На вопрос Гуцульской, почему все-таки милиция интересуется Земфирой, Жур ответил весьма неопределенно.
Василиса Арефьевна, извинившись, поспешила в театр на репетицию, а инспектор угрозыска постучался к соседям.
Открыл вчерашний недовольный мужчина, в неизменной майке и пижамных брюках. Он узнал лейтенанта. Но прежде чем сосед актрисы успел заговорить, Жур показал ему свое служебное удостоверение.
– Проходите, проходите, пожалуйста,– приглушенным рокотом сказал мужчина, почему-то прикрывая рукой кудряшки на груди, вылезшие из выреза майки.
Он провел инспектора в комнату, где у телевизора сидела пожилая женщина.
– Присаживайтесь,– сказал сосед.– Извините, что я вчера немного того, нелюбезно с вами… Внучка уже спала… Звонок у товарища Гуцульской – что твой набат… У нас здорово слышно…
Он исчез в другой комнате.
Женщина, что смотрела телевизор, оказалась его женой.
– Была у Василиски гостья,– подтвердила она.– Приехала в пятницу… Постучалась к нам… Чемоданчик в руках… Еще сынишка с ней был… Как узнала, что родственница, то есть Гуцульская, в отъезде, прямо не знала, как быть… Попросила разрешения оставить чемоданчик… Пожалуйста, говорю… Она поставила чемодан в прихожей и ушла…
– Куда, не сказала?– спросил Жур.
– Вроде бы на рынок…
– Когда вернулась?
– Поздно вечером… Я уже легла. Притомилась чего-то…
– В одиннадцатом часу,– уточнил хозяин квартиры, появляясь в комнате.
Теперь он был в костюме, рубашке и даже при галстуке.
– Ну а дальше? – спросил Жур.
– Попросилась переночевать,– продолжал мужчина.– Вижу, усталая она. А мальчонка прямо на ходу засыпает… Вошли в ее положение. Определили вот здесь,– показал он на кушетку.– А утром чаем напоили…
– Я спросила ее, что будет делать, ждать Василиску или нет. Она сказала, что уедет… И что странно: спросила, не знаю ли я кого-нибудь, кто золотом и драгоценными каменьями интересуется…
– Как, как?– насторожился Жур.
– Ну, у нее, мол, есть кое-что из женских украшений для продажи… В дороге поиздержалась, а теперь на обратный путь не хватает…
– А она показывала вам то, что хотела продать?– спросил инспектор, стараясь не показать своего волнения.
– Да зачем мне смотреть, коли я покупать не собираюсь? Откуда такие деньги взять?– ответила женщина.
По словам хозяев, Степная ушла от них в середине дня. Куда собралась ехать, не сказала.
Инспектор осторожно поинтересовался, не обнаружили ли они какой-нибудь пропажи после посещения родственницы Гуцульской. Те ответили, что нет.
Поблагодарив соседей актрисы, Жур ретировался. Он побеседовал еще с несколькими жильцами дома. В одной из квартир Степная тоже предлагала какую-то драгоценность. И снова речь шла о золоте и камнях. Саму же вещь она не показывала.
В тот же день Жур отбыл в Южноморск. И первым делом навестил Степных. Земфира дома так и не появлялась.
– Я был совершенно уверен в этом,– сказал инспектор Оболенцеву после подробного доклада о поездке в Краснодар.– А муж ее, как говорят постояльцы, последние дни все время под мухой… Со мной он тоже нетрезвый беседовал. Расплакался. Все твердил, что Земфира погубила его и сына… По-моему, безвольная личность этот «звериный сапожник»… Распустил свою женушку, вот она и встала на путь воровства. А теперь мечется, не знает, куда сбыть колье. Я считаю, Геннадий Андреевич, надо принимать крутые меры…
– Какие?– спросил следователь.
– Объявить всесоюзный розыск.
Поколебавшись, Оболенцев сказал:
– Наверное, другого выхода нет… Пока мы ее не найдем, с мертвой точки не сдвинемся…
Жур развернул бурную деятельность. В дополнение к первой ориентировке о пропаже колье была разослана новая. В ней сообщались фамилия, имя и отчество Степной, указывались уточненные приметы ее и Йошки. Более того, лейтенант добился, чтобы были отпечатаны листовки с фотографией подозреваемой для стендов «Их разыскивает милиция». Фотографию взяли у мужа.
Без десяти девять, как обычно, я подъехал в своей служебной машине к прокуратуре. И сразу обратил внимание на группу людей, собравшихся у входа. Все поголовно – пожилые мужчины, все как один,– смуглые. Цыгане.
Как только я поднялся на крыльцо, толпа обступила меня плотным кольцом. Заговорили разом, перебивая друг друга.
– Товарищ прокурор, избавьте нас от позора!…
– Что хотите сделаем!…
– Детям прохода не дают, дразнят!…
Я, ничего не понимая, стоял совершенно оглушенный. Шум голосов слился в единый гул, и уже нельзя было разобрать отдельных реплик.
Константин Трифонович, мой шофер, бросился на выручку.
– Граждане, граждане! Нельзя ли потише! – обратился он к собравшимся.– Как-никак государственное учреждение!…
Шум на мгновение утих. И я, воспользовавшись этим, громко спросил:
– Товарищи, что вы хотите? Только прошу говорить кого-нибудь одного!
Из толпы выдвинулся седой старик с пышкой бородой.
– Мы пришли просить за Земфиру Степную… Снимите ее фотографию! – произнес он поспешно, боясь, видимо, что снова поднимется гвалт.
– Знаете, здесь говорить неудобно,– сказал я.– Пройдемте ко мне в кабинет…
– Только не все! – добавил Константин Трифонович.
Посовещавшись, ходатаи делегировали со мной трех человек. В том числе и старика-самого старшего из собравшихся.
Прошли в мой кабинет.
Оказалось, что сегодняшняя демонстрация вызвана появлением в городе на стендах «Их разыскивает милиция» листовок с портретом Степной. Это задело честь южноморских цыган. О пропаже колье они узнали от мужа Земфиры.
– Товарищ прокурор,– заявил бородач,– могу по-» клясться, что Земфира не крала… Не могла она украсть… В нашей семье никогда не было воров,– гордо вскинул голову старик.
Выяснилось, что Земфира приходилась ему родственницей и он знал ее с грудного возраста.
Другие «делегаты» подтвердили мнение своего старейшины. На мой вопрос, почему она так внезапно скрылась из города, ходатаи ничего ответить не могли.
Мне показалось, что старейшина сделал какой-то знак остальным цыганам. И действительно, те, чинно поднявшись, попрощались и вышли.
Старик задержался и, откашлявшись, не без смущения сообщил, что, кажется, у Степной есть какой-то кавалер. Недавно он приезжал в Южноморск. И не исключено, что Земфира сбежала к нему.
– А где он живет? – спросил я.
– Пока не знаем,– ответил старик.– Но даю честное слово: мы сделаем все, чтобы узнать это…
– Ну что ж,– кивнул я,– хорошо. Этим вы поможете следствию.
На том мы и расстались.
Я тут же позвонил Геннадию Андреевичу и пригласил в прокуратуру. Он приехал вместе с инспектором Журом, рассказал о ходе следствия. А узнав о приходе цыган, заметил:
– То, что среди них существует такая солидарность, похвально. Но…– Оболенцев недовольно поморщился.– Вот что я думаю: не поторопились ли мы с помещением фотографии Степной на стенды «Их разыскивает милиция»?
Инспектор Жур принял это на свой счет.
– Я старался, чтобы как лучше,– сказал он обиженно.
– Я вас не виню,– сказал Оболенцев примирительно. Он выглядел устало и озабоченно.– Если говорить честно, Захар Петрович, мне кажется, мы вообще зашли в тупик…
– Разъясните, пожалуйста,– попросил я.
– Кабы я знал точно… Понимаете, масса несуразностей и глупостей в поведении Степной…
– Вы так считаете?
– С одной стороны, она вроде бы и сбежала из Южноморска, а с другой – не делала секрета, что едет в Краснодар… Просто абсурд… Может, она действительно ничего не крала и ей незачем скрываться?
– А по-моему, это объяснить можно,– заметил лейтенант.– Не по зубам, как говорится, оказалось ей это колье… Одно дело-украсть не особенно дорогую вещицу. А тут– драгоценность высшего класса! Кража в особо крупных размерах!
– Не знаю, не знаю,– покачал головой Оболенцев.– Не могу отделаться от сомнений…
– Главное – колье у нее!– с жаром сказал инспектор.– Факт установлен! В двух квартирах в Краснодаре предлагала купить драгоценности!
– Возможно и так,– пробормотал следователь.– Но ведь тоже глупость… Кому предлагала? Соседям своей родственницы! Они ее знают, она их нет. Вдруг кто-нибудь из них тут же сообщит в милицию?
– У нее не было другого выхода, как только рисковать,– сказал Жур.
– И все равно я не могу делать никаких выводов, пока не встречусь с ней. А вот когда это случится… Время идет…
– Может, приостановить следствие, пока мы ищем эту Степную?– посмотрел на меня лейтенант.
– Виктор Павлович, надо все-таки изредка заглядывать в уголовно-процессуальный кодекс,– усмехнулся Оболенцев.
– Заглядываю,– нахмурился инспектор.
– Тогда неплохо бы знать, что на основании статей сто тридцать третьей и сто девяносто пятой УПК РСФСР приостановить следствие можно лишь по истечении двухмесячного срока. А он еще не истек… Так что, слава богу, резерв у нас имеется…
– И приличный,– подтвердил я.– А насчет цыган… Если они предлагают помощь, почему бы не воспользоваться этим?
– Я не отказываюсь,– сказал следователь.
– Теперь о другом деле, которое вы ведете, то есть о краже магнитофона… Как двигается расследование?– поинтересовался я.
– Пока основная версия, которую мы разрабатываем,– магнитофон украл сын Земфиры… Карапетян говорила с приятелями Йошки…
– Ну и что?
– Есть пара моментов,– сказал Оболенцев.– Дружил с одним шалопаем, старше Йошки на три года… Так вот этот самый шалопай в настоящее время находится в детской колонии. Участвовал с группой таких же, как он, шпанят в ограблении магазинчика на рынке. Ночью забрались на территорию рынка, сбили с магазина замок, ну, и поживились…
– Йошка причастен к этому?– спросил я.
– Не доказано. Но, как говорится, с кем поведешься…– Следователь вздохнул.
– А второй момент?
– Перед самыми каникулами в классе, где учился Йошка, произошел инцидент. У одной ученицы из портфеля пропала книга Жака Ива Кусто, известного французского исследователя Мирового океана. Выяснилось, что книгу стащил Йошка. Сам сознался. Поэтому его простили и не стали выносить сор из избы…