- Татьяна, тебя папа зовет, - небрежно бросил он Таньке. Глядел он, однако, не на Таньку, а на летчика и медленно к нему направлялся.
Подошел к летчику, встал перед ним с грозным видом.
- А ну мотай отсюда! - приказал он.
- Ты это кому говоришь? - не испугался летчик.
- Тебе, - не испугался Мишка. - Иди, иди, гуляй! - и легонько толкнул его ладошкой в грудь.
- А в чем, собственно говоря, дело? - начал обижаться летчик.
- А в том, - объяснил Мишка и толкнул летчика посильнее.
- Да отстань ты, в конце концов, - обозлился летчик и толкнул Мишку так, что тот не устоял на ногах.
- Ах, так? - бесстрашно завопил Мишка. - Ну, держись!
Он вскочил на ноги и ринулся на летчика.
Летчик схватил Мишку, завел ему руки за спину, повалил на землю, а сам сел сверху.
- Сдаешься? - спросил летчик.
- Вот фига тебе! - не сдавался Мишка и извивался под летчиком.
Летчик еще плотнее притиснул Мишку к земле.
- Товарищ летчик! Пустите его! Ему недавно аппендицит вырезали! Ему нельзя! - Танька взволнованно бегала вокруг дерущихся. - Товарищ летчик! Ну, пожалуйста!
Летчик не обращал на нее никакого внимания, сидел на поверженном Мишке. Тогда Танька подняла с земли здоровенный сук, подошла сзади и стукнула летчика по макушке.
Летчик ухватился за голову обеими руками, поднялся с Мишки. Обернулся, глядя на Таньку.
И небо, и Танька, и лес слегка поплыли перед его глазами.
- Ой! - смутилась Танька. - Извините, пожалуйста.
- Ненормальная, - сказал летчик.
Повернулся и пошел прочь, не глядя. Споткнулся о корягу и полетел в болото.
Мишка вскочил на ноги и победно захохотал над посрамленным противником. Они подбежали к болоту и стали смотреть вниз. Внизу расходились круги.
Круги разошлись. Стало гладко.
- Потонул! - в ужасе молвила Танька.
Мишка, не раздумывая, прыгнул в чем был. Танька - за Мишкой. Через несколько секунд они вынырнули - все в болотной тине. Летчик вынырнул метрах в десяти и пошел к противоположному берегу.
- Товарищ летчик! - крикнула Танька. Летчик обернулся. - Только вы в милицию не ходите! Это я вам повестку прислала.
- Вот я сообщу в твою пионерскую организацию. Будешь знать... - пригрозил летчик. - Хулиганка!
- Герой кверху дырой! - крикнул Мишка.
И разошлись по сторонам. Летчик в одну сторону. Танька с Мишкой в другую.
- Зря ты влезла, - заметил Мишка, разводя коленями и руками кувшинки. - Я б ему тройной суплес провел...
Выбрались из болота. Вода с обоих текла ручьями. Необходимо было выжать одежду.
- Отвернись! - велела Танька и пошла в кусты.
Мишка отвернулся и пошел в соседние заросли. Сбросил с себя рубашку, брюки, майку.
- Э! - вдруг спохватился он. - А какую ты ему повестку прислала?
- Свидание назначила! - крикнула Танька.
- Зачем?
- Влюбилась!
- Чего? - Мишка вышел из кустов, с недоумением уставился на коварную Таньку.
В траве у самой воды лежала оборванная цепочка с камешком "куриный бог".
Город спал.
Возле старинного лабаза, выстроенного когда-то купцами, а ныне именуемого "Универсам", дремал сторож с берданкой.
По дороге, прихрамывая, плелся летчик Валерий Иванович Журавлев.
- Дедушка, это какая деревня? - спросил он у сторожа.
- Это город, - отозвался сторож. - Нижние Ямки.
Летчик заглянул в карту.
- Сбился, - сказал он после молчания. - Надо было восточнее брать.
Первые лучи восходящего солнца освещали самолеты в крупных каплях росы.
Громов и Фрося обихаживали свой аэродром. Фрося посыпала дорожки желтым песочком. А Громов подновлял свежими белилами посадочные квадраты.
- Вась, а Вась... Глянь, - позвала Фрося.
Громов выпрямился. Обернулся.
По дорожке к бараку общежития плелся летчик. Грязь и тина на нем высохли, он был весь серый и походил на памятник себе.
- Я ж говорила... А ты волновался, - заметила Фрося.
Летчик увидел начальство. Остановился и вежливо поздоровался:
- Здравствуйте...
- Здрасте, здрасте... - сказала Фрося.
Помолчали.
- Красивый рассвет, - поделился летчик, преданно глядя на Громова.
Громов не отреагировал.
- Очень красивый, - сказала Фрося.
Летчик оглядел себя. Потом сказал сконфуженно:
- Упал.
- Бывает... - отозвалась Фрося.
- Ну, я пойду посплю... А то заблудился вон... Петлял...
- Конечно, - ласково сказала Фрося.
Летчик улыбнулся сконфуженно и пошел своей дорогой.
Фрося и Громов провожали его глазами.
Летчик вдруг обернулся и произнес восторженно:
- Степью пахнет!
- Ага. Пахнет, - согласилась Фрося.
Опять помолчали.
- Ну, я пошел, - пообещал летчик.
- Конечно, - согласилась Фрося.
Летчик удалился.
- Алкаш к тому же, - заключил Громов. Коротко и ясно.
В деревне утро начинается рано.
Солнце только-только вернулось в Бересневку из Америки, а Танька уже вышла, потягиваясь, на крыльцо.
