chamber de bonne. Комнатка восемь – десять квадратных метров, все удобства в общем коридоре, где насованы подобные комнатухи. Койка, что-то подобие столика, табуретка (видимо, для гостей), угол, заваленный рулонами холстов, и на полу у розетки электрический чайник.
– Сейчас чай пить будем.
– Ну, а выставка-то где?
– Да вот выставка, – не вставая с койки, Гриша согнулся, запустил руку между ног под кровать и вытащил оттуда пять-шесть тетрадных листов бумаги: черно-белые абстрактные рисунки тушью. Разложил их на полу под ногами. – Вот, смотри – последняя выставка!
– И что, сюда к тебе на выставку народ ломится?
– Ну, вообще ты первый, но мало ли, может, кто и зайдет. Дело-то не в этом, главное сделать выставку. Вот у меня всё зафиксировано, он достал толстую «амбарную» книгу, – вот, видишь, дата и номер – это у меня уже 793-я персональная выставка.
У меня есть пренеприятнейшее свойство: не могу уснуть в некомфортабельных условиях, даже в состоянии усталости. К часу ночи я остался уже один живой из слушателей. Остальные спали, пристроившись кто где мог. Особенно я завидовал тому, что храпел. Он то кряхтел, то судорожно захлебывался, пуская слюни. Художник же даже ни разу не присел.
Под утро народ зашевелился. Бестолково затоптали по комнате, мутными глазами, с недоверием всматривались в начинающийся день. Тут странное дело. Когда все спали, Гриша этого не замечал, а как продрали глаза, засуетились: запал вдруг иссяк – Гриша вспомнил невесту.
– Пойду погляжу, не проснулась ли. Если спит, я вам все-таки дочитаю.
– У меня дома кошка некормленая, двигать надо.
– Да, вот и я говорю, день будет нешуточный…
Появился Гриша и колом застыл посреди комнаты.
Ушла?!.
28. Брызги шампанского
Парочка сошлась на теплоходе. Теплоход шел из Ялты в Коктебель. Тут, прямо по воле судьбы – оба оказались художниками и оба же приверженцами модного увлечения карате. Они не походили на здоровяков, облепленных пирогами мышц, они смахивали на две жесткие стальные пружины. Позже, при знакомстве, по-детски хвастались, как накануне затеяли драку в ресторане и вдвоем вырубили дюжину мужиков. В паре они являли собой двухцветный флаг. Один – сероглазый, обросший рыжеватой щетиной, типичный русак; другой татарин – шоколадно-загорелый, роскошная шапка смоляных волос с такими же смоляными глазами. Впрочем, Тимур (имя шоколадного, сероглазый был Андреем) внешность имел транснациональную. Не то бабка его, не то мать была турчанкой. Его вполне можно было принять за испанца или представителя какой-либо латиноамериканской страны, но такой же тип можно встретить и в Пакистане.
Андрей бродячий мыслитель, в одиночку с котомкой обогнул балтийский берег от Питера до Литвы, затем спустился на юг – Одесса, дальше Кавказ и теперь вот Крым. Тимур – человек дела, коммерсант, ехал осваивать новый рынок сбыта.
Красные морские звезды: яркая память о Черноморском побережье, куда там лакированным шкатулкам, обклеенным мелким ракушечником, и даже розовые рапаны бледнеют перед таким чудом.
– Добываются они на больших глубинах, в малодоступных местах. У оконечности «Медведь-горы» последний раз брали, – таинственно сообщал зевакам загорелый абориген, настоящий морской волк.
Волшебство состояло не в том, что волк морской в основном отирался на московских бульварах, а в том, что таких звезд на этом побережье никогда не было. Не знаю подробностей; то ли их действительно слишком трудно ловить, то ли не было тут таких больших и красивых, то ли их вообще не водилось в этих краях. И Тимур со своей командой контейнерами вез их из Мурманска, где рыбаки с удовольствием отдавали их даром, как ненужный мусор. Дальше следовало художественное творчество (Тимур ведь художник). Звезды из Баренцева моря были серыми, и их, дабы предать товарный вид, красили анилиновой краской, и они горели, как кремлевские звезды.
Теперь Тимур намеревался покрыть красными звездами коктебельские пляжи, Ялта была накормлена.
Из такси вышли на автобусной остановке, и сразу бросилась в глаза кучка людей, растянувшихся прямо в пыли на заплеванном асфальте под бетонной крышей. Под головами походные мешки, ноги враскидку – видно, что сидят давно.
– Второй день сидим, место освободится только завтра к вечеру. Ждем.
– И что ж, во всем поселке нет ни местечка?
– Абсолютно.
Три дня глотать пыль на остановке… (нас было двое, с приятелем) дико было даже подумать о таком решении вопроса. Вокруг сказочный мир, ложись под любой куст, и ты в этой сказке. Решили идти в горы и самим построить крышу над головой.
– Надо купить парник, – сказал приятель.
– Парник-то зачем?
– Крышу накрыть от дождя.
– Какой еще дождь, в Крыму 360 дней в году солнце не заходит за облако.
Но он оказался прав, как пророк: на четвертый день полил тропический дождь и лил сутки. Вокруг нас текли реки, но ни одна капля не попала в наш «дом».
Накануне на берегу встретили мы двух развеселых ребят (один оказался знакомым моего напарника), и те с хохотом рассказывали о своих подвигах в ресторане.
На прощание выспросили, где мы обитаем, как нас найти. «Да ни за что они нас в горах нe найдут, – подумал я, – зачем им это?»
Дождь прекратился внезапно. И повсюду распаренная земля легла под жаркое солнце. Вылезли из укрытия. Последняя туча грязной полоской заваливалась над морем за горизонт. Oт берега в нашу сторону (заметили мы) поднимались две фигуры, но странным каким-то образом: то боком, то задом даже, выделывая при этом круговые движения. Когда поднялись поближе, оказалось – позавчерашняя парочка (нашли-таки). Вдвоем они тащили ящик вина – 20 бутылок отличного массандровского вина. Происхождение этого ящика мне стало известно много позже. На наше удивление, как они нас вычислили, Андрей расхохотался:
– Глаз охотника сразу видит, где тут может происходить веселая жизнь – тюти конспираторы.
Новый Свет, новосветское шампанское, князь Голицын… Технология изготовления шампанских вин имеет разные варианты.
Усевшись вдвоем на полурастрепанный мопед (отсутствовал ручной тормоз, зеркало с одной стороны, аккумулятор и так, по мелочи еще разные детали), ребята гоняли по побережью в поисках новых авантюр. Раз забрались в горы, оставив внизу поселок Новый Свет, набрели на интересное место. Несколько кипарисов торчат из каменистой плеши, пустые винные бочки свалены у дороги и у облупившейся стены непонятно что огораживающий, глубокий бассейн (дна видно не было) с бледно-зеленым.
Человек с серьезным лицом и с пузом дергал какую-то трубу, выходящую из бассейна, в другое невидимое пространство. Солидное лицо на фоне облезлой стены рождало интересные не оформившиеся еще мысли. «Главное, – смекнул Тимур, – заговорить, а там видно будет, куда вырулит».
Серьезному человеку, хоть он и серьезный, тоже бывает скучно и поболтать с праздношатающимися оказывается кстати.
И тут друзья узнали много интересных вещей. Бассейн, оказывается, наполнен шампанским (на некоторой его стадии). Узнали, как образовываются в нем газы, как разливают по бутылкам и прочее.
В какой-то момент идея в голове Тимура окончательно обрела ясность, и он копьем метнул ее в пузатого.
– Да вы тут настоящие чудеса творите. Производство ваше прямо-таки искусство. Жаль вот только в волшебный ваш бассейн отражается ободранная стена. Эстетики не хватает. Не лучше ли, чтоб и отражение соответствовало вашему чуду.
За неделю на облупившейся стене расцвел ботанический сад, с изобилием цветов, фруктов, в первую очередь горами винограда. Между плодов стреляли яркие экзотические птицы, и сытый, распираемый счастьем мужик (не без намека на хозяина предприятия), подмигивая, держал в руке бокал с красным вином.
Заказчик рад был без меры: теперь у него не просто рабочая точка – красоту такую навели, теперь хоть экскурсии принимай. Без лишних слов выложил он художникам деньги. И тут Тимур, до того сонно-равнодушный (ребята порядком устали), вдруг хитро сощурился:
– А знаете, что денег нам, пожалуй, не надо, себе оставьте. Нам бы лучше мечту подать. Мне вот всегда хотелось в шампанском искупаться. – Андрей с восторгом глянул на друга, встал рядом.
Хозяину винного производства не приходилось видеть подобных типов – растерялся как пионер. Рабочие с виноградников, рабочие на его точке, кое-какое начальство – вот повседневное окружение; все они люди предсказуемые, без особых тараканов. Да летом толпы отдыхающих: диковато крикливые, вырвавшиеся из кислой повседневности оторваться. Или надутые павлинами, важно выхаживающие по набережной, ничего не замечая вокруг, да и те сшиты по стандартным меркам. На этих же смотришь, и непонятно, что выкинут в следующую минуту. Такой запросто может дать подзатыльник и натянуть шляпу на уши начальнику, спалить дом за ничтожную обиду и отказаться от Нобелевской премии. И собственная жизнь им копейка. Винодел разволновался, будто неожиданно оказался за штурвалом спортивного самолета. Эти двое вызывали в нем восторг и зависть.
Мечтатели-аферисты из Московского царства разбрелись на пол-Азии, добрались до Калифорнии. У В. Пьецуха читаем, что если во Франции официант – то он знает, что он лучший официант в мире. В России официант думает: «Почему я не адмирал». Да потому, едрён-матрён, что русскому официанту природный его романтизм мешает радоваться своему положению. Официант-француз гордится своей судьбой: стабильная работа, хороший заработок – чего ж еще желать. Русскому человеку скучно твердо стоять на земле. И романтизм этот не всегда в его пользу. Но грезятся заоблачные дали, фантастическая судьба, и хочется официанту хотя бы в мечтах стоять на флагманском корабле в адмиральском мундире. Я уверен, что Е. Пугачёв назвался царем не только потому, что под царские знамена легче собрать войско, но хотелось ему также побывать в царской шкуре.
А один мой знакомый чудак, лишившись крыши над головой и поселившись в моей мастерской (помещение со всеми удобствами, включая мягкую, теплую постель), иногда ходил ночевать в отель, далеко не дешевый, что располагался напротив, отдавая последние деньги. Ходил спать в условиях не хуже и не лучше, чем у меня – но за деньги! В тот момент он, видимо, чувствовал себя деловым человеком, прибывшим из Лондона или Мадрида.