Поглядел Зайчонок — верно, особенные копыта у Кабана. Вострые. Долгие. И раздвоенные. Совсем не похожи на оброненное…
«Нет, — думает Зайчонок, — это кто-то другой потерял. Что ещё за звери есть с копытами?»
Выпрыгнула на полянку лесная Коза. Приседает на ножках, оглядывается. Ушки торчком.
— Тётенька, — Зайчонок кричит, — не ты здесь копыто потеряла?
— А почему думаешь, что я?
— Да ты, тётенька, пугливая! Небось с перепугу и потеряла!
Смеётся Коза.
— Ах ты, — говорит, — несмышлёный! Разве у меня такие копытца? У меня они точёные, лёгонькие! Я ведь — глянь-ка! — прямо по воздуху летаю!
Поглядел Зайчонок — верно, копытца у Козы как игрушечки. Совсем не похожи на оброненное. Значит, кто-то другой потерял.
Что за зверь в лесу с большими копытами, неуклюжими?
Шагает через полянку Лось. Горбоносую голову нагнул, будто высматривает чего-то. Бородой чуть не по земле метёт.
— Дедушка Лось! — кричит Зайчонок. — Это не ты здесь копыто потерял?
— Почему, пострел, на меня думаешь?
— Да ты, дедушка, старенький, забывчивый. Небось и потерял!
Качнул бородой Лось, усмехнулся.
— Я, — говорит, — зимой рога теряю. Это верно. Это со мной бывает…
— Вот, вот! Я и говорю! Потеряешь, дедушка, а найти не можешь?
— А я и не ищу. Весной у меня рога новые появляются. Будут ещё больше да грозней. А копыт мы, Лоси, не теряем. Нету нас такого обычая. Гляди-ка: я на своих копытах по трясине шагаю. Как на лыжах! Нужда придёт — оборониться копытом могу. Хоть от Волка, хоть от Медведя. Мои копыта дорого стоят!
Поглядел Зайчонок — верно, грозные у Лося копыта. И удобные, по ноге присадистые.
— Ну кто же, — тогда Зайчонок говорит, — кто же вот это копыто потерял? Эту лепёху нескладную?!
— А никто не терял, — отвечает Лось.
— Да взялось-то оно откуда?!
Подскочил Зайчонок поближе, толкнул копыто — а оно не шевелится.
Подёргал, подёргал — не отрывается!
Приросло оно, что ли?!
И тут учуял Зайчонок, что от копыта лесным грибом пахнет.
— Да это же гриб, дедушка!!
— Конечно, гриб, — отвечает Лось. — Гриб-трутовик. Ни съесть его, ни к делу пристроить… Уж такое копыто никчёмушное. Одному гнилому пню впору!
Маленький Енотик прибежал домой, а мама так и ахнула:
— Батюшки, на кого ты похож?! Ты это где извозился? Почему вся шёрстка в мусоре?
— А я муравейник ворошил.
— Почему лапы в болотной тине?
— А я за лягушкой гонялся.
— Нос почему в земле?!
— Я жука выкапывал…
— Нет, вы только посмотрите на него! — мама говорит. — Разве так порядочные звери выглядят? Это не зверь, это какой-то медвежонок немытый!
— А как порядочные звери выглядят?
— У порядочных зверей шёрстка блестит, носы вылизаны, коготки вычищены! А ты погляди-ка на себя!
— Я хотел поглядеть, — Енотик отвечает, — только не дали.
— Кто не дал?
— А Медведица. Я на речку пришёл, к воде спустился — вдруг Медведица с медвежатами! Стра-ашная такая! Злю-ю-ущая!
— Да ты знаешь, зачем она на речку пришла?
— Не знаю. Я скорей убежал.
— Она медвежат купать привела. И ей стыдно, когда дети чумазые!
— Вот оно что… — говорит Енотик. — Теперь понимаю. А то я догадаться не мог, почему она лапой машет и рычит: «Ах ты, чумичка, ах ты, Енот неумытый!»
— Ай, Жук-Плавунец помер! Глядите, глядите — вниз головой на воде плавает!
Один хвостик малюсенький наружу!
— Ничего я не помер.
— А зачем же ты вниз головой подвесился?
— Я подышать вылез.
— Подыша-а-ать?! Чем же ты дышишь-то?
— А что наружу выставил, тем и дышу. Вот так!
Грибничок-лесовичок, постой! Не прячься под Осинку, не прячься под Берёзку… У них листики хоть и лопушистые, да вертлявые, реденькие, — пропускают дождь.
Ты ко мне, Ёлочке, подойди, у меня схоронись. Я тебя лапами густыми прикрою, от дождика заслоню — ни одна капелька не просочится!
А чтоб сидеть было мягко, — моховая подушечка есть. Сядь-ка на неё, спиной к стволу моему привались, удобно будет. Вот так…
Э, брат, да у тебя корзинка совсем пустая! По лесу ходил, ничегошеньки не выходил?
Не беда, поможем твоему горю.
Глянь-ка под нижнюю лапу… Во-он, видишь? Крепенький боровичок растёт. Да нет, погоди! Там ещё есть. Боровики семьями держатся, тут их целый десяточек.
Вот и потяжелела корзинка!
А вот и дождик кончается. Нынче дождик — торопыга: спрыснул землю чуток и дальше побежал… Скоро опять сухо будет.
Можно тебе снова в дорогу.
Прощай, грибничок-лесовичок!
— Сычик, Сычик, где ты был?
— На полях мышей ловил.
— И много ли поймал?
— Да всего одну семейку: пять братцев, пять сестриц, восемь дядек, восемь тёток и шестнадцать племянничков!
