– Он что, строитель?– поинтересовался я.– Есть диплом? Или практик?
– Бухгалтер.
– Как же так? – удивился я.– Ведь для того, чтобы осуществлять надзор, нужны соответствующее образование и опыт.
– Щербаков говорит, что Корнеев толковый мужик. Работал долгое время бухгалтером ЖЭКа…
– Насколько я понимаю, бухгалтерия – одно, а строительство – другое. Технадзор есть технадзор. Тут следует разбираться в строительстве, а не в дебете-кредите.
– Порекомендовали,– усмехнулся Орлов.
– Кто?
– Дроздов.
– Опять Дроздов! – не выдержал я.
– Вот именно, Захар Петрович. Считаю, что его надо допросить.
На следующее утро, как только пришел на работу, в кабинете раздался телефонный звонок. Звонил председатель горисполкома Лазарев.
– Захар Петрович,– сказал он раздраженно,– по-моему, существуют какие-то джентльменские нормы отношений…
– Разумеется,– ответил я спокойно, догадываясь, что обеспокоило председателя.
– Если вам нужны какие-то разъяснения от нашего ответственного работника, можно ведь снять трубку и поговорить. Нельзя же подрывать авторитет…
– Вы о чем?
– О Валерии Семеновиче Дроздове. Ему прислали повестку явиться в прокуратуру. Почтой, на дом. Это уж, по-моему, сверх всякой меры! Призовите, пожалуйста, вашего следователя к порядку…
– Не понимаю вашего раздражения. Я в действиях следователя не вижу нарушения. Все по закону…
Ответ, как мне показалось, не удовлетворил председателя горисполкома.
Я вызвал Орлова. У него в это время был инспектор ОБХСС Фадеев, и они зашли вместе.
– Интересные сведения получил Владимир Гордеевич о Калгашкиной,– сказал Орлов.
Он посмотрел на старшего лейтенанта, как бы предоставляя ему слово.
– Можно?– на всякий случай спросил тот.
– Конечно, конечно.
– Я уже докладывал своему начальству. А теперь вот вам… Итак, по порядку.– Фадеев раскрыл блокнот.– Установлено, что приблизительно месяц назад на нашем рынке некто по фамилии Глушко торговал апельсинами. Такой чернявый, с усами. Говорят, похож на грузина… Его же видели в доме ЖСК «Салют». Жил некоторое время у Калгашкиной.
– Помните, Юра Бобошко говорил, что у Ирины Алексеевны появился новый, очередной муж в кавычках, грузин? – напомнил Орлов.
– Помню, конечно,– ответил я.
– Мы стали выяснять,– продолжал инспектор ОБХСС.– В то же время по документам магазина «Овощи-фрукты», где заведующая Калгашкина, было получено две тонны марокканских апельсинов. Но в продажу они не поступали. Это подтвердили работники магазина – грузчик и уборщица.– Владимир Гордеевич отложил блокнот.– Я думаю, грузчика и продавца заменил этот самый Глушко. Но не в магазине, а на рынке. Действительно, никто из жителей микрорайона апельсинов в магазине не видел. А на рынке в то время были. И кто продавал? Глушко.
– А что говорит Калгашкина?-спросил я.
– Мы еще по этому поводу не беседовали,– ответил Фадеев.– Однако ей трудно будет оправдаться. В день отпуска апельсинов с базы, а также на другой и третий день она не была на работе. Взяла бюллетень. Но на самом деле, как установлено, ездила в дом отдыха в Светлоборск… Тогда я вызвал врача, который дал бюллетень. Та расплакалась и тут же призналась, что больничный у нее просила сама Калгашкина. И врач прямо в магазине выписала ей бюллетень…
– За что же она так благоволит к Калгашкиной?– поинтересовался я.
– Все то же, Захар Петрович. Виноградик получше, помидоры посвежее,– повторил старший лейтенант слова Ирины Алексеевны.
– Да,– вздохнул Орлов,– продавать совесть врача за килограмм помидоров.
– Уж так просила не доводить до сведения руководства поликлиники,– сказал Фадеев.– Сынишка, мол, у нее болеет, витамины нужны. Вот и попутал бес…
– Теперь прикиньте, Захар Петрович,– сказал следователь,– какой барыш они получили от этой сделки! Глушко продавал апельсины по шесть рублей, не так ли?– посмотрел он на старшего лейтенанта.
– По шесть.
– А розничная цена в магазине два рубля. Две тысячи килограммов помножить на четыре… Восемь тысяч рублей,– подсчитал Орлов.
– У нас есть сведения, что Калгашкина грела руки не только на апельсинах,– сказал инспектор ОБХСС.– И эти сведения мы сейчас проверяем.
– А Глушко? – поинтересовался я.
– Ищем голубчика. Уже есть кое-какие успехи…
Следователь посмотрел на часы.
– Извините, Захар Петрович, у меня сейчас допрос Дроздова… Присутствовать не желаете?
– Хочу,– сказал я.– Тем более, в большой обиде он, что повесткой вызвали.
– А как же еще? Дипкурьером? – усмехнулся Орлов.
Дроздов явился в кабинет следователя с недовольным лицом, но, увидев меня, поздоровался довольно вежливо. Однако не скрывал, что процедура заполнения сведений в бланке протокола допроса ему неприятна.
– Валерий Семенович,– начал Орлов,– вы подписывали Калгашкиной ордер на вселение в квартиру ЖСК «Салют»?
– Как и многим сотням новоселов в нашем городе… И всегда радуюсь, что люди получают новые квартиры,– ответил Дроздов.– Дай бог многим такой праздник.