Потянулась. Распахнула глаза и поздоровалась:
- Здравствуй, утро!
"Здравствуй, Танька!" - сказало бы утро, если бы умело говорить.
Потом Танька вошла в сарай и поставила ведро под корову.
- Здравствуй, Пальма! - сказала Танька.
"Здравствуй, Таня", - сказала бы корова, если бы умела говорить.
Струйки молока застучали о ведро. И вдруг утро наполнилось мяукающими звуками электрогитары. Танька прекратила доить. Вышла из сарая. Выглянула через забор, и вот что она увидела: Мишка Синицын сидел против своего дома с электрогитарой марки "Эврика". Рядом с ним сидела секретарша Мещерякова Малашкина Валя, босая и с грязными пятками.
Мишка вопил песню про шикарный город Ялту, а Валя высокомерно поводила головой, будто имела прямое отношение и к Мишке, и к гитаре "Эврика", и к шикарному городу на южном берегу.
Танька посмотрела на орущего Мишку, на разомлевшую от счастья соперницу. Метнулась в дом. Подскочила к проигрывателю. Поставила его на подоконник. Включила на полную мощность.
"Бам-бам-бам-бам-бам! Это поют миллионы!" - заорал певец на всю деревню Бересневку.
Мишка поставил регулятор на максимум и завопил громче проигрывателя. Шло состязание не на качество, а на громкость.
Из соседней комнаты вышел Николай Канарейкин, молча выключил проигрыватель и вытащил предохранитель. Николай был человеком замкнутым и предпочитал словам поступки.
У Таньки стало тихо, а Мишка ликующе вопил:
Я-лта! Где растет голубой виноград,
Ялта! Где цыгане ночами не спят.
Ялта! Там, где мы повстречались с тобой...
Танька закрыла окно и задернула занавески, но песня доставала ее самолюбие, и это было почти невыносимо.
Тогда Танька надела юбку-миди, босоножки на платформе и вышла из дому.
Мишка увидел Таньку. Быстро подвинул лицо к Вале и тихо сказал:
- У меня соринка в глаз попала. А ну посмотри!
Валя полезла руками Мишке в глаз, чтобы оттянуть веко.
- Да ты глазами, глазами!
Валя близко подвела свои глаза к Мишкиным. Они застыли лицо в лицо.
Танька тем временем прошла за Мишкиной спиной в его двор. Завела мотоцикл, села и выехала со двора.
- Эй! - Мишка вскочил. - Ты куда?
- к летчику! В Ялту с ним полечу! - крикнула Танька, и мотоцикл, вихляя, понес ее по дороге.
- Стой! - Мишка выбежал на шоссе и помчался по нему, сильно работая локтями и лопатками. Остановил грузовик. Сел и уехал.
Два недоумевающих существа остались в деревне Бересневка: секретарша Мещерякова Малашкина Валя и корова Пальма.
Летчик Журавлев и механик Кеша стояли на летном поле и ковырялись в недрах вертолета. Вернее, ковырялся Кеша, а Журавлев стоял рядом и морочил ему голову.
- Клапана проверь, пожалуйста...
- Я ж только что проверял.
Летчик постоял, потом пошел к кабине. Остановился.
- А масло мы залили?
- Да я ж десять лет работаю, - сказал Кеша.
- А бензин?
- Слушай, - заподозрил Кеша. - А ты что, не летал никогда?
- Почему же не летал?
- А чего ж боишься?
- Почему боюсь? Ничего я не боюсь.
- Ну и лети.
- Я и лечу.
Летчик залез в кабину.
- Ну, я полетел, - предупредил он.
- Ну и лети...
Летчик огляделся по сторонам, как бы мысленно прощаясь со всем, что так не существенно, если с этим жить, так драгоценно, если с этим прощаться: с полем в ромашках, с простым деревянным срубом на краю поля...
Фрося косила на аэродроме высокую траву, когда на нее, как на голову снег, свалился Мишка Синицын.
- Где она? - в панике заорал Мишка.
- Кто "она"? - не разобрала Фрося.
- Танька!
- Какая еще Танька?
- Брось темнить! Вон мой мотоцикл.
Мишка показал пальцем в сторону дома Громова, где стоял абсолютно такой же, как у Мишки, мотоцикл.
Фрося глянула в ту же сторону.
- Твой, как же... Разбежался.
- А где он?
- Кто "он"?
- Летчик...
- Тут все летчики...
Фрося была бестолковая как пень, и Мишка готов был от нетерпения выскочить из собственной шкуры и бежать во все стороны одновременно.
- Новый... Этот... В цепочках! Конь в сбруе! - Мишка пытался определить приметы летчика.
- А, Журавлев? - сообразила Фрося. - Вон он!
Она показала пальцем на взлетную площадку, от которой, крутя пропеллером, отделялся вертолет.
- Стой! - завопил Мишка. - Держи его! - и ринулся к площадке.
- Эй! Нельзя! - испугалась Фрося и помчалась за Мишкой.
Мишка добежал первым. Ухватился за колесо, которое было в двух метрах над землей.
Вертолет пошел вверх, увлекая за собой Мишку. Деревья стали отодвигаться, а облака, наоборот, приближаться. Мишка уцепился двумя руками. Сильный ветер отдувал его ноги.
- "Чайка", "Чайка", я "Сокол"! У вас на колесе человек! - кричал Громов в рацию. Из окна Громова был виден вертолет и болтающийся в воздухе человек. - Начинайте посадку! Только аккуратно! Только аккуратно!..