Попрощался старик с дочерью и поехал домой.
Осталась Маша одна, весь день пряла; а как пришла ночь, затопила печурку и заварила кашу. Только что каша закипать стала, как вылезла из-под полу мышка и говорит:
– Дай мне, красная девица, ложечку кашки.
Машенька досыта мышку накормила, а мышка поблагодарила её и спряталась.
Поужинала Маша и села опять прясть. Вдруг, в самую полночь, вломился медведь в избу и говорит Маше:
– А ну-ка, девушка, туши огонь, давай в жмурки играть! Вот тебе серебряный колокольчик: бегай да звони, а я буду тебя ловить.
Испугалась Маша, не знает, что ей делать; а мышка вылезла из-под полу, вбежала девушке на плечо, да в ухо и шепчет:
– Не бойся, Маша, туши огонь, полезай сама под печь, а колокольчик мне отдай.
Машенька так и сделала.
Стал медведь в жмурки играть: никак мышки поймать не может; а та бегает да колокольчиком звонит. Ловил медведь, ловил – разозлился, заревел и стал поленьями во все углы швырять: перебил все горшки и миски, а в мышку не попал. Пристал наконец медведь и говорит:
– Мастерица ты, девушка, в жмурки играть! – и ушёл.
Поутру баба сама посылает деда в лес:
– Поезжай, посмотри, много ли твоя Машутка напряла.
Уехал старик; а баба села у окна и дожидается, что вот-де приедет дед и Машуткины косточки в мешке привезёт.
Сидит баба час, другой, слышит – что-то по дороге из лесу тарахтит, а шавка из-под лавки:
– Тяф-тяф-тяф! Со стариком дочка едет, стадо коней гонит, воз добра везёт.
Крикнула баба на собачку:
– Врешь ты, шавка! Это в кузове Машуткины косточки гремят!
Но заскрипели ворота, кони на двор вбежали, а Маша с отцом сидят на возу – полон воз добра! Почернела тут баба от злости и говорит:
– Эка невидаль какая! Вези мою дочку в лес. Моя Наташка не твоей Машке чета – два стада коней пригонит, два воза серебра привезёт.
На другой день отвёз дед бабину дочь в землянку и снарядил её всем, как и свою. Наташа развела огонь и заварила кашу. Мышка выглянула из-под полу и просит:
– Красна девица, дай мне ложечку кашки.
А Наташка как крикнет:
– Ишь ты, гадина какая! Ещё каши захотела! – и швырнула в мышку поленом.
Мышка убежала, а Наташа села, всю кашу сама приела и легла спать.
В самую полночь вломился медведь в избу:
– А ну-ка, девушка, давай в жмурки играть! Вот тебе колокольчик: бегай да звони, а я буду тебя ловить.
Взяла Наташа колокольчик и стала бегать. Да куда! – колени трясутся, рука дрожит, колокольчик без толку звонит; а мышка из-под полу отзывается:
– Злой Наташке избитой быть!
Наутро баба посылает старика в лес.
– Поезжай, – говорит, – гони коней, вези серебро.
Уехал старик, а баба села у ворот и дожидается. Вот затарахтело по дороге из лесу, а собака из-под ворот:
– Тяф-тяф-тяф! Хозяйкина дочка едет, охает да кричит; а пустой воз тарахтит.
Швырнула баба в собачку поленом:
– Врешь ты, шавка, это серебро в сундуках звенит!
Подъехал старик с Наташкой, и насилу-то её с пустого воза сняли. Завыла тут злая мачеха, да делать нечего. А Машенька скоро потом за хорошего молодца замуж вышла.
Братец Иванушка и сестрица Алёнушка
Идут двое сирот, братец Иванушка с сестрицей Алёнушкой, в дальний путь по открытому полю; а жар-то, жар их донимает. Захотелось Иванушке пить.
– Сестрица Алёнушка, я пить хочу.
– Подожди, братец, до колодца дойдём.
Идут.
А солнце высо́ко,
Колодец далёко;
Жар донимает,
Пот выступает.
Стоит лошадиное копытце,
Полно водицы.
– Сестрица Алёнушка! Хлебну я из копытца.
– Не пей, братец, жеребёночком станешь.
Вздохнул Иванушка, и опять пошли. Идут.
А солнце высо́ко,
Колодец далёко;
Жар донимает,
Пот выступает.
Стоит коровье копытце,
Полно водицы.
– Сестрица Алёнушка! Хлебну я из копытца.
– Не пей, братец, телёночком скинешься.
И пошли они дальше. Идут.
А солнце высо́ко,
Колодец далёко;
Жар донимает,
Пот выступает.
Стоит баранье копытце,
Полно водицы.
Не спросился уже у Алёнушки братец: поотстал немного, схватил копытце и выпил до дна.
Оглянулась Алёнушка, зовёт братца; а вместо Иванушки бежит к ней беленький барашек. Догадалась Алёнушка, что это за белый барашек, и горько заплакала. Но делать нечего, пошли дальше Алёнушка с барашком.
Идут они, а навстречу им едет барин:
– Продай барашка, красная девица!
Алёнушка отвечает:
– Нет, барин, этот барашек не продажный; это не настоящий барашек, а мой братец родимый.
