— Ты не толстая, а беременная, и, если хочешь знать, я нахожу это чертовски привлекательным. Но это же безответственно.
— И что теперь? Ты меня не хочешь? Хочешь вместо меня Элоизу? Или Мартину?
— Я этого не говорил. Я просто сказал, что в твоём положении не следует работать в борделе.
— У меня нет выбора.
— Разумеется, есть. У тебя есть выбор. Есть множество людей, которые могли бы тебе помочь. Скажем, твои родители?
Она отвернулась.
— Они оба умерли.
— Братья и сестры? Дяди и тёти?
Она покачала головой.
— Слушай, может, тогда я смогу тебе помочь?
Она сказала:
— Мне не нужна твоя помощь. Даже не пытайся мне помочь. Я такая, какая есть. И занимаюсь тем, чем занимаюсь. Другие мужчины тоже предлагали мне помощь, и каждый раз мне приходилось повторять одно и то же.
Винсент не знал, что делать. Он подошёл к окну, а затем вернулся обратно.
— Ты пришёл сюда, чтобы получить удовольствие, — сказала Катерина, демонстративно встав перед ним, даже не пытаясь прикрыть наготу руками. — Так почему бы тебе не расслабиться, раз уж ты здесь?
Она подошла ближе, прижавшись своим выпуклым животом к бугорку на его брюках.
— У меня лучше всего получается доставлять мужчине удовольствие. Я забеременела, доставляя мужчине удовольствие. Позволь мне доставить удовольствие и тебе.
Она поцеловала его в грудь, расстегнула последнюю пуговицу на рубашке и стала расстёгивать ремень.
— А как же ребёнок? — спросил он, чувствуя слабость. — Это же не опасно?
— Во мне достаточно места, — ответила она, расстёгивая молнию на его брюках. — Однажды во мне были одновременно трое мужчин. И ребёнок, помимо них. — Без малейших колебаний, она достала его набухший член и толкнула Винсента к кровати. Он сел, и тогда она стащила с него брюки и носки.
— Послушай, — сказал он, — может, просто отсосёшь, и хватит… Я не хочу рисковать. — Но, слыша собственный голос, он понимал, что прозвучало это неубедительно. Он безумно хотел её, хотел так сильно, что его член пульсировал в такт биению сердца. Она снова толкнула его так, что он упал прямо на раскиданные по всей кровати белые подушки, а сама опустилась на колени рядом с ним, обхватила его член губами, коснулась языком головки, стала посасывать и облизывать её, а затем провела языком вниз до самого основания.
Лёжа, он мог видеть нижнюю часть её тела, большую колышущуюся грудь, округлый живот. Он протянул руки и сжал её грудь, ощущая под ладонями упругие соски. Затем погладил её живот. Тот оказался на удивление твёрдым и тугим. Он подумал: какой-то другой мужчина трахнул её и оставил внутри комочек жизни, и вот этот комочек растёт. Отчего-то эта мысль показалась Винсенту крайне возбуждающей.
Пока она сосала, он смотрел в зеркало, которое стояло у кровати, и сквозь завесу её волос он мог видеть половые губы и влажную алую щель между ними. Подняв глаза, она увидела, куда он смотрит. Развратно улыбнувшись, она медленно провела языком по всей длине его члена.
Он, в свою очередь, приподнял её правую ногу и перекинул через себя, так что теперь она была сверху. Прямо перед ним оказалась её мягкая розовая вагина, набухшие от беременности влажные половые губы. Он прильнул к ней ртом, будто присосался к ломтику арбуза, и попытался просунуть язык как можно глубже внутрь; он пил её сок, посасывал губы, а она выпустила изо рта член, прерывисто вздохнула и сильнее прижалась к его лицу.
Он потерял счёт времени. Она кончала раз за разом, пока её живот не стал каменно-твёрдым — Винсент даже испугался, что она вот-вот родит. В то же время она дразнила его, почти доводя до оргазма и резко останавливаясь; она повторяла это снова и снова, до боли в мошонке, так, что он уже начинал злиться.
К тому времени, когда она повела его к креслу и заставила лечь на спину, в комнате уже стемнело. Она широко расставила ноги и смотрела на него сверху вниз; в полумраке он не мог разглядеть её лица за распущенными волосами. Однако он хорошо чувствовал её запах. Запах женщины, духов и ещё тот самый запах, который он уловил от мадам Ледук: запах воспоминаний.
— Думаю, тебе стоит заняться со мной любовью по-настоящему, — прошептала она. — Ты ведь этого хочешь, правда? Хочешь оказаться внутри меня, вместе с моим ребёнком?
Он привстал и сказал:
— Я не могу.
Но она снова толкнула его на спину. Ухватившись рукой за его напрягшийся член, она встала прямо над ним. Провела головкой у себя между ног, как следует смазывая его, чтобы он хорошо скользил.
— Хочешь познакомиться с моим малышом? — дразнила она его. — Ты хочешь, не ври.
Она села на него, пока он не погрузился полностью в её тёплую тугую щель. Наклонившись вперёд, она коснулась сосками его груди, поцеловала его и сладострастно застонала прямо ему в ухо. Он почувствовал, как ребёнок внутри неё бьётся и шевелится, ощущал его движения своим членом и испытал такой оргазм, что в глазах потемнело.
Когда он уходил, оставив её спать на большой кровати с балдахином, было уже почти восемь. Он оделся и тихонько вышел, в последний раз бросив на неё взгляд. Она лежала на спине, положив одну руку между ног, волосы разметались по подушке. Ему в голову пришла неутешительная мысль, что он, похоже, начинает в неё влюбляться. Он точно знал, что захочет встретиться с ней ещё раз. То, что произошло между ними, нельзя просто так забыть.
Он никогда в своей жизни не испытывал ничего подобного. То, как она посасывала его гениталии, будто фрукты. То, как она тёрла его член, пока он не кончил прямо ей на грудь — капельки спермы застыли на её сосках, будто капли молока. «Когда я рожу, я буду кормить ребёнка», — говорила она, размазывая сперму по всей груди. «А когда это будет?» — «Я посмотрела в свой гороскоп, и звезды сказали, что это произойдёт очень скоро». — «А что говорит твой гинеколог?»
Она нахмурилась, будто не понимала, о чем он говорит.
Он шёл по тёмному коридору, испытывая одновременно восторг и чувство вины. Он любил её, он хотел её, но знал, что её нужно защитить. Нужно защитить её от мадам Ледук. Но больше всего она нуждается в защите от таких мужчин, как он сам.
Он почти вышел в холл, когда вдруг заметил на стене табличку в форме щита. Он остановился, прищурился, как Лоуренс Аравийский, вглядывающийся в мираж, и прочёл: «École St Agathe, fondée 1923» [2]. Под надписью располагалась эмблема: гусь, пролетающий над кроваво-красным озером.
Он все ещё смотрел на табличку, когда услышал голос:
— Надеюсь, вы хорошо провели время, Винсент?
Обернувшись, он увидел в проходе мадам Ледук. Он не понимал, почему — может быть, из-за приглушённого света или из-за того, что он насытился в сексуальном плане, — она выглядела старше, гораздо старше, и намного менее красивой. Она, скорее, напоминала Снежную Королеву из сказки, которую мама читала ему в те времена, когда он был ещё совсем юн: холодная и суровая.
— Я очень хорошо провёл время, спасибо, — ответил он. — Ну… ладно, если начистоту — это было весьма интересно.
Она протянула руку и погладила его по щеке. В её бесцветных глазах мелькнула грусть.
— Зачем вы… — начал он, но запнулся. — Наконец, он заставил себя продолжить. — Зачем вы этим занимаетесь? Эти девочки, они же совсем юные. У них вся жизнь впереди…
— Вы меня осуждаете, — сказала она. — Как только я открыла дверь и впервые увидела вас, я поняла, что вы станете меня осуждать.
— Я не осуждаю. Скорее, я не понимаю.
Одарив его полунасмешливой грустной улыбкой, она развязала поясок своего пеньюара и завязала его заново, покрепче, на миг обнажив перед Винсентом тяжёлую белую грудь с ареолами сосков цвета лепестка увядающей розы.
— Вам и не нужно понимать, Винсент. От вас требуется лишь одно: наслаждаться. Ну и платить, само собой.
— Просто скажи, где ты их откопал? — спросил Винсент у Боубея по пути назад в Монреаль. — Отличное место, и я тебе очень благодарен, но как-то это все странно.
— Что — странно? Всё вполне естественно. В Сан-Франциско я однажды был в клубе, в котором все дрочили там, где им вздумается, а ещё там было трое парней, которые одновременно сосались с одноногой женщиной. Винсент, ты же ничего подобного в жизни не видел. Ты не знаешь и половины того, что происходит в мире. Групповухи, кожаные фетишисты, зоофилы. По сравнению со всем этим, у мадам Ледук крайне приличное заведение.
— Так где ты их нашёл?
— Мне о них рассказал какой-то парень из Ширмэн Филипс. Мадам Ледук просит своих клиентов раздавать визитки всем, кого её услуги могут заинтересовать.
— Семь молоденьких девчонок, которым едва стукнуло восемнадцать. А одна из них уже полгода как беременна.
— Только не говори, что тебе не понравилось. Ни за что не поверю, что ты не хочешь туда вернуться.
Винсент ничего не ответил, глядя на сверкающие впереди огни делового центра Монреаля. Они казались ненастоящими, будто город был нарисован на горизонте.
Разумеется, он вернулся, причём всего три дня спустя, и на этот раз один. Жара обернулась страшной грозой, и, даже несмотря на то что он припарковал арендованный автомобиль совсем рядом с домом, он успел промокнуть до нитки по пути к парадному входу. Он вытирал лицо платком, когда дверь открылась и на пороге появилась мадам Ледук. На этот раз на ней был шёлковый халатик нежного персикового цвета.
— Винсент? Не ожидала увидеть вас так скоро.
— Знаю, мне следовало позвонить, но я не знаю вашего номера.
— И вы не стали спрашивать у Франсуа, потому что не хотите, чтобы он узнал, что вы снова собираетесь сюда?
Винсент неловко пожал плечами.
— Я просто хотел увидеться с Катериной, вот и все. Хотя… с вами я тоже хотел поговорить.
— Тогда вам лучше зайти внутрь, — сказала она под очередной раскат грома, от которого крыша дома задрожала.
Винсент прошёл за ней в дом.
— Я беспокоюсь за Катерину, если хотите знать. Не могу выкинуть её из головы.
— Вы не первый.