— Едем, видим — шагает по шоссе этакая путешественница и туфли свои по асфальту разбрасывает, — сказал генерал. — На вот тебе, Золушка, держи! — Он подал Тане голубую ленту которую подобрал на сиденье.
— Большое, большущее вам спасибо! — повторяла мама.
Таня крикнула:
— Спасибо, товарищ генерал! У вас очень хорошая машина. И вы тоже очень хороший.
А Лёша отчеканил, точно сдал рапорт:
— Спасибо, товарищ генерал!
— Не стоит. До свиданья, Золушка! Желаю тебе найти большой, настоящий клад… Поехали, Сергей!
И длинный, чёрный, обутый в белые шины «ЗИС-110» помчался по шоссе. А Таня, и Лёша, и мама, и Женя, и Миша, и Никита зашагали по просёлочной дороге. Таня долго ещё оглядывалась на полосатый столбик со стрелой и надписью: ««В Шумилово». До Москвы сорок пять километров».
Глава десятая
МАЛЫЙ ПРИВАЛ
Мама не знала, радоваться ей или сердиться на Таню. Всё-таки она больше радовалась. Она с удовольствием прислушивалась к звонкому Таниному голосу. А Таня держала одной рукой маму за руку, другой — Лёшу и говорила, говорила без конца:
— А ты, Лёша, как не стыдно, ушёл без меня! А я всё равно доехала. И на трамвае, и на метро, и пешком ехала. У меня ни копеечки не было… А машина на мою тапочку — раз! Только ей ничего не сделалось… А генерал правда добрый?…
Она тараторила без умолку. А Стасик, и Женя, и Миша с Никитой шли сзади, чтобы не мешать разговору матери с детьми.
Потом мама обернулась к ним:
— А кто из вас, ребята, знает, где тут санаторий?
Миша с Никитой в один голос сказали:
— Да вон там, на горке. Мимо пройдём.
— Вот и отлично, — сказала мама. — Сейчас мы с тобой, Татьяна, зайдём ко мне, причешемся, умоемся, поедим…
— А Лёша? — спросила Таня.
— И Лёша пойдёт.
— Нет, мама, — сказал Лёша, — мне надо в деревню. Там Алексей Кузьмич ждёт. И все. Неудобно.
— Мамочка, можно и я с ним? — взмолилась Таня. — А потом приду. Он меня проводит. Ладно, мамочка?
Мама посмотрела на Танино раскрасневшееся лицо, на её блестящие глаза, распустившиеся косички и сказала:
— Вид у тебя!.. Ну ладно, иди уж… Только ты, Лёша, следи за ней в оба!
— Теперь я уж сама за ним буду следить! — сказала Таня.
Дорога привела их к высоким решётчатым воротам с вывеской:
САНАТОРИЙ «ЗЕЛЁНЫЙ ШУМ»
За калиткой, в будочке, сидел сторож. Он высунулся из будки:
— Потише, граждане! Здесь санаторий всё-таки!
— Ладно, Никанор Васильевич. — Мама остановилась у калитки. — До свиданья, друзья! Так ты, Лёша, приведи Таню. Дорогу найдёте?
— Найдём. Дорога простая.
И мама пошла к себе в санаторий, а Таня с ребятами пошла в деревню. Стасик сказал:
— Всё-таки добилась своего, боярышня. Прикатила!
— Добилась, — ответила Таня.
А Лёша сказал:
— Я тебе говорил, от неё не отвяжешься. Её даже, видишь, генералы и то боятся.
Они быстро дошли до деревни. Там всё ещё продолжался спор:
— Не дадим копать!
— Нет, дадите!
— Нет, не дадим!
Алексей Кузьмич сидел на пеньке, курил трубку и пускал дым колечками. Потом он встал, выколотил трубку:
— Точка. Довольно шуметь. Зовите председателя, раз вы нас так встречаете.
Лёша подбежал к нему:
— Алексей Кузьмич, сестрёнка нашлась!
— Ну-ка, ну-ка, покажи нам её. Ого, да это большая девочка! Она нам помогать будет. Будешь помогать?
— А как же! — ответила Таня. — Я для того и приехала. Я на «ЗИСе сто десять» приехала!
Тут к берёзе подошёл председатель колхоза. Это была женщина в розовой кофточке и чёрной юбке. Она протянула руку Алексею Кузьмичу:
— Здравствуйте, здравствуйте, дорогие гости! С чем к нам пожаловали?
Алексей Кузьмич вежливо приподнял шляпу:
— Мы приехали из Москвы для научной работы. Но ваша молодёжь, так сказать, встречает нас не очень-то приветливо.
— Как так? Что ж не поладили? Мы научных людей уважаем. Только больно они у вас молоденькие! — И председательница показала загорелой рукой на Лёшу, Таню, Стасика, Женю и прочих пионеров, стоявших под берёзой, — А в чём ваша работа будет?
— Объясню, — сказал Алексей Кузьмич и махнул шляпой: — Ну-ка, народы, расступись!
Ребята отошли немножко, и Таня увидела под берёзой два небольших круглых холмика. Оба они поросли травкой и одуванчиками. Неужели в одном из них зарыт клад? И Тане снова представился тяжёлый зелёный сундук, окованный по углам медью. Сейчас они выроют его, откроют, а там внутри чего только нет! А чего именно, Таня и сама не знала. Это-то и было самое интересное.
Алексей Кузьмич поднялся на один из холмиков, словно на трибуну, и сказал:
— Перед нами, товарищи, под этой берёзкой, два памятника глубокой древности.
— Это кургашки-то? — удивилась председательница колхоза и так посмотрела на холмики, словно увидела их в первый раз. — А мы на них, извините, коров пасём.
