— Мы до сих пор не представились, — сказал другой. — Простите, Светц. Меня зовут Флейки Роки. Мой брат — Флейки Уорелл, это его жена Брэнда. С моей племянницей вы уже знакомы.
— Очень приятно, — произнёс Светц тусклым голосом.
— Вы говорите, что вас отнесло в сторону?
— Я так думаю. Три года назад конь повредил мою камеру расширения. Я считал, что неисправность устранили, но, очевидно, в этом месте опять что-то нарушилось, и камера двинулась не вперёд, а в сторону. В мир, где разумное потомство дали волки, а не Homo, не обезьяны. Одному Богу известно, где я окажусь, если попытаюсь вернуться домой.
И тут он вспомнил о главном:
— Вы можете помочь мне вот в чём: в мою камеру расширения забралось какое-то чудовище.
— Что такое камера расширения?
— Это часть машины времени, которая перемещается во времени. Вы поможете мне выгнать чудовище?
— Конечно, — ответил Уорелл.
— Не стоит этого делать, — сказал Роки. — Не перечь мне, Уорелл. Освободив камеру расширения, мы окажем тебе плохую услугу, Светц. Ты ведь постараешься вернуться в своё время, правда?
— Разумеется, чёрт возьми!
— Ты запутаешься ещё больше. В нашем мире ты хотя бы можешь жевать пищу и дышать воздухом. Мы выращиваем растения на корм троллям. Ты легко научишься их есть.
— Вы не поняли: я не могу здесь остаться. Я ксенофоб.
Роки нахмурился. Его уши вопросительно шевельнулись.
— Кто-кто?
— Я боюсь разумных негуманоидов. Ничего не могу с собой поделать. Это у меня в крови.
— Что ты, Светц! Я уверен, ты к нам привыкнешь.
Светц переводил взгляд с Уорелла на Роки и обратно. Не трудно было понять, кто из них главный. У Роки голос был громче и ниже, он был крупнее брата, а его волосы напоминали львиную гриву. Уорелл даже не пытался утвердиться. Что до женщин, то ни одна из них не произнесла ни слова с тех пор, как Светц вошёл в комнату.
Роки здесь был явный главарь. И он не хотел отпускать Светца.
— Вы не понимаете! — повторил Светц в отчаянии. — Воздух… — и осёкся.
— Что «воздух»?
— Я уже давно должен им отравиться. Интересно, почему я до сих пор жив? Он не переставал этому удивляться. — Наверное, адаптировался, — сказал Светц скорее себе, чем собеседнику. — Вот в чём дело: камера расширения двигалась почти параллельно вашему пути эволюции, у меня изменилась наследственность, мои лёгкие приспособились к прединдустриальному воздуху. Проклятье! Если бы я не замкнул контур прерывания, я приспособился бы к воздуху в камере.
— Значит, ты можешь дышать нашим воздухом, — сказал Роки.
— Не знаю. У вас есть какая-нибудь промышленность?
— Конечно, — удивился Уорелл.
— Автомобили, самолёты с двигателями внутреннего сгорания? Дизельные грузовики и теплоходы? Химические удобрения и средства для отпугивания насекомых?
— Нет, ничего этого нет. Химические удобрения загрязняют воду. Единственное средство для отпугивания насекомых, которое я знаю, воняло на всю Вселенную. Его производство не пошло дальше экспериментальной стадии. Большая часть наших транспортных средств питается от батарей.
— У нас было увлечение двигателями внутреннего сгорания, — сказал Роки, но быстро прошло. Двигатели внутреннего сгорания плохо пахнут. Тому, кто сидит в машине, всё равно, он оставляет дым за спиной. Когда двигатели внутреннего сгорания были на вершине популярности, по Детройту колесили, отравляя воздух, сотни две автомобилей. Но однажды ночью горожане собрались и разбили машины вдребезги, а владельцев разорвали на кусочки.
— Я всегда думал, что у людей носы чувствительнее, чем у троллей, вставил Уорелл.
— Рона почуяла мой запах гораздо раньше, чем я почувствовал, как пахнет от неё. Мы не договоримся, Роки. Я адаптировался к воздуху, но это далеко не всё. Я никогда не ел ничего, кроме пищевых дрожжей, животные и растения давно вымерли. Дальше: бактерии…
Роки покачал головой:
— Куда бы ты ни направился, Светц, поломанная машина времени доставит тебя в ещё более экзотическое окружение. Эволюция может пойти сотнями путей. Что, если ты попадёшь на один из них? Или окажешься рядом?
— Но…
— У нас ты будешь почётным гостем. Подумай, ты столько можешь нам преподать! Ведь ты родился в мире, где строят машины времени.
Вот оно что!
— Нет, — сказал Светц. — Вы не сумеете использовать мои знания. Я не механик и не могу показать, что как делается. Кроме того, вам очень не понравятся побочные эффекты. Далее, цивилизации, предшествующие нашей, во многом зависели от нефтехимии. От пластмасс, а горящая пластмасса пахнет…
— Запасы нефти исчерпаны. Вы должны были отыскать другие источники энергии. — Роки сверлил Светца взглядом жёлтых глаз. — Например, управляемый ядерный синтез?
— Я не могу сказать, как осуществляется реакция! — крикнул Светц в отчаянии. — Я ничего не смыслю в физике плазмы!
— Физика плазмы? Что это такое?
— Использование электромагнитного поля для управления ионизированными газами. Вы должны знать, что это такое.
