— Эй, — завопила из кухни миссис Бэрроуз, — что ты там опять скубёшь горох?
Мистер Мартин странно хохотнул, взял нож и попробовал его кончик о запястье. Нож был тупой. Это не годилось.
Когда миссис Бэрроуз появилась с двумя бокалами, Мартин, так и не снявший перчаток, внезапно понял, что его фантастический замысел сработал: сигареты у него в кармане, приготовленная ему выпивка — всё это было совершенно невообразимо. Где-то в глубине ума шевелилась и прорастала смутная идея.
— Да сними ты перчатки, ради Бога, — сказала миссис Бэрроуз.
— Я всегда ношу их дома, — ответил он.
Идея стала расцветать странным волшебным цветком. Миссис Бэрроуз поставила бокалы на кофейный столик у дивана и присела.
— Двигай сюда, чудак, — позвала она. Мистер Мартин подошел и сел рядом с ней. Он долго возился, вытаскивая сигарету из пачки "Кэмел", но всё-таки справился. Она со смехом поднесла ему спичку.
— Ну, — сказала она, — подавая бокал, — такого во сне не увидишь: ты с сигаретой и с рюмкой виски.
Мартин неуклюже затянулся и отхлебнул из бокала.
— Да я всю жизнь пью и курю!
Они чокнулись.
— От этого старого балабона Фитуайлера свихнуться можно, — сказал он и опять отхлебнул. Вкус был мерзкий, но Мартин не поморщился.
— Как вы можете! — воскликнула она совершенно изменившимся тоном. — Вы оскорбили нашего хозяина!
Миссис Бэрроуз мгновенно до кончиков ногтей превратилась в советника президента компании по специальным вопросам.
— А я готовлю бомбу, — сказал Мартин, — от которой старый осел залетит дальше ада!
Он отпил лишь чуть-чуть некрепкого коктейля: от этого люди так не меняются.
— Вы что, колетесь или травкой балуетесь? — спросила миссис Бэрроуз очень холодно.
— Героин употребляю, — ответил мистер Мартин. — Вот набухаюсь по самые жабры и выпущу дух из старого жмота.
— Мистер Мартин! — выкрикнула она вставая. — Хватит этого. Немедленно убирайтесь отсюда!
Мартин отхлебнул еще, постучал сигаретой о поднос и бросил пачку "Кэмела" на кофейный столик. Потом он встал, и она тоже стояла, уставившись на него. Он отошел, надел шляпу и пальто.
— Ни слова об этом, тсс! — пригрозил он, приложив палец к губам, и миссис Бэрроуз осталось лишь выговорить:
— Да ну?
Мистер Мартин положил руку на дверную ручку:
— Кошка пташку сторожит! — прошептал он, показал ей язык и вышел.
Никто его не увидел.
Мартин вернулся домой пешком задолго до одиннадцати. Никто не видел, как он входил. Он почистил зубы, выпил два стакана молока и почувствовал воодушевление. Не от выпивки, потому что он не был пьян, да и прогулка давно развеяла всякие последствия виски. Он лег в кровать и полистал журнал. Около полуночи он заснул.
На следующее утро, как обычно, около восьми тридцати мистер Мартин пришел в контору. А без четверти девять ворвалась миссис Улгайна, до этого раньше десяти не появлявшаяся.
— Я немедленно докладываю мистеру Фитуайлеру, — выкрикнула она, — и если он отправит вас в полицию — вы это заслужили!
Мистер Мартин взглянул не нее с выражением непомерного удивления:
— Простите?
Миссис Бэрроуз всхрапнула и выскочила из комнаты, а мисс Пард и Джо Харт так и остались стоять с открытыми ртами.
— Какая муха ее укусила? — недоуменно спросила мисс Пард.
— Понятия не имею, — ответил мистер Мартин, возвращаясь к работе.
Помощники взглянули на него и друг на друга. Мисс Пард встала и вышла. Она медленно прошлась мимо закрытой двери кабинета мистера Фитуайлера. Там, за дверями миссис Бэрроуз вопила, но не ржала. Мисс Пард не могла разобрать, что она кричит, и вернулась к своему столу.
Через сорок пять минут миссис Бэрроуз вышла из кабинета президента и зашла в свой собственный, захлопнув за собой дверь. Лишь через полчаса Фитуайлер вызвал мистера Мартина.
Начальник канцелярии, опрятный, спокойный, внимательный, стоял перед столом старика. Фитуайлер был бледен и нервничал. Он снял очки, поиграл ими, издал горлом непонятный звук.
— Мартин, — сказал он, — вы работаете у нас уже более двадцати лет.
— Двадцать два года, сэр, — уточнил Мартин.
— За это время, — продолжил президент, — ваш образ жизни и ваши, гм, манеры были примером для подражания.
— Надеюсь, что это так, сэр, — сказал Мартин.
— Да, конечно, — мистер Фитуайлер протер очки, — не могли бы вы рассказать мне, что вы делали вчера вечером после работы, Мартин.
Мистер Мартин позволил себе оставаться в изумлении не более секунды.
— Конечно, сэр, — сказал он. — Я пришел домой с работы. Затем сходил в ресторан Шрафта поужинать и вернулся. Я рано лег спать, а перед сном почитал журнал. Заснул я около одиннадцати.
— Да, конечно, — снова сказал мистер Фитуайлер.
Он помолчал, подыскивая слова, которые должен был сказать начальнику канцелярии.
— Миссис Бэрроуз, — наконец выговорил он, — миссис Бэрроуз работает очень много, она очень упорно трудится. Мне крайне горько сообщить вам, что у нее случился тяжелый нервный срыв, принявший вид комплекса преследования в сочетании с тяжелой галлюцинацией.
— Мне очень жаль, сэр, — сказал мистер Мартин.
— Миссис Бэрроуз представилось, — продолжил мистер Фитуайлер, — что вы посетили ее вчера вечером и вели себя, м-да, недостойно. Он поднял руку, чтобы предупредить возмущенные возражения.
— Такова природа этих душевных болезней, — продолжал мистер Фитуайлер. — Больной сосредоточивает внимание на самом неподходящем и самом невинном человеке как, м-да, на источнике преследования. Это трудно понять неспециалисту, Мартин, и я проконсультировался по телефону с моим психиатром, доктором Фитчем. Конечно, он не сделал определенного заключения, но высказал некоторые обобщения, подтверждающие мою догадку. Я предложил миссис Бэрроуз, когда она закончила сегодня утром свой, м-да, рассказ, обратиться к доктору Фитчу, потому что я сразу предположил, что у нее именно такое состояние. К сожалению, она пришла в бешенство и потребовала, чтобы я немедленно вызвал вас на ковер. Возможно, вы еще не знаете, Мартин, но миссис Бэрроуз предполагала произвести реорганизацию вашей канцелярии, с моего одобрения, конечно, только с моего одобрения. Поэтому именно вы, а не кто-то другой, пришли ей на ум — но тут судить доктору Фитчу, а не нам. Так что, Мартин, мне кажется, миссис Бэрроуз уже едва ли сможет принести пользу нашей компании.
— Я чрезвычайно огорчен, сэр, — сказал мистер Мартин.
Тут, будто пущенная катапультой, в дверь кабинета влетела миссис Бэрроуз.
— Так этот гадёныш пытается что-то отрицать? — завопила она. — Нет, ему это так не пройдет!
Мистер Мартин встал и осторожно подошел поближе к стулу мистера Фитуайлера.
— Вы пили и курили в моей квартире, — громыхала она на Мартина, — и вы это знаете! Вы называли мистера Фитуайлера старым балабоном и говорили, что, когда набухаетесь героином по самые жабры, выпустите из него дух! Она перевела дыхание, и какая-то новая искра вспыхнула в ее выпученных глазах:
— Если бы вы не были таким серым паскудным человечком, я бы могла предположить, что вы всё это сами придумали. Вы показали мне язык и сказали: "Кошка пташку сторожит!". Вы знали, что мне никто не поверит, если я расскажу. Ах ты, черт, до чего ловко!
Она громко истерически заржала и вновь впала в ярость. Она смерила мистера Фитуайлера огненным взглядом:
— Вы что, не видите, старый осел, как он нас обвел вокруг пальца? Вы что, не понимаете его подлой штучки?
Но мистер Фитуайлер уже тайком нажимал на кнопки под столешницей, и служащие "Ф и Ш" сбегались в кабинет.
— Стоктон, — распорядился мистер Фитуайлер, — пожалуйста, проводите, с Фишбайном миссис Бэрроуз домой. И вы, миссис Пауэлл, тоже пойдите с ними. Стоктон, когда-то игравший в футбол в школьной команде, заблокировал миссис Бэрроуз, когда она пыталась приблизиться к Мартину. Вдвоем им удалось вытолкать ее за двери в вестибюль, где уже собралась целая толпа стенографов и рассыльных. Она всё еще осыпала мистера Мартина запутанными и бессвязными проклятиями. Гвалт, удаляясь по коридору, постепенно затих.
— Мне жаль, что так случилось, — сказал мистер Фитуайлер, — выбросьте всё это, пожалуйста, из головы, Мартин.
— Да, сэр, — согласился мистер Мартин, и, предваряя заключительные слова шефа "Покончим с этим", сам сказал: — Словно ничего и не было.
Он вышел, закрыл за собой дверь, легко и быстро пересек вестибюль, вошел в канцелярию обычной медленной походкой и с выражением сосредоточенного внимания направился к картотеке В-20.
Леди в ловушке
Иные врезки, которые бывают в газетах перед статьёй, порой занятней и содержат больше пищи для ума, чем сама статья. Такой пассаж встретился мне недавно в наблюдательной и сострадательной "Нью-Йорк таймс". Там написали: "Когда самка крота попадает в капкан, самец приходит в столь сильное волнение, что умирает с голоду".
Моя жена прочла это вслух укоризненным тоном, ясно давая понять, что самцы любого вида, включая мой собственный, ни на что не способны, и могут разве что отдать концы, если их спутница окажется в ловушке, или связанной по рукам и ногам, или с кляпом во рту, или запертой в одёжном шкафу. Я заговорил прежде, чем её язык успел излить весь скопившийся на нём яд.
— Крот — очень верный друг, — заторопился я. — Обрати внимание, что он не пользуется этой неповторимой возможностью, чтобы сбежать к бурундучихе, обитающей на дубе. Нет, он предано остаётся рядом с несчастной, думая о своей мамочке и сокрушаясь о её судьбе.
— Да станет тебе горевать этот котяра! — буркнула она. — Здесь не написано, что он "сокрушается", здесь сказано "приходит в волнение". Конечно, это писал мужчина: вот и решил, что трагедия у самца страшнее, чем у самки. Беда самца в том…
— Беда самки в том, — поспешил объяснить я, — что она вечно попадает в ловушки. Никогда не забуду той ужасной промозглой ночи на Третьей авеню, когда мы с тобой не могли поймать такси, и вдруг непонятно откуда взялась какая-то машина и тормознула прямо перед нами, а с заднего сидения поднялся мужчина, открыл дверцу и сказал: "Садитесь, пожалуйста!". Не успел я тебя удержать, как ты уже прыгнула внутрь, и я, конечно, должен был полезть за тобой. Оказалось, что мы сели в машину жуликов, а галантный джентльмен, который нас пригласил, был на самом деле бандитом.