Его сперма жемчужинами поблёскивала на её волосах. Катерина подняла на него взгляд и улыбнулась. На улице гремела гроза, ветер бил в стекла.
— Ты хочешь жить со мной? — спросил он.
Она играла рукой с его обмякшим членом.
— Конечно… если бы у меня была такая возможность.
— Тогда позволь мне забрать тебя отсюда. Завтра вечером я приеду за тобой, хорошо?
Она протянула ему руку, и он помог ей встать на ноги.
— Если бы только это было возможно, — повторила она и просто поцеловала его в губы.
— Ты свихнулся, — сказал Боубей. — Ты вообще представляешь, чем грозит похищение человека?
— Она сама этого хочет, — возразил Винсент. — Она сказала, что хотела бы жить со мной, если бы я забрал её оттуда.
— Эти девицы скажут тебе что угодно, если видят, что ты хочешь это услышать. Они за это получают деньги.
— Катерина не такая.
— Знаешь, в чем её единственное отличие? У неё пирожок в духовке.
— Франсуа, если ты не хочешь мне помочь, то я сделаю всё сам.
— Ты все-таки свихнулся.
Они подъехали к дому. Винсент сказал Боубею, что хочет провести ещё один вечер с мадам Ледук и её девочками и даже готов заплатить за них обоих, и только подъезжая к борделю, раскрыл ему свой истинный план и признался, что хочет забрать Катерину.
— А что, если Виолетта сказала тебе правду насчёт того озера?
— Ох, Франсуа, прекрати. Вернись в реальность. Бордель с бессмертными школьницами?
— Ну… когда ты так говоришь, звучит не очень правдоподобно.
Они постучали в дверь, и им открыла мадам Ледук, одетая в алый шёлковый халат.
— Так-так-так, — сказала она, впуская их внутрь. — Как пчелы на мед, да, Винсент? Не можете устоять?
Винсент виновато пожал плечами.
Все девочки были в гостиной, Минетта играла Брамса на фортепиано. Когда вошли Винсент и Боубей, они встали и подбежали к ним, целуя их в знак приветствия и поглаживая по волосам. Одна лишь Катерина не сдвинулась с места, и Винсент намеренно не смотрел в её сторону.
— Кого ты выберешь сегодня, Франсуа? — спросила мадам Ледук.
Боубей оглядел комнату. Наткнувшись взглядом на Винсента, он сказал:
— Тебя, Виолетта. Сегодня я хочу тебя.
Чуть позже, после шампанского, Боубей с Виолеттой поднялись наверх под хихиканье, хлопки и одобряющий свист девушек. Как только они ушли, Винсент подошёл к Катерине и взял её за руку.
— Теперь наша очередь, — сказал он.
Они вышли из гостиной и пошли по коридору, и все это время он крепко держал её за руку. Вдруг, проходя мимо парадного входа, он одёрнул её и сказал:
— Пора! Ну же, Катерина, это наш шанс!
Катерина попыталась вывернуться:
— Нет! — вскрикнула она. — Что ты делаешь! — но Винсент повернул дверную ручку, широко распахнул дверь и вытащил Катерину на крыльцо.
— Нет! — кричала она. — Нет, Винсент, я не могу!
Она подогнула колени и опустилась на пол, но Винсент наклонился и поднял её.
— Нет! — визжала она. — Мне нельзя! Нельзя! Винсент, ты меня убьёшь!
Она хватала его за волосы, пыталась расцарапать ему лицо, но боль только сильнее раззадоривала его. Он вытащил её на улицу и поволок к припаркованной машине. Открыв дверь со стороны водителя, затолкал её в салон и посадил на пассажирское место. Затем сел в машину сам, завёл двигатель и под свист шин помчался прочь от дома.
— Вернись назад! — кричала она, хватаясь за руль. — Нам надо вернуться!
— Послушай! — прикрикнул он на неё. — Что бы там ни наплела тебе Виолетта, знай: это полная чушь! Она придумала все это, чтобы напугать тебя, чтобы ты не могла уйти! Так что прекрати думать о ней, подумай лучше о себе и своём малыше.
— Назад! — стонала Катерина. — Боже мой, за что мне это? Боже, прошу тебя, не надо! Боже, Винсент, верни меня назад!
— Да замолчи же ты, наконец! Замолчи и пристегни ремень. Если ты не думаешь о безопасности ребёнка, я буду думать об этом за тебя.
— Отвези меня обратно! Обратно! Я не могу поехать с тобой, Винсент! Не могу!
Она снова толкнула его, попыталась дёрнуть за ухо, и машину едва не занесло. Но в итоге он сумел обездвижить её, схватив правой рукой оба её запястья. Она прекратила попытки ударить его, повернулась на сидении и тихонько заплакала.
К тому времени, как они въехали в Монреаль, она уже спала. Он припарковал автомобиль перед жилым домом и заглушил двигатель. Посмотрел на неё и откинул ей волосы со лба. Она была так прекрасна, что ему с трудом верилось, что она настоящая. Он взял её на руки и занёс в подъезд. В этот поздний час ярко освещённый холл был безлюден. Он зашёл в лифт и к тому моменту, как они поднялись на шестой этаж, уже чувствовал усталость.
Он открыл дверь и занёс её в квартиру. Квартира была самая обыкновенная: обставленная мебелью, с двумя спальнями, ванной и маленькой кухней. Днём из окна открывался прекрасный вид на Ривьер-де-Прери, частично скрытый другими жилыми домами. Он отнёс её в спальню и уложил в кровать. На белом изголовье висела до смешного нелепая картина, изображающая осенний лес.