– На каком основании вы выдали ордер Калгашкиной на трехкомнатную квартиру?– продолжал следователь.
– На основании решения горисполкома… А исполком исходил из того, что у Калгашкиной в семье было четыре человека… И если кое-кто идет на подлог, то пусть сам и отвечает за этот самый подлог… Или вы со мной не согласны, товарищ следователь? – посмотрел он на Орлова.
– В протоколах общих собраний членов ЖСК «Салют» есть только решение о принятии заявления Калгашкиной на однокомнатную квартиру,– продолжал Орлов спокойно.– И вдруг она получает трехкомнатную… Вы должны были знать, что это незаконно.
– Почему? – воскликнул Дроздов.
– А потому, что общее собрание членов ЖСК решения о предоставлении Калгашкиной трехкомнатной квартиры не принимало. Выходит, что вы, не проверив, поставили свою подпись.
– Лично я смотрю и подписываю документы, которые готовит и проверяет инспектор управления. Вот у нее и спрашивайте, почему мне подсунули эту липу! – приподнявшись со стула, выпалил Дроздов.– Я не могу контролировать каждую бумажку! Физически не в состоянии! Через мои руки их тысячи проходит! Или прикажете бросить все дела и заниматься только тем, что проверять каждое сведение, каждую буковку? Зачем, простите, тогда инспектора?
Забегая вперед, скажу, что следователь Орлов допросил инспектора горжилуправления, которая готовила документы по ЖСК «Салют». По ее словам, она дважды напоминала Дроздову, что по поводу выделения Калгашкиной трехкомнатной квартиры нет решения общего собрания членов кооператива. Начальник горжилуправления сказал, что такое решение будет. И что просьбу Калгашкиной о предоставлении трехкомнатной квартиры поддерживают «сверху».
– Хорошо,– спокойно выслушав тираду Дроздова, сказал Орлов.– Пойдем дальше… Вы знали, что Калгашкина и Тараданкин незаконно вошли в состав правления ЖСК «Салют»?
– Понятия не имею,– резко ответил Дроздов.– И вообще такими вопросами, кто вошел, а кто вышел из правления, не занимаюсь. Или, по-вашему, это тоже дело начальника горжилуправления?
– Не знаю, но, судя по тому, что вы рекомендовали Калгашкину и Тараданкина…
– Чушь! Никого я не рекомендовал. Вы же отлично знаете: это решает общее собрание членов кооператива самостоятельно.
– И Корнеева осуществлять технадзор за строительством дома вы тоже не рекомендовали?– спросил Орлов с явным раздражением.
– Нет, не рекомендовал! Может быть, вы еще скажете, что я советовал, какие клеить обои, какие сиденья ставить на унитазы – деревянные или пластмассовые?!
Видя, что обстановка, мягко выражаясь, накалилась, я спросил у Дроздова:
– Валерий Семенович, а кем вам приходится Корнеев?
Инспектор ОБХСС Фадеев уже успел выяснить, что они состоят в каком-то родстве.
– Какой Корнеев? – обернулся ко мне начальник горжилуправления.
– Геннадий Ефимович.
– Дядя жены… А что?
И все же я сделал замечание Анатолию Васильевичу, когда разгневанный Дроздов покинул кабинет следователя.
– Надо сдерживать свои эмоции…
– Но почему?– удивился Орлов.– Потому что ответственный работник?
– Кто бы ни был… Вы должны всегда оставаться спокойным и объективным.
– Так ведь он нахально врет. И про Калгашкину с Тараданкиным, и про Корнеева…
– А это еще не доказано. Может быть, неправду говорил Щербаков, председатель правления ЖСК «Салют»…
– Уверен, Дроздов помчался сейчас к нему,– продолжал горячиться следователь.
– Вполне возможно…
– Простите, Захар Петрович,– следователь схватил трубку телефона, набрал номер.– Володя?… Да, я… Понимаешь, по-моему, Дроздов сейчас направился к Щербакову… Да, умница, понял правильно. Действуй… Потом сразу позвони.– Он положил трубку.– Это я Фадееву…
– Догадался.
– Да, Захар Петрович, вы, наверное, правы. Зря я резко с Дроздовым. Выдал себя, да?
– Не в этом дело…
– Вот я думаю: а вдруг он не к Щербакову, а к Корнееву? Как же быть? Может, Корнеева срочно вызвать сюда?
– По-моему, лучше вам самому к нему поехать…
Орлов отправился к родственнику начальника горжилуправления домой.
Мне же пришлось по неотложному делу выехать из города. Так что доложил мне Орлов о ходе расследования только на следующий день.
– А я был прав: Дроздов действительно отсюда прямиком к Щербакову. Набросился на бедного председателя правления, требовал нигде и ни при каких обстоятельствах не упоминать его имени… А Щербаков, кажется, тоже разозлился. Говорит, что не желает быть козлом отпущения…
– В каких таких грехах?
– Есть, Захар Петрович, есть грехи. И серьезные. Вот вам протокол допроса Корнеева. Перепугался так, что все выложил.
Бухгалтер-пенсионер дал следующие показания:
«По существу дела могу сообщить: последние три года я часто болел, несколько раз лежал в больнице с гипертонией. Болезнь всегда-дополнительные расходы. Я обратился полтора года тому назад к своему родственнику, мужу моей племянницы В. С. Дроздову с просьбой одолжить на время сто рублей. В ответ Дроздов сделал мне предложение: по его рекомендации я буду зачислен инженером по технадзору строительства дома ЖСК «Салют» за сто пятьдесят рублей в месяц. Он поставил условие: половину отдавать ему. Принимая во внимание мое нелегкое материальное положение, я согл