Пальцы в кольцах, и шёлком дорог
Ясный взор нас манит.
Вскоре показалась маленькая поляна. В конце её виднелся холм, густо поросший влажным зелёным мхом. Девушка уверенно присела и, будто одеяло, приподняла с одной стороны мох, открыв тёмный ход, полный змеящихся корней.
— Что, туда? — встревоженно спросил Мартин.
Девушка кивнула:
— Только помни, о чем я говорила. Стоит их найти, как они последуют за тобой обратно. Вот что происходит с теми, кто ищет самых тёмных тварей.
— Неважно, я уже обещал.
— Да, но ты только подумай, кому ты обещал и почему. Просто подумай, кто такая Леонора и кто я, и что ты тут вообще делаешь.
— Если б я знал, — пожал он плечами. У него действительно не было ответов на эти вопросы.
И все же, когда девушка как можно выше подняла моховое одеяло, он бочком забрался под него — ногами вперёд, будто укладывался в кровать. Корни тут же его оплели, приняв в свои объятия, как женщины с тонкими пальцами, и вот его уже по самые уши затянуло под эту замшелую кочку. Девушка со спокойным видом присела рядом, в её глазах читалась печаль. Мартина почему-то больше не смущало полуобнажённое тело спутницы, будто он знал её слишком хорошо. Как бы там ни было, не сказав больше ни слова, она опустила ему на лицо моховое одеяло, и мир для него погрузился во тьму.
Мартин сделал большой глоток влажного воздуха и пополз. Сначала ход тянулся прямо, но вскоре ухнул в непроглядную черноту. Вроде бы слабо потянуло сквозняком, и послышался глухой стук — будто молот по наковальне. Наверное, это был он — конец Подкроватья, откуда начинается Заподкроватье. Это там живут самые тёмные твари. Не просто страх — реальность.
Впервые с тех пор, как Мартин отправился на свою спасательную операцию, его подмывало вернуться. Если сейчас выбраться из-под мохового одеяла и пройти через лес назад, тёмные твари никогда не узнают, что он здесь побывал. Только Мартин знал, что должен продолжать. Стоит нырнуть в кровать, а оттуда в Подкроватье и в Заподкроватье, и всё — ты подписал себе приговор.
Он свесил ноги с края обрыва и ухватился обеими руками за корни, росшие из земли густо, будто волосы на голове какого-нибудь великана. Затем, мало-помалу перевернувшись, повис над пропастью. Сапоги соскальзывали в торфе, сбрасывая вниз шумные потоки земли и камней. Страшнее всего в спуске была неспособность видеть. Мартин даже не знал, сколько ему карабкаться. Пропасть запросто могла тянуться вниз до бесконечности.
Каждый раз, хватаясь за корни, Мартин невольно сдирал с них рыхлую кору, и от сока ладони быстро стали невероятно скользкими.
Меж тем внизу стук молота все усиливался, отдаваясь гулким многократным эхом.
Только Мартин взялся за толстый центральный стержень, как рука соскользнула. Он попытался ухватить пригоршню корней поменьше, но те оторвались, затрещав, как ветхие шторы. Он вцепился в саму землю, но падение было не остановить. На мгновение мелькнула мысль: «Я сейчас умру».
Пробив отсыревший потолок из оштукатуренных реек, Мартин шмякнулся на влажный матрас, а оттуда кубарем скатился на мокрый ковёр. Какое-то время он, отдуваясь, лежал на боку, но затем как-то поднялся на колени. Его окружала спальня — знакомая спальня, только обои заплесневели и свисали клочьями, а за перекошенной дверцей платяного шкафа виднелись пустые проволочные вешалки.
Он встал и прошёл к окну.
Ночь? Нет, просто за стеклом все засыпано торфом. Спальня погребена под толщей земли.
Им начала овладевать паника.
Что, если он не сможет отсюда выбраться? Что, если придётся провести остаток жизни здесь, глубоко внизу, под многочисленными слоями почвы, мха и удушающих одеял? Он попытался наметить план действий, но стук молота теперь был таким громким, что от него дрожал пол и звенели друг о друга вешалки в шкафу.
Надо взять себя в руки! В конце концов, он ас своего дела, натренированный спелеоспасатель, за плечами тридцать лет опыта. Первоочередная задача — найти Леонору и выяснить, не удастся ли поднять её по обрыву. Или Заподкроватье можно покинуть как-то иначе, чтобы не рисковать, карабкаясь метров тридцать по отвесному склону?
Он толкнул дверь спальни и оказался в длинном коридоре с блестящим линолеумом на полу. Стены были утыканы дверями, покрашены и отделаны декоративными коричневыми панелями, как в школе или больнице. В дальнем конце сиротливо висела лампочка без плафона, а под ней стояла девушка в белой ночной сорочке ниже колена. Её волосы развевал ветер, хотя сам Мартин его совершенно не чувствовал. Лицо её было белым как мел.
Изорванный подол сорочки усеивали бурые пятна. Из-под него выглядывали беспощадно исполосованные когтями ноги, кожа на икрах свисала клочьями, весь пол залила кровь.
— Леонора? — Голос Мартина прозвучал так тихо, что девушка не услышала. И тут же снова: — Леонора!
С трудом волоча ноги, она шагнула навстречу, потом ещё, после чего привалилась к стене. Это была та самая Леонора, которую он видел на фотографии в домике рыбака, но года на три-четыре старше, а то и больше.
