– А кто же в это время снимал свадьбу?
– Режиссер ведь говорил: Юрий Загребельный, ассистент оператора.
– Да, конечно,– вспомнил я.– Теперь о еде… Насколько я понял, закуски были в основном принесены гостями?
– Оля ругает себя за это,– сказал следователь.– Считает, что виноваты грибы или копченая рыба.
– А что готовили на кухне банкетного зала?
– Горячее. Котлеты по-киевски и цыплят-табака… Еще от кухни были деликатесы – черная и красная икра, шпроты… Между прочим, я успел немного переговорить с поварихой Волгиной. У нее самая легкая форма отравления, ее, наверное, завтра выпишут из больницы… Повариха уверяет, что продукты были свежайшие! Цыплят и кур привезли с птицефабрики буквально тепленькими…
– Тогда неужели можно отравиться икрой?
Володарский не успел ничего ответить на это: на моем столе зазвонил прямой телефон. Не знаю, наверное, я что-то предчувствовал, потому что прямо-таки схватил трубку. И сразу узнал голос первого секретаря горкома партии Георгия Михайловича Крутицкого.
– Захар Петрович, вы можете сейчас подъехать ко мне? – спросил он после взаимного приветствия.
– Могу,– ответил я.– А по какому вопросу? Может быть, захватить какие-нибудь материалы?
– По какому?– я уловил усмешку в голосе первого секретаря.– Два человека умерли от отравления, а вы спрашиваете…
– Как два? – вырвалось у меня.– Только оператор из Москвы…
– Минут двадцать назад скончался Маринич.
– Отец невесты?…– Некоторое время я не знал, что и сказать.– Хорошо, Георгий Михайлович, я переговорю со следователем, который ведет это дело, и тут же в горком…
– Жду.
По суровому, отяжелевшему лицу Володарского я понял, что он догадался, о чем шла речь.
– Все-таки не спасли Андрея Петровича,– произнес он с горечью.– Представляю, что сейчас с Олей… Надо принимать срочные меры! Если отравились едой, которую принес кто-нибудь из гостей, то могут стать жертвами члены той семьи! Нужно срочно выявить всех приглашенных на свадьбу! Предупредить! Я прямо сейчас свяжусь с Карапетян.
– Она одна не справится.
Я набрал номер начальника управления внутренних дел города и попросил выделить людей в помощь Володарскому и старшему оперуполномоченному уголовного розыска Карапетян, объяснив, для чего. Затем поехал в горком партии.
Когда я зашел в кабинет Крутицкого и начал рассказывать о событиях на свадьбе, Георгий Михайлович остановил меня жестом.
– Знаю, знаю… А вам известно, что, помимо семи человек, попавших со свадьбы в больницу номер три, этой ночью было госпитализировано с острым отравлением еще несколько человек?
– Как?– опешил я.
– Так, Захар Петрович. В больницу номер четыре доставили трех человек из санатория «Южный», а в больницу номер два мужчина привез сына-десятиклассника. До этого туда поступили двое отдыхающих из пансионата «Скала».
– Об этих случаях мне никто не сообщил…
– Свяжитесь с заведующим горздравотделом, он вам расскажет подробности.
– А среди тех, кого привезли во вторую и четвертую больницы, смертельных случаев нет?
– Пока нет… Не дай бог! Меня информируют каждые полчаса. Три человека в очень тяжелом состоянии… Кто ведет следствие?
– Володарский,– ответил я.– Очень опытный следователь.
Крутицкий помолчал, подумал.
– Справится один?
– Надо будет – поможем, создадим бригаду.
– Смотрите,– предупредил первый секретарь.-Это ЧП! Надо срочно, немедленно установить источник отравления!
– Приму все меры,– пообещал я.
– Если понадобится мое личное вмешательство, звоните,– сказал на прощанье Крутицкий.
Я ехал в прокуратуру и размышлял: что же произошло? Помимо семи человек, отравившихся на свадьбе, в больницы города доставлены еще шестеро. Итого – тринадцать. Чертова дюжина! А вдруг будут еще?…
Чем связаны все эти случаи?
Может быть, в магазины города поступила испорченная колбаса, рыба, лимонад или какие-нибудь консервы? Хотя на свадьбу гости несли домашние продукты, но не исключено, что кто-то схитрил и принес покупное?… Иначе как объяснить, что среди пострадавших есть такие, кто не был вчера в банкетном зале?
От всех этих дум голова шла кругом. Происшествие из ряда вон!
Когда я зашел в свою приемную, там меня ожидали Володарский и Карапетян. Оба уже знали о том, что было известно Крутицкому. Более того, в четвертую городскую больницу буквально полчаса назад поступил еще один человек с признаками отравления. Он был из местных, южноморский, слесарь аварийной службы горводопровода. Пришел утром домой после ночной смены, и ему стало плохо – рвота, судороги.
Прежде чем обсудить со следователем и оперуполномоченным уголовного розыска создавшееся положение, я позвонил заведующему горздравотдела. Он только что провел совещание главврачей больниц. Я спросил: какова же причина массового отравления?
– Похоже, что пищевое отравление,– ответил он.
– Так похоже или точно ботулизм?– настаивал я.
– Видите ли, Захар Петрович,– не очень уверенно сказал моей собеседник,– кое-кто из врачей сомневается… Отдельные симптомы на отравление ботулизмом не похожи… В больницах, где лежат доставленные больные, проводятся срочные анализы. Мне должны сообщить результаты с минуты на минуту.
