Наконец он поднялся к себе и позвонил миссис Густафссон.
— Мне кажется, с Мелани и Дэвидом случилось что-то плохое.
— Насколько плохое? Мне нужно быть в Манитовоке через час.
— Не знаю, миссис Густафссон. Но кажется, очень, очень плохое.
Миссис Густафссон приехала через двадцать минут на своём старом чёрном «бьюике». Это была крупная женщина с бесцветными глазами, жёсткими седыми волосами и двойным подбородком, который болтался в разные стороны, когда она качала головой, а это случалось часто: миссис Густафссон никогда не любила говорить «да».
Она вошла в дом. Мистер Касабян сидел на лестнице в накинутом на плечи бордовом платке.
— Почему здесь так холодно? — с вызовом спросила она. — И что это, ради всего святого, за запах?
— Из-за этого я вам и позвонил. Я стучу и зову, но никто не отвечает.
— Ну, посмотрим, что там у них такое, — сказала миссис Густафссон.
Она вынула свои ключи и, перебрав их, нашла тот, что подходил к квартире Дэвида и Мелани. Но когда она открыла её, оказалось, что ту заклинило изнутри, и она не могла открыть её шире, чем на два-три дюйма.
— Мистер Стевенджер! Мисс Томас! Это миссис Густафссон! Откройте, пожалуйста!
Ответа по-прежнему не было, из квартиры исходил лишь холод со скорбным стоном и зловонием, не похожим ни на что, что миссис Густафссон доводилось когда-либо чувствовать. Она зажала рукой нос и рот и отступила назад.
— Думаете, они мертвы? — спросил мистер Касабян. — Пожалуй, мы должны вызвать копов.
— Согласна, — ответила миссис Густафссон.
Она залезла в свою крокодиловую сумочку и достала мобильный. Как только она его открыла, изнутри квартиры донёсся грохот, затем что-то лязгнуло, будто кто-то уронил кастрюлю на кухонный пол.
— Они внутри, — сказала миссис Густафссон. — Но почему-то прячутся. Мистер Стевенджер! Вы меня слышите? Мисс Томас! Откройте дверь! Мне нужно с вами поговорить!
Никакого ответа. Миссис Густафссон постучала и подёргала ручку, но открыть дверь шире не смогла. Даже если Дэвид и Мелани находились в квартире, у них явно не было желания впускать её вовнутрь.
Миссис Густафссон прошла по коридору вглубь дома — мистер Касабян неотступно следовал за ней. Отперла заднюю дверь и осторожно вышла по обледеневшим ступенькам наружу.
— Я же сказала вам посыпать их солью, мистер Касабян! Кто-то мог здесь хорошенько упасть!
— Я посыпал, на прошлой неделе. После этого опять шёл снег, и они подмёрзли.
Миссис Густафссон прошла вдоль задней стены дома. Ни в одном из окон первого этажа свет не горел, а со сливной трубы в ванной свисала длинная сосулька — признак того, что ванной не пользовались несколько дней.
Наконец она добралась до окна кухни. Подоконник располагался слишком высоко, и ей было не дотянуться. Тогда мистер Касабян принёс деревянное корытце, в котором обычно выращивал растения, и она взобралась на него. Очистив замёрзшее стекло перчаткой, заглянула вовнутрь.
Сначала не было видно ничего, кроме теней и смутной белизны ящика со льдом. Но затем на кухне что-то медленно пошевелилось. Что-то крупное, с бессильно висящими по бокам руками и необычайно маленькой головой. Миссис Густафссон несколько мгновений озадаченно смотрела на существо, а затем спустилась вниз.
— Там кто-то есть, — сказала она, и её обычно резкий голос показался мямлением ребёнка, увидевшего в темноте у своей кроватки нечто такое, что было слишком пугающим, чтобы это можно было описать словами.
— Они мертвы? — спросил мистер Касабян.
— Нет. Не знаю.
— Нужно звонить копам.
— Я должна посмотреть, что это.
— Плохая идея, миссис Густафссон. Кто знает, что там? Вдруг это какой-нибудь убийственный убийца.
— Я должна узнать, что увидела. Пойдём со мной.
— Миссис Густафссон, я всего лишь старик.
— А я старуха. Какая тут разница?
Она снова поднялась по ступенькам к задней двери, держась за перила, и вернулась к двери Дэвида и Мелани. Мистер Касабян следовал за ней. Она надавила на дверь плечом, и та немного подалась. Мистер Касабян тоже приложился. Казалось, дверь подпирал диван, но, продолжая давить, им удавалось понемногу открывать её. Наконец проём стал достаточно широким, и они смогли попасть в гостиную.
— Это точно запах мертвечины, — сказал мистер Касабян.
В гостиной было темно и ужасно холодно, повсюду валялись книги, журналы и одежда. На обоях стояли отметки, похожие на отпечатки рук.
— Я считаю, что в самом деле пора звонить копам.
Дойдя до середины гостиной, они услышали ещё один глухой звук и какое-то шарканье.
— Господи Иисусе, что это такое? — прошептал мистер Касабян.
Миссис Густафссон, ничего не говоря, сделала ещё два-три шага в сторону кухни. Дверь в неё была слегка приоткрыта.
Они вместе подошли к кухне и встали прямо перед дверью. Миссис Густафссон, наклонив голову, произнесла:
— Я слышу… Что это? Кто-то плачет?
Но на самом деле было похоже, будто кто-то задыхался, перенося какую-то тяжесть.