— Напрасно, — сказал Алексей Кузьмич. — Это древние захоронения. Сейчас мы их раскопаем. Кое-что там найдём. И находки эти расскажут нам о жизни наших предков. Разве это не интересно? Ведь это целая наука, называется археология…
Таня вдруг вспомнила длинное слово, которое было напечатано на Лёшиной книге, и крикнула:
— Интересно!
Алексей Кузьмич улыбнулся:
— Вот видите. Вы нам помогать должны, а вы нас чуть ли не в штыки встречаете.
Ребята зашумели. Председательница сказала:
— Сейчас разберёмся… Да разве мы против?… Только вы не взыщите, гражданин… А документ у вас есть на такое дело?
— А как же!
Алексей Кузьмич достал из кармана сложенный лист бумаги. Председательница развернула его, с уважением посмотрела на подписи и печати и стала вслух читать:
— «Академия наук СССР. Открытый лист. Разрешается производить археологические обследования и раскопки…» — Она бережно сложила толстую, хрустящую бумагу и вернула её Алексею Кузьмичу. — Пожалуйста, приступайте! А ну, ребята, все от курганов! Не мешайте! — Она обернулась к Алексею Кузьмичу — А вы, гражданин, не ошибаетесь насчёт древности? Может, это окопы там или что… от сорок первого года?
— Я, — сказал Алексей Кузьмич, — работаю при Академии наук. Кроме того, преподаю в школе. Можно сказать — специалист. Так что вы уж не сомневайтесь… — Он крикнул: — Итак, друзья, отдохнём, подзакусим — и за работу! Объявляю малый привал!
И сошёл с кургана.
Все зашумели:
— Малый привал! Малый привал!
И все расположились вокруг курганов, под старой берёзой. Лёша и Таня тоже уселись под её печально опущенными ветвями, достали из мешка хлеб, яйца, колбасу и стали закусывать, как настоящие, опытные археологи…
Глава одиннадцатая
А ЭТО КАКОГО ВЕКА?
Таня поела, «подзаправилась», как выразился Лёша, и запила водой прямо из фляжки. Вода отдавала железом и была удивительно вкусной. Таня всю бы фляжку выпила, но Лёша не дал:
— Хватит! Много пить в походе нельзя.
— А разве мы в походе?
— Конечно.
Это Тане понравилось. Она свернулась клубком, положила голову на курган и стала смотреть на Лёшу, который сидел рядом. И вдруг ей стало казаться, что это не Лёша, а кондуктор с седыми усами. Потом он превратился в старика с удочкой, потом в Виктора Борисовича с лопатой, потом в генерала. Кругом вспыхнули люстры, промелькнула Москва-река, выросли колонны, и Таня снова очутилась в «ЗИСе-110».
Только теперь она уже сама ведёт машину, и всё по туфелькам, по тапочкам…
Таня спит, а старая берёза шелестит над ней молодыми листочками. Длинные, поникшие ветки чуть покачиваются, словно убаюкивают: «Спи, Таня, спи!»
Вдруг над речкой, над полями раздалось звонкое: Дин-дон! Дин-дон!
Таня открыла глаза, оглянулась. Это Алексей Кузьмич стучит палкой по заступу:
— Дин-дон, кончай привал! За работу, друзья, за работу!
Он снял пиджак, засучил рукава. Руки у него сильные, вот с такими мускулами. А какой звонкий заступ! Таня даже не знала, что бывают такие.
— Спи, Таня, — сказал Лёша. — Спи, отдыхай.
— Нет, — вскочила Таня, — больше не обманешь!
Все выстроились вокруг курганов. А шумиловские ребята стояли в сторонке и перешёптывались.
Никогда они об этих курганах и не думали. Сидели на них, коров пасли. Мало ли что — бугры и бугры. А тут вот что оказывается: «Научные памятники». А что, если их разроют, а там ничего нет!
— Итак, — сказал Алексей Кузьмич, — приступаем. Разобьёмся на две бригады, по числу курганов. Одна, скажем, Стасика, другая — Лёши Зотова… Есть?
— Есть! — крикнули ребята.
— А теперь надо первым делом оба кургана измерить, зарисовать и нанести на план под номерами: «К N 1» и «К N 2».
Ребята взялись за работу. Стасик маленьким фотоаппаратом снял свой К N 1 и Лёшин К N 2, Таня спросила:
— Алексей Кузьмич, а я что буду делать?
— Ты? Ну, ты, конечно, будешь в бригаде брата. Работы хватит всем. — Он вынул из кармана круглый футляр, из которого вытягивалась длинная белая лента с чёрточками. — Вот, кстати, Таня, держи конец, будем измерять… А вы записывайте: К N 1 — высота метр сорок… К N 2 — высота метр тридцать…
Таня крепко держала конец ленты и гордо поглядывала на Лёшу: а он ещё брать её не хотел! Потом она подошла к нему:
— Лёша, имей в виду, мне тоже надо лопату. Отдельную!
— А где же я тебе возьму? — сказал Лёша. — Подожди, я поработаю — дам тебе.
Но тут один из шумиловских, маленький мальчик в огромной зелёной фуражке, крикнул:
— Погоди!
Он побежал к себе в деревню, в одну из новеньких изб, сверкавших на солнце жёлтыми бревенчатыми стенами, и через минуту вернулся с железным заступом:
— На вот, держи!
— Ого, какой! Спасибо.
Заступ был очень тяжёлый, ростом гораздо больше Тани.
— Лёша, давай меняться!
— Ох, и зачем только ты приехала! — вздохнул Лёша. — Ладно уж, давай. Да потише, слушай объяснения.
— …Теперь, — продолжал Алексей Кузьмич, — нам надо с половины каждого кургана снять травяной покров, или, проще говоря, дёрн. Ну-с, начали!