– Просьба: сразу позвоните ко мне
– Непременно, Захар Петрович.
Я положил трубку и сказал:
– Кармия Тиграновна, что санэпидстанция?
Карапетян протянула мне результаты исследования пищи, изъятой со свадебного стола и из кухни банкетного зала.
– Видите, еда как еда,– прокомментировала она, когда я кончил читать.– Продукты свежие. Придраться не к чему…
– Вижу,– сказал я, откладывая заключение.– В чем же дело?
– Может, испорченные продукты куплены в городских магазинах?– высказал предположение Володарский.– Пострадали ведь не только на свадьбе.
– Я уже думал об этом… Значит, необходимо выяснить, какие продукты покупали и ели пострадавшие вчера… Где покупали… Кармия Тиграновна, в санэпидстанции исследовали все, что вы взяли ночью со свадьбы и с кухни?
– Чтобы исследовать все, знаете, сколько понадобится времени?– ответила Карапетян.– Мне сказали, что на анализ брали понемногу из каждого блюда.
– Надо проверить все! – сказал Володарский.– Буквально каждый кусочек, каждый грамм!
Карапетян пожала плечами. Я поддержал следователя. Он тут же подготовил постановление о направлении на исследование всех продуктов и напитков, которые употреблялись вчера на свадьбе. Кармия Тиграновна поднялась, чтобы выполнить задание Володарского, во тут раздался телефонный звонок. Это был заведующий горздравотделом.
– Захар Петрович! – произнес он взволнованно.– Из третьей больницы сообщили, что все пострадавшие отравились метиловым спиртом!
– Как вы сказали?– не поверил я своим ушам.
– Метиловый спирт!… Пища тут ни при чем!
Карапетян и Володарский с напряжением смотрели на меня.
– А остальные? – спросил я.
– Результата еще нет. Я вам тут же доложу… Да, Захар Петрович, мне сообщили, что в железнодорожную больницу позавчера поступил больной с отравлением.
– Позавчера?– переспросил я.
– Да. Отравление метиловым спиртом… Ну, ждите моего звонка…
– Хорошо. Спасибо.– Я положил трубку и сказал: – Ничего не понимаю! Ведь свадьба была трезвая!… Как уверяли устроители, ни грамма спиртного! И вдруг все, кого увезли из банкетного зала в больницу, отравились метиловым спиртом!
– Это точно?– все еще сомневался Геннадий Яковлевич.
– Точно! Так что вы, Кармия Тиграновна, проследите, чтобы все изъятые со свадьбы бутылки – пустые, полные, начатые – были срочно исследованы!…
Не успел я договорить, как снова позвонил заведующий горздравотделом и сообщил, что другие семь больных с отравлением, включая слесаря горводопровода, тоже стали жертвами употребления метилового спирта.
– Это уже какая-то определенность,– сказал Володарский.– Я считаю, надо срочно допросить пострадавших. Всех!
– Кто может по состоянию здоровья давать показания,– уточнил я.
– Естественно,– согласился следователь.– А кто в тяжелом, у тех допросить родственников или свидетелей… У нас четыре объекта – вторая, третья, четвертая и железнодорожная больницы… Сначала я поеду в третью, где лежат увезенные со свадьбы.
– Чтобы ускорить дело,– вставил я,– вторую и железнодорожную больницы возьму на себя.
– Хорошо, Захар Петрович,– кивнул Володарский.– После третьей я поеду в четвертую. А Кармия Тиграновна пускай занимается санэпидстанцией. Заодно выяснит, где в нашем городе применяется метиловый спирт.
Прокуратуру мы покинули одновременно. Карапетян и Володарский уехали на машине, выделенной УВД города, а я – на своей служебной. Прибыв во вторую больницу, я первым делом зашел к главврачу. Он тут же вызвал доктора из приемного покоя и представил мне:
– Элеонора Тимофеевна Тюльпнна.
Она, зная, для чего приглашена, положила перед собой на стол три истории болезни – столько пострадавших поступило вчера ночью в больницу
– Ах эта водка! – покачала головой Тюльпина.– Никогда не доводит до добра… Многие думают: подумаешь, выпиваю… А по данным Всемирной организации здравоохранения, у алкоголиков продолжительность жизни на пятнадцать лет меньше, чем у непьющих!… А сколько остается калек! Сколько умирает от несчастных случаев!… Взять хотя бы вчерашнего Михальчика… Он и так плохо видел, а теперь и вовсе может ослепнуть…
– Кто доставил его в больницу? И когда?-спросил я.
Михальчик был одним из тех, кого привезли с отравлением метиловым спиртом.
Врач из приемного покоя взяла его историю болезни.
– Михальчик Валерий Афанасьевич, тысяча девятьсот тридцать четвертого года рождения,– читала она.– Поступил в больницу в двадцать три часа пятнадцать минут… Привез его на своей машине сосед по палате, санитарный врач… оказался. Хорошо, он догадался промыть пострадавшему желудок – заставил пить воду с содой… Михальчик еще ничего, сам мог ходить. А вот женщину,– Тюльпина взяла другую историю болезни,– Белугину Анастасию Романовну, пришлось нести на носилках. Она была сильно выпивши… А как кричала, ругалась! То ли спьяну, то ли от боли…