— Мы не знаем, но ты нам подскажешь У нас уже есть водородная бомба. У европейцев тоже, но поговорим об этом после, — Роки встал. Его чёрные ногти вонзились в кожу Светца. — Подумай, Светц. Чувствуй себя здесь как дома, но не выходи один. Во дворе тролли…
Когда Светц вышел из комнаты, голова гудела от мыслей. Волки не хотят ею отпустить.
— Я рада, что ты остаёшься у нас, Светц, — болтала Рона. — Ты мне нравишься. Тебе будет хорошо здесь. Хочешь, покажу дом?
В коридоре тускло горела лампа мутного белого стекла, как луна, снятая с неба. Сумеречные звери. Волки.
— Я ксенофоб, — сказал Светц. — Ничего не могу с собой поделать, таким уж родился.
— Ничего, мы тебе ещё понравимся. Я ведь тебе немножко нравлюсь, правда, Светц? — она протянула руку и почесала ему за ухом.
Его пронизал ток удовольствия, до того острого, что он прикрыл глаза.
— Сюда, — сказала Рона.
— Куда мы идём?
— Я хотела показать тебе троллей, Светц. Неужели ты произошёл от тролля? Не могу поверить!
— Я скажу да или нет, когда посмотрю на них, — пообещал Светц. Он помнил Homo habilis, который жил в виварии и был человеком, Советником, пока Генеральный Секретарь не приказал отнять у него разум.
Они прошли через столовую, и Светц вздрогнул, увидев на тарелках кости. Его предки тоже питались мясом. Тролли в этом мире были бессловесными животными, и, чем бы они ни оказались в мире Светца, ему стало не по себе. Мысли ползли медленно, голова кружилась. Ему во что бы то ни стало нужно выбраться отсюда.
— Если дядя Роки кажется тебе слишком грубым, познакомься с европейским послом, — сказала Рона. — Да, надо тебя с ним познакомить.
— Он здесь бывает?
— Иногда, — Рона тихонько зарычала. — Я его не люблю. Он принадлежит к другому виду. У нас эволюционировали волки, а в Европе — другой вид. Так говорит наш учитель.
— Мне кажется, дядя Роки не позволит мне с ним познакомиться. Он даже не станет рассказывать мне о нём, — Светц тёр глаза.
— Тем лучше. Герр Дракула всё время улыбается и вежливым тоном говорит гадости. Ты за минуту… Светц, что с тобой?
Светц стонал, как в агонии.
— Мои глаза! — он пощупал выше. — Мой лоб! У меня нет больше лба!
— Я тебя не понимаю!
Светц кончиками пальцев провёл по лицу. На массивных валиках бровей топорщились жёсткие густые волосы. Начиная от бровей лоб полого уходил назад. А подбородок, подбородок тоже исчез. Челюсть плавно переходила в шею.
— Я деградирую! Я превращаюсь в тролля, — сказал Светц. Рона, если я стану троллем, меня съедят?
— Не знаю… Я не позволю тебя съесть!
— Нет. Проводи меня к камере расширения. Если ты не пойдёшь со мной, меня убьют тролли.
— Ладно. Как быть с чудовищем?
— Сейчас с ним будет легче справиться. Всё будет хорошо, только проводи меня к камере. Я прошу.
— Пойдём, Светц, — она взяла его за руку и повела.
Зеркало говорило правду. Уже тогда он менялся, приспосабливаясь к здешнему пути развития. Лёгкие первыми утратили привычку к нормальному воздуху. Здесь не наступила индустриальная эпоха, но здесь не было Homo Sapiens.
Рона открыла дверь. Светц вдохнул ночной воздух. Его обоняние неестественно обострилось. Он учуял троллей, ещё не видя их, и понял, что они взбираются на холм, ступая по живому зелёному ковру. Пальцы Светца сжались, словно хватая оружие.
Троллей было трое. Они окружили Рону и Светца. Один из них тащил длинную белую кость. Тролли передвигались на двух ногах, держась прямо, ступали неловко, будто у них болели ноги. У троллей были обезьяньи головы, человеческое тело и безволосая кожа, как у людей.
Homo habilis. Грязная степная обезьяна — предок человека.
— Не обращай внимания, — небрежно бросила Рона. — Они нас не тронут.
Она стала спускаться по склону холма. Светц держался рядом.
— Где только он взял эту кость? — через плечо сказала Рона. — Мы стараемся не давать им костей. Они используют их как оружие. Иногда ранят друг друга. А однажды один из них железной трубой от садового фонтанчика убил садовника.
— Я не стану отбирать у него кость.
— Твоя камера расширения там, где свет?
— Да.
— Может, не стоит, Светц, — она вдруг остановилась. — Дядя Роки прав: ты ещё сильнее заблудишься. Здесь о тебе хотя бы будут заботиться.
— Нет. Дядя Роки не прав. Видишь тёмную сторону камеры: она как будто растворяется в воздухе. Этой стороной камера соединяется с машиной времени. Она вернёт меня в машину.
— А-а-а…
— Неизвестно, когда она начала сбиваться с пути. Может быть, сразу после того, как проклятый конь проткнул своим проклятым рогом пульт управления. Никто ничего не замечал, не было случая. Никто ведь не останавливал машину на полпути.
— Светц, у коней не бывает рогов.
— У моего коня был.
Сзади послышался шум. Рона обернулась, вглядываясь в темноту, сквозь которую взгляд Светца не мог проникнуть.