- Милостивый пан меду совсем мало выпил! – загудел он. – А ведь у меня самый знаменитый мед во всем груецком повете! Ясь, подлей-ка пану!
- Аааа… Аааа…
Хочешь – не хочешь, пан Яцек