— Мистер Стевенджер? — позвала миссис Густафссон, постаравшись, чтобы её голос прозвучал так властно, насколько это было возможно. — Мне нужно с вами поговорить, мистер Стевенджер.
Она приоткрыла кухонную дверь сначала чуть-чуть, а затем нараспашку. У мистера Касабяна от ужаса вырвался слабый стон.
В кухне действительно кое-кто был. На фоне окна стоял силуэт необычайно крупного существа с маленькой головой, огромными плечами и бесполезно свисающими по бокам руками. Когда миссис Густафссон сделала шаг вперёд, оно покачнулось, будто было на грани изнеможения. Мистер Касабян зажёг свет.
Отделанная сосной кухня походила на бойню. По всему полу виднелись пятна засохшей крови, повсюду были кровавые отпечатки рук, а в раковине лежала куча почерневшей плоти. Запах стоял такой едкий, что у миссис Густафссон заслезились глаза.
Огромная фигура, качавшаяся перед ними, оказалась Дэвидом… Дэвидом, который был давно мёртв. Его кожа имела белый — и местами зелёный — оттенок. Его руки свисали вдоль тела, ноги сгибались в коленях и волочились по линолеуму. Головы у него не было, но на месте шеи торчала голова Мелани со слипшимися от засохшей крови волосами. Она пристально смотрела на гостей.
Сердца миссис Густафссон и мистера Касабяна произвели с десяток биений каждое, прежде чем они поняли, что предстало перед ними. Мелани вскрыла тело Дэвида от груди до паха и очистила его от большей части внутренностей. Затем отрезала голову и расширила горло, чтобы забраться вовнутрь грудной клетки и протолкнуть наружу свою голову. Она носила тело Дэвида как тяжёлую, разлагающуюся накидку.
Накрасила его отрезанную голову тональным кремом и губной помадой и увенчала сушёными хризантемами. Затем положила в сетку вместе с головой Эхо и повесила себе на шею. Вставила облезлый хвост Эхо во влагалище — он свисал у неё между бёдер.
— Мелани, — сказал совершенно поражённый мистер Касабян. — Мелани, что случилось?
Мелани попыталась сделать шаг вперёд, но тело Дэвида было слишком тяжёлым для неё, и она лишь покосилась набок.
— Мы — один человек, — сказала она с такой радостью и возбуждением в голосе, что миссис Густафссон прикрыла уши. — Мы — один человек!
Перевод: Артём Агеев
Ах, как я от теней устала
Graham Masterton, «Half-Sick of Shadows», 2004
Дождь лил так сильно, что Марк остался в «Рэндж Ровере», отпивая прямо из фляжки холодный эспрессо и слушая по радио пьесу про вдову одержимую вязанием свитеров для недавно умершего мужа.
«Я целую вечность искала этот оттенок серого. Он называется „шале“ и подходит к цвету его глаз».
«Он умер, Морин. И никогда его не наденет».
«Не говори глупостей. Никто не мёртв, пока ты помнишь, как они выглядят».
Марк уже подумывал закругляться, когда увидел Кэти в ярко красном дождевике с остроконечным капюшоном, которая устало тащилась к нему через поле. Марк опустил окно и ему на щеку брызнул ледяной холодный дождь.
— Выглядишь как утопленница! — выкрикнул он. — Почему вы никак угомонитесь?
— Мы нашли нечто действительно невероятное, вот почему.
Кэти откинула капюшон. Её русые кудряшки липли ко лбу, на кончике носа повисла капелька.
— Где Найджел? — спросил Марк.
— Всё ещё там, копает.
— Я сказал ему исследовать рвы. Какого хрена он там копается?
— Марк, мы думаем, что возможно нашли Шалот.
— Что? О чем ты говоришь?
Кэти вытерла дождь с лица.
— Это вовсе не рвы, в своё время они были речкой с островом посередине. А те бугры, которые мы сочли овчарнями железного века — это камни, вырубленные и обтёсанные как плиты для строительства стен.
— Ну, понятно, — сказал Марк. — И вы с Найджелом тут же подумали — Шалот!
— Почему нет? Месторасположение верное? — верное: вверх по течению от Кэдбери. А всем известно, что Кэдбери был Камелотом.
— Вы с Найджелом безнадёжные романтики, — покачал головой Марк.
— Дело не только в плитах. Мы нашли нечто вроде металлической рамы. Она большая, и очень окислившаяся. Найджел полагает, что возможно это зеркало.
— Понял… остров, Камелот, зеркало. Наверняка это Шалот.
— В любом случае, пойдём и взглянешь.
Марк глянул на часы.
— Давайте отложим это до завтра. В такую погоду мы не сделаем ничего путного.
— Марк, пожалуйста.
Марк был боссом, а Кэти всего лишь студентом-историком, нанятым на пасхальные каникулы, но он уже выяснил, насколько упорной она может быть.
— Хорошо, — сказал он. — Если я должен.
Вдова в радиопьесе всё ещё переживала из-за последнего свитера: «Он не очень любит рукава реглан… ему кажется, что они делают его круглоплечим.»
«Он мёртв, Морин. Надо полагать, что никаких плеч у него нет».
Кэти начала подниматься на холм. Марк вылез из «Рэндж Ровера» и, сквозь высокую траву, побрёл за ней. Его бы вообще сегодня здесь не было, если бы не отставание от графика на одиннадцать дней; да совет графства, надоедающий с финальным отчётом.