Мартин пошёл по коридору к ней. Когда он проходил мимо двери, каждая распахивалась, будто сама собой. Стук молота теперь попросту оглушал, но комнаты по обеим сторонам коридора — только кресла, диваны, журнальные столики да картины на стенах. Будто сцены из чьей-то жизни, год за годом, десятилетие за десятилетием.
— Леонора? — снова позвал Мартин и обнял её. Она совсем продрогла и вся дрожала. — Леонора, идём. Я отведу тебя домой.
— Отсюда нет выхода, — прошептала она голосом тихим, как шелест миндальных ядер, если очистить от кожуры. — Тёмные твари уже близко. Отсюда нет выхода.
— Выход есть всегда. Давай я тебя понесу.
— Выхода нет!!! — заорала она прямо ему в лицо. — Мы слишком глубоко! Нам не выбраться!
— Не паникуй! — прикрикнул он. — Вернёмся в спальню — отыщем способ подняться назад в Подкроватье. Всё, пошли! Давай я тебя понесу!
Он чуть нагнулся и забросил её на плечо. Леонора оказалась лёгкой, как пушинка. Её ноги были сильно изранены. Два пальца левой болтались на одной коже, на джинсы Мартину мерно капала кровь.
Пока они шли по коридору, двери захлопывались точно так же, как недавно распахивались. Метров за десять до спальни Леонора так сильно обхватила Мартина за горло, что ещё немного, и он бы задохнулся.
— Они здесь! — прокричала она. — Самые тёмные твари! Они идут за нами!
Только Мартин обернулся, как лампочка в конце коридора лопнула. И всё же за единственное мгновение света он увидел нечто ужасное. Оно походило на высокого тощего человека, одетого в серый балахон с капюшоном. Лицо было одухотворённо совершенным, будто у статуи святого. То есть совершенным, не считая рта — растянутый в похотливой усмешке, он обнажал целые джунгли кривых, заострённых зубов. А под этим ртом в такой же похотливой усмешке растянулся второй, в котором, будто в предвкушении пищи, извивался тонкий язык.
Тварь подняла руки, и ткань сползла, оголив изогнутые чёрные когти.
Это была тёмная тварь. Тот самый ужас Леоноры, с которым ей пришлось столкнуться.
От внезапной темноты Мартин, запутавшись, растерялся. Он чуть не уронил девушку, но ухитрился подхватить её снова и, спотыкаясь, побрёл к спальне. На ощупь открыв дверь, он вошёл и тут же её захлопнул, заперев на ключ.
— Поспеши! Тебе надо встать на изголовье и оттуда через потолок наверх!
В коридоре невнятно прошаркали ноги, затем донёсся отвратительный скрежет когтей по стене. Потом дверь содрогнулась от удара, с притолоки дождём посыпалась штукатурка. Ещё удар, по дверному полотну медленно заскребли когти. Мартин обернулся. Несмотря на израненные ноги, Леонора смогла удержаться на латунной спинке и теперь мучительно пыталась подтянуться и залезть в дыру на потолке. Мартин забрался на матрас, чтобы помочь, и в тот самый миг, как дверь опять вздрогнула, Леонора выкарабкалась наверх. Мартин последовал за ней, изодрав руки обломками реек. Когда он втягивал ноги, дверь спальни с грохотом распахнулась, и его зрение мельком уловило серую фигуру в капюшоне и воздетые когти. Вскинув голову, она посмотрела на него и плотоядно ухмыльнулась обоими ртами.
Казалось, подъем по отвесному склону продолжается уже не один месяц. Мартин и Леонора сантиметр за сантиметром ползли по ненадёжной торфяной стене, цепляясь даже за самые слабые корешки. И он, и она не раз срывались. Снова и снова их дождём осыпали земля, камни и прелые листья. Мартину приходилось выплёвывать все это изо рта и смахивать с глаз. А ещё оба ни на минуту не забывали, что тёмная тварь где-то сзади, ненасытная, торжествующая, и что она последует за ними повсюду, куда бы они ни направились.
Вдруг отвесный склон закончился. Леонора плакала от боли и изнеможения, но Мартин за руку потащил её сквозь сплетение корней и мягкую, податливую землю к моховому одеялу. Дрожа от усталости, он его приподнял, и Леонора выбралась на поляну. Он, пыхтя, последовал за ней.
Лесная девушка исчезла без следа, так что Мартину пришлось возвращаться наугад. И он, и Леонора так устали, что им было не до разговоров, но все равно бок о бок, сплотившись ради общей цели, они продолжали протискиваться сквозь ветви. Они только что сбежали из Заподкроватья и теперь пробирались сквозь Подкроватье к миру света и свежего воздуха.
Подземный ход, который выведет их обратно в мир Леоноры, Мартин искал неожиданно долго. Но, придавая сил, его не покидало чувство, что направление выбрано правильно — они движутся вверх! В тот самый миг, когда он было отчаялся, решив, что вконец заблудился, под пальцами вместо земли оказалась простыня, и они с Леонорой выкарабкались из её развороченной постели в спальню. Отец девушки сидел возле кровати и, как только их увидел, сразу обнял обоих и пустился в пляс, изобразив странный рыбацкий танец.
— Ну ты и храбрец, ну и храбрец! Вернул мне мою Леонору.
Мартин потёр лицо, размазывая грязь:
— С ногами у неё совсем беда. Есть здесь поблизости врач?