Барин взял их обоих и повёз к себе; потом на Алёнушке женился, а барашка берёг и холил. Жили они очень счастливо. Добрые, на них глядя, радовались, а злые – завидовали. Больше всех завидовала соседка, старая ведьма: думала она, что барин женится на её дочери, да не по её вышло.
Вот задумала ведьма Алёнушку извести и стала её подстерегать. Пошла раз Алёнушка гулять; а ведьма схватила её, навязала ей тяжёлый камень на шею и бросила в реку. Дочку же свою обернула Алёнушкой и послала в барские хоромы. Никто её и не распознал: сам барин обманулся. Один барашек всё знал: не ест он, не пьёт, ходит по берегу да жалобно кричит.
Услышала новая барыня, как кричит барашек, и говорит барину:
– Вели барашка зарезать.
Удивился барин: «Как это, жена так любила барашка, а то вдруг велит его резать!» Однако согласился. И велела ведьмина дочь наточить ножи, разложить костры и нагреть котлы. Проведал барашек, что ему недолго жить: лёг на бережку у реки и причитывает:
– Алёнушка, сестрица моя!
Меня хотят зарезати;
Костры кладут высокие,
Котлы греют чугунные,
Ножи точат булатные.
А Алёнушка из-под воды братцу отвечает:
– Ах, братец мой, Иванушка!
Тяжёл камень шею перетёр,
Шелко́ва трава на руках свилась,
Желты́ пески на грудь легли.
Барин был неподалёку; услыхал, как Аленушка с братцем переговариваются, и стал своих людей звать:
– Собирайтесь вы, люди дворовые,
Закидайте невода шелко́вые!
Собрались люди, закинули невод и вытащили Алёнушку. Отрезали камень, окунули её в чистую воду и обтёрли полотенцем. Ожила Алёнушка и стала ещё краше прежнего. Бросилась она барашка обнимать, а барашек стал уже Иванушкой. Зажили они тогда втроём лучше прежнего; а ведьмину дочь слуги мётлами со двора прогнали.
Сивка-Бурка
Было у старика трое сыновей: двое умных, а третий – Иванушка-дурачок: день и ночь дурачок на печи валяется.
Посеял старик пшеницу, и выросла пшеница богатая, да повадился ту пшеницу кто-то по ночам толочь и травить. Вот старик и говорит детям:
– Милые мои дети, стерегите пшеницу каждую ночь, поочерёдно: поймайте мне вора!
Приходит первая ночь. Отправился старший сын пшеницу стеречь, да захотелось ему спать; забрался он на сеновал и проспал до утра. Приходит утром домой и говорит:
– Всю ночь-де не спал, иззяб, а вора не видал.
На вторую ночь пошёл средний сын и также всю ночку проспал на сеновале.
На третью ночь приходит черёд дураку идти. Взял он аркан и пошёл. Пришёл на межу и сел на камень: сидит, не спит, вора дожидается.
В самую полночь прискакал в пшеницу разношёрстный конь: одна шерстинка золотая, другая – серебряная; бежит – земля дрожит, из ноздрей дым столбом валит, из очей пламя пышет. И стал тот конь пшеницу есть: не столько ест, сколько топчет.
Подкрался дурак на четвереньках к коню и разом накинул ему на шею аркан. Рванулся конь изо всех сил, не тут-то было! Дурак упёрся, аркан шею давит. И стал тут конь дурака молить:
– Отпусти ты меня, Иванушка, а я тебе великую сослужу службу.
– Хорошо, – отвечает Иванушка-дурачок, – да как я тебя потом найду?
– Выйди за околицу, – говорит конь, – свистни три раза и крикни: «Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!» – я тут и буду.
Отпустил коня Иванушка-дурачок и взял с него слово – пшеницы больше не есть и не топтать.
Пришёл Иванушка домой.
– Ну что, дурак, видел? – спрашивают братья.
– Поймал я, – говорит Иванушка, – разношёрстного коня; пообещался он больше не ходить в пшеницу – вот я его и отпустил.
Посмеялись вволю братья над дураком; но только уж с этой ночи никто пшеницы не трогал.
Скоро после этого стали по деревням и городам бирючи[18] от царя ходить, клич кликать:
– Собирайтесь-де, бояре и дворяне, купцы и мещане и простые крестьяне, все к царю на праздник, на три дня; берите с собой лучших коней, и кто на своём коне до царевнина терема доскочит и с царевниной руки перстень снимет, за того царь царевну замуж отдаст.
Стали собираться на праздник и Иванушкины братья: не то чтобы уж самим скакать, а хоть на других посмотреть. Просится и Иванушка с ними.
– Куда тебе, дурак, – говорят братья, – людей, что ли, хочешь пугать? Сиди себе на печи, да золу пересыпай.
Уехали братья, а Иванушка-дурачок взял у невесток лукошко и пошёл грибы брать. Вышел Иванушка в поле, лукошко бросил, свистнул три раза и крикнул:
– Сивка-бурка, вещий каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!
Конь бежит, земля дрожит, из очей пламя, из ноздрей дым столбом валит; прибежал – и стал перед Иванушкой как вкопанный.