Он сел рядом и взял её за руку.
— Катерина, — сказал он. — Катерина, проснись. Вот мы и приехали, милая. Мы сбежали.
Она моргнула и открыла глаза. В её взгляде читалось непонимание, постепенно перерастающее в неподдельный ужас. Она села и огляделась.
— Боже мой, — сказала она. — Боже мой, нет, этого не может быть.
— Успокойся, всё не так уж плохо. Поставим здесь пару комнатных растений, поменяем обивку на мебели.
Но Катерина не обращала на его слова ни малейшего внимания. Она встала с постели и подошла к туалетному столику с зеркалом.
— Боже мой, — повторяла она.
Винсент встал за её спиной, наблюдая за тем, как она разглядывает своё лицо.
— Катерина, с тобой ничего не случится. Все, что тебе говорила Виолетта… это лишь для того, чтобы запугать тебя.
— Но я там была. Я была на Кровавом озере в тысяча девятьсот двадцать четвёртом году.
— Это невозможно. Этого просто не могло быть. Не знаю, как Виолетте это удалось, наверно, она промыла вам мозги. Но день не может тянуться двадцать четыре года, и никто не может оставаться вечно молодым.
— Ты должен отвезти меня назад. Я умоляю тебя, Винсент. Ради моего ребёнка!
— Хочешь вернуться? Куда, в бордель? Хочешь снова стать шлюхой? Отсасывать у мужиков, раздвигать ноги перед каждым, кто готов за это заплатить?
— Какое тебе дело? Ты поэтому меня увёз? Хочешь, чтобы я раздвигала ноги перед тобой бесплатно?
— Ради всего святого, Катерина, я увёз тебя, потому что я люблю тебя.
Только после этих слов она отвела взгляд от отражения в зеркале. На её лице застыло такое выражение, какого он прежде не видел ни у одной девушки. Она словно воткнула в него огромный нож, который пронзил его насквозь.
Время было к полуночи. Он спросил, не голодна ли она, но она отказалась и от еды, и от питья. Он включил телевизор в гостиной, но не нашёл ничего интересного: только лакросс и старый фильм с Эрролом Флинном. Катерина осталась в спальне, сидела и молча смотрела на стену. Наконец, он подошёл к ней и сел рядом.
— Послушай, — сказал он. — Возможно, я совершил ошибку.
Она посмотрела на него, вид у неё был очень бледный и усталый.
— Если хочешь, я отвезу тебя назад. Я просто думал, что делаю доброе дело, вот и все. Давай ляжем спать, а рано утром я отвезу тебя.
Она ничего не ответила, только закрыла глаза.
— Прости, — сказал он. — Прости за то, что полюбил тебя. Прости, что во мне остались человеческие чувства. Что я должен был делать?
До полуночи он смотрел телевизор, а затем разделся и лёг в постель рядом с ней. Она тихо посапывала в подушку. Он протянул руку и дотронулся до её плеча, положил ладонь ей на грудь. Затем провёл рукой по круглому животу. Он чувствовал, как там шевелится ребёнок, будто кто-то замешивает тесто.
До 3:40 он ворочался в постели. Иногда он засыпал, и тогда ему снилось, будто в других комнатах кто-то разговаривает и смеётся. Он проснулся с сильной эрекцией и снова потянулся к Катерине. Она по-прежнему спокойно посапывала. Он погладил её грудь сквозь ткань ночной рубашки, а затем раздвинул ей ноги и лёг сверху. Наверно, трахать спящую было неправильно, но он не мог устоять. Было темно, и она была совсем сухая, но он смочил пальцы слюной и смазал кончик члена, а затем резко вошёл в неё и начал ритмично двигаться, погружаясь так глубоко, как только было возможно.
Она проснулась. Он почувствовал это. Но он вот-вот готов был кончить и не мог остановиться, поэтому продолжал трахать её, все жёстче и грубее. Он слышал, как тяжело она дышит, и думал: отлично, ей тоже нравится. Он сказал:
— Да, детка, ты великолепна. Ну же, сладкая, ты просто прелесть.
И тут она закричала. Это был пронзительный, булькающий крик, она забрызгала ему слюной все лицо. Испугавшись, он сел, чувствуя, как по спине пробежали мурашки, она закричала снова. Он нащупал выключатель настольной лампы, но, включая, уронил лампу на пол, и открывшееся зрелище, освещённое под таким углом, казалось ещё более ужасающим.
Перед ним, раскинув ноги, лежала ссохшаяся старуха. На её голове клочьями торчали редкие седые волосы. Глаза впали глубоко в глазницы, иссушенные губы были туго натянуты на беззубые дёсны. Единственное, что выдавало в ней Катерину, — это её огромный круглый живот.
— Господи, прошептал Винсент. — Господи, пусть это окажется страшным сном.
Старуха снова закричала, но из её груди вырвался лишь хрип. Она подняла костлявую руку и слабо уцепилась за плечо Винсента, но тот оттолкнул её. Она умирала прямо на его глазах. Под кожей на её лице всё явственней проступал череп, грудь сморщивалась. Кожа на ключицах разорвалась, обнажив кости, подбородок упал на грудь.
— Катерина! — Винсента трясло. — Катерина!
Он приподнял её голову, но та оторвалась и покатилась на подушку. Катерина была мертва. Винсент соскочил с кровати, вытирая руки о простыни. Он так дрожал, что ему пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.