— Никак не разберу: что это день-деньской звенит? Не то кузнечики в траве, не то сама сухая трава… И звенит, и звенит… Просто голова заболела… Послушайте, нельзя ли узнать — что это такое звенит?
— Оборотись на себя.
— Зачем на себя оборотиться?
— Да это у тебя, у Мака, в сухой голове звон стоит!
— Уй!! Не тронь меня, Медведь! Не ломай меня, Медведь!!
— Фу-у, напугал-то как!.. Ну тебя… Разве можно этак орать дурным голосом… У меня сердце слабое, жилочки трепетные, от испуга со мной медвежья болезнь приключается!
Поспел несеяный лесной урожай, звери да птицы запасы на зиму готовят.
Водяная Крыса на лугу зелёном луковки выкапывает, в нору таскает.
Полёвка носит в кладовочку разные корешки, на ровные кусочки разгрызенные.
Поползень кленовые и липовые семена по щёлочкам прячет.
Сойка дикое яблочко нашла — и то подобрала.
Стараются, работают.
Голод — не тётка, холод — не дядька, кому хочется зимой бедовать!
Старая Белка наставляет Бельчонка:
— И ты за дело берись. Урожай в лесу велик, но и охотнички на него сыщутся. Прозеваешь — с носом останешься.
— Ладно, баушка! — Бельчонок говорит. — Уж я постараюсь.
Спустился книзу по веточкам, раздумывает — куда бы пойти?
Глянь — скачет меж корней Лесная Мышь, в зубах тащит ядрёненький спелый орех.
— Хороши ли орешки-то? — спрашивает Бельчонок.
— Уж куда лучше! — отвечает Мышь. — И вкусны, и сытны, и на любой зубок присадисты. Грызи — не хочу!
— А где берёшь их?
— Да рядом, в орешничке.
Поскакал Бельчонок в орешник. И впрямь;—на тонких веточках, под круглыми листиками висят орехи в мохнатых воротничках. Да всё парочками, троечками!
— Эх, — вздыхает Бельчонок, — жалко, рот у меня мал, зубов не густо… Ухватить бы все орехи разом! А то по штучке носи, по орешку складывай.
Только бы ему за дело приняться — за орешником шум, за кустами чуханье. Возится кто-то!
Взлетел Бельчонок повыше. Глянь — неподалёку стоит Кабан, рыло задрал, на молоденький дубочек плечом навалился, жёлуди отряхивает.
— Эй, — кричит Бельчонок, — хороши ли жёлуди-то?
— И-их, до чего хороши! — отвечает Кабан. — Сладки, сочны, так на зубах и хрю-хрюпают!
По сучкам, по макушечкам поскакал бельчонок к дубу. И впрямь не обманул Кабан: висят на жёстких веточках, под резными листьями блестящие жёлуди в круглых шапочках. Да тоже всё парочками, троечками!
— Ах, — вздыхает Бельчонок, — жалко, дупло у меня далече, кладовочка не рядышком… Ссыпать бы все жёлуди разом! А то взад-вперёд бегай, с дерева на дерево скачи…
Только бы ему за дело приняться — за деревьями треск, за ельничком чавканье. Шастает кто-то!
Сунулся Бельчонок на крайнюю ветку. Глянь — бродит в ёлках Медведь, у боровиков шляпки скусывает.
— А ну! — Бельчонок кричит. — Грибки-то хороши?
— Сласть! — Медведь отвечает. — Молоденькие, крепенькие, жуёшь — так поскрипывают!
Доскакал Бельчонок до ельника. И впрямь — под тёмным лапником, на моховой подстилочке стоят пузатые боровички. Да семейками, кружочками!
— Ох, — вздыхает Бельчонок, — жалко, что грибы сырыми растут. Росли бы сразу сушёными! А то на солнышке развешивай, от дождичка береги… Может, они всё-таки сами высохнут?
Отправился Бельчонок восвояси, встречает старую Белку.
— Ну, много ли запасов наготовил?
— Совсем ничего, — Бельчонок говорит.
— Что ж так?
— Да всё как-то неспособно… Орехи надо по штучке носить, жёлуди больно далече растут. А грибы — так и вовсе несушёные ещё!
— Ах ты, такой-сякой! — рассердилась Белка. — Ступай работать! Зимой и одному орешку будешь рад, за жёлудем через весь лес поскачешь, а грибки во сне сниться будут! Брысь!..
Делать нечего — поплёлся Бельчонок за добычей.
До орешника добрался — а где же орехи? Остались на тонких веточках одни мохнатые воротнички, да внизу, на земле, дырявые скорлупки валяются.
Всё обчистили.
Заторопился Бельчонок к дубу — а где жёлуди? Остались на жёстких ветках одни шапочки круглые, да у корней земля изрытая — ископыченная.
Всё обтрусили.
Кинулся Бельчонок в ёлки — где же грибы-то? На моховой подстилочке одни ножки остались, да и то пожёванные…
Всё съели.
Не зевают лесные добытчики!
Сидит Бельчонок на ветке, глазами хлопает. Вот тебе и запасся на зиму…
— С носом не с носом, а остался я, горемыка, с одними шишками!
Пролетает Ветер над полем, где рожь посеяна:
— Кто в хлебах живёт, кто в низеньких прячется?
— Это я, Жаворонок, с птенчиками. Больше нету никого.
Дни проходят, растёт рожь, кустится.
Опять пролетает Ветер:
— Кто в хлебах живёт, кто в густых прячется?
— Это я, Перепёлочка с детками.
— Это я, Жаворонок, с птенчиками. Больше нету никого.
Дни проходят, растёт рожь, колосится. Опять пролетает Ветер: