Вот так сидела она однажды у себя в теремке у окошка лубяного и вглядывалась в природу, что улицу в весну раскрашивала розовыми да белыми красками, ароматами любви и нежности.
И спрашивали дети девушку:
– Есть ли, Радужка, у тебя желание заветное?
– Есть, ребятишки, – и, вздохнув печально, прикрыв глаза свои цвета весенней травы, замечтала.
– Хотела бы я однажды скинуть с себя эти струпья деревянные и опереться на ноги свои молодые здоровые и выбежать из тюрьмы моей навсегда. Побежала б я тогда по лесу свободная, пока не устала бы. И, надышавшись воздуха родного вдоволь, отправилась бы до знаменитых черешневых садов прекрасных, которые как раз зацветают в мае в центре нашего создания в древнем городе Аркаим.
– Ой, расскажи-расскажи про Аркаим, милая, – просили мальчики и девочки, улегшиеся после доброго обеда с пирогами знатными, что матушки нанесли к полуденному сну, на полах теплых, устланных коврами, вязанными с узорами дивными, что Радужка придумывала, глядя в окошко, мечтаючи.
– История эта древняя, дети… Случилась она давным-давно, да до сих пор продолжается.
Родила Земля-матушка себе на радость детишек любимых: четверых смелых и добрых сыновей и одну дочь преумную. Явились они на свет небывалой силы и небывалой благородности. И дала им Матушка зарок – жить на радость и на счастье друг другу, ибо никого, кроме них, больше не было. Выросли дети, поумнели, окрепли еще больше и разбрелись по разным сторонам, принялись осваивать просторы и владения своей кормилицы. Всю землю обошли, везде побывали, все секреты своей матушки разузнали, пока вновь не встретились. И вышел между ними спор неожиданный: кто Землю-мать из них лучше понимает и кого она за это больше всех любит?
Глупый спор вышел: разве может матушка только одного из своих детей любить? – засмеялась Радужка. – Но завелись великаны раскрасивые да разумелые, разыгрались в споре не на шутку, аж земля под ногами трещать стала и в разные стороны расходиться, ломая все вокруг, причиняя страшные муки прародительнице. И вот самая Старшая Сестра пошла на хитрость: разделилась на пять частей одинаковых и в каждом споре со своими братьями выигрывать принялась.
Прознали о таком коварстве братья, разгневались да и устроили ей расправу.
Земля-матушка от таких злоключений в печаль впала, глядя, как дети родные ругаются и в лихо впадают. И не в силах смотреть на беду такую, на раздоры гневные, уложила их спать на веки вечные. А чтоб от скорби и уныния не сгинуть, взяла у них по капельке кровушки, и сделала из этого людей и животных множество, расселяя по своим просторам, уделяя каждому свое место и внимание. Но чтоб больше зла не творили – лишила их силы волшебной, но дала каждому по паре, чтоб не скучали, а вкушали лишь хорошее, любили друг друга крепко и жизни совместной радовались. А она вместе с ними, глядючи.
Так уснули боги наши росные, от которых мы с вами появилися. Огромный холм-капище Аркаима в центре земли нашей, откуда мы все произошли, хранит их вечный сон в память об ушедших днях. И закончились бы споры вечные: кто всех сильней, кто могущественнее, кто на земле править будет, если бы старшая из детей, недаром что самая первая родилась, притворилась, что уснула… Увидела она, как матушка новых детей нарожала, как радуется-не нарадуется им, и ожесточилась сердцем на родимую и на отпрысков новых. Разделилась на тысячи копий единоликих с черным злым сердцем внутри, обратилась в человека и пошла по миру чинить злобу и обиду, мстя ревностно людям за любовь Земли-матушки и за вечный сон для братьев своих любимых, по которым скучала сильно, ибо как сказано, никого роднее их у нее не было.
– Так и ходит, злится до сих пор? – вопрошали детки.
– Да, ходит и сеет злость вокруг, и люди поддаются проклятью Старшей Сестры и тоже ожесточаются, сердцем чернеют и ищут отмщения… Да не находят его, как и она, ведь зло лишь зло порождает и ничего больше. Да невдомек обиженной сестре и злым людям, что их беда – их вина.
Замолчала Радужка, перевела дух, поглядела в небо, провожая вдаль улетающих лебедей, и продолжала.
– Матушка-земля всем детям своим учала каноны священные, единственно верные: каждый должен счастливым стать, найти себе место на просторах широких, встретить друзей верных, обрести пару желанную, создать семью благополучную и продолжить род, передавая радость бытия другим поколениям. Быть по жизни добрым и справедливым, верным и честным, мать и отца любить больше всех, на добро добром отвечать, других детей Земли-матушки, зверушек да травку уважать и любить, ибо все мы одним миром мазанные. И продолжать ее начало в себе – расти и улучшаться.
– А кто же зло остановит, Радужка? Каждый день вести приходят ужасные, что за морями-океанами люди других людей бьют цепями черными, мяса животных и падали пожирают, леса вырубают и реки высушивают. И что нет этому ни конца, ни начала. Страшно становится… – забеспокоились ребята.
– До тех пор зло катиться будет, пока окаянная Сестра не умиротворится. Много времени прошло, много зла переделано, да только не нашла несчастная покоя в мщении, ибо никогда и никому в злобе покоя не будет. Говорят предания, что стоит только Сестре вновь в лоно матери прийти, покаяться и прощения попросить – проснутся боги росные, братья окаянной, те, от кого мы с вами пошли. Настанет мир во всем мире, и снова начнется пора славная, где все друг другу семья любимая, а во главе, помогаючи, боги-прародители.
– А долго осталось ждать, Радужка?
– Каждый год в один и тот же день на пупе земли, на холме Аркаиме, в месте, где Матушка-земля всех породила, расцветает чудо расчудесное – черешневый сад, благоухающий на весь свет; зовет аромат на праздник большой, на день сотворения мироздания. Собираются люди со всей земли, кто корней не забыл, кто каноны священные помнит. И каждый год ждут, молятся, надеются, что боги древние проснутся и возвратят покой прародительнице. Зовут-кликают Старшую Сестру усмириться, вернуться в лоно матери, подношения ей делают, увещевают молитвами. Но до сих пор душа ее не успокоилась, видать, никак не желает остепениться, грехи свои отпуская. Все ищет и ищет новых себе жертв. Упрямая Сестра Старшая! Сама несчастная – тысячу лет в старой обиде бродит, козни строит и другим не дает жить. А коли другим счастья не желаешь, то и сам никогда счастливым не станешь.
– Так надо изловить ее кумушку-голубушку да в бочку с водой колодезной посадить. Быстро прощения попросит! – верещали детки.
– За столько веков научилась Старшая Сестра прятаться под кожу и личину простых людей, а порой в животных обращаясь. Только словишь, только поймаешь – глядь, а она уже в другом месте набедокурила.
– А как же узнать ее, проказницу? – спрашивали детки, левый глазик закрывая, а ротик алый открывая от сладкого и пряного, тягучего и липкого, как медок сна грядущего.
Вздохнула девушка, будто вспоминая что-то печальное и, посмотрев в окошко на улицу, продолжала:
– Узнать не сложно… Кто темным силам поклоняется, мысли черные от добрых людей скрывает, дела за ради злобы и зависти делает, вольно или невольно, под ночным покровом чужое ворует и хитростью не свое выманивает – в том живет частица души Старшой Сестры. И нельзя водой такую душу отмыть, нельзя уговорами заговорить.
Пока сама окаянная не поймет, что злость ее несчастной делает, пока сама не остановится, добром чистым не обернется, всю черноту с сердца счищая, – ничего не изменится, ребятушки.
Посмотрела больная девица на гостей своих маленьких, словно пирожки по полу рассыпанных, сладко дремлющих, и сама хотела на чуток прикорнуть на подоконнике.
Как вдруг один мальчуган с полу поднялся, будто на него волшебный сон-сказ не действовал, и спросил:
– И тебя Старшая Сестра прокляла, значит?
Удивилась Рада вопросу волнительному и тону серьезному:
– Ты почему не спишь, Кирилушка?
– Коли найду я проклятую Сестру Старшую, приволоку в древний город столицу нашу, где черемухи растут, проснутся боги наши славные, выздоровеют твои ноженьки, милая Радужка?
Обняла молодца девушка, поцеловала в чуб его русый от души.
– Матушка моя, умирая, предрекла мне, – смущенно изрекла Рада, – если я колдовать не буду, как она раньше, а до нее бабка моя, а до бабки – древние женщины, ноги мои в деревяшки сухие превратятся, ибо проклятье на нашей семье стовековое, с дьяволом кровью подписанное. Каждый год все выше болезнь меня точить станет, а как сердца коснется – одервенею…
Заплакал тихонечко Кирилка, хоть мужчинам это и не положено было.
А Радужка утешала:
– Да я сильно не печалюсь, дружочек, и ты не плачь. Мужа и детей у меня нет, большого хозяйства или богатства тоже. Терять нечего. Пожила чуток, порадовала друзей сказками да глупыми выдумками – хватит с меня.
– А почему не колдуешь? Ведьмы не только кровь пьют, но многим чем помогают. В соседней деревне, сказывают, живет одна такая, Маруся Коза, с хворями разговаривает, тяжелые болезни уводит. Любят и уважают там эту ведьму.
– Видела я, Кирилка, к чему колдовство приводит. Бабушка моя в доме живой сгорела, пусть душа ее очистится, а матушка, всю ночь проплакав слезами горючими, наутро поклялась отомстить всем виноватым. И начались черные времена в округе, когда семьи как орехи кололись, дети умирали на руках у матерей, и люди в тени превращались от черного ее колдовства. Пока и мою матушку не поймали и осиновый кол ей в сердце не воткнули, чтоб остановить проклятие.
И я лучше одервенею, чем на эту дорогу шаткую ступлю. Коли должен кто умереть – пусть умрет, а коли жить хорошо захочет – узнает, как и без моей помощи.
Вот в чем себе отказать не могу – то детей хворых лечить. Тут мое сердце не подвластно моему решению. Но только словом, только добрым отношением…
И нежно так в глаза Кирилке посмотрела отблеском своим травяным, проникновенным, что слезы детские тут же высохли и мальчонка улыбнулся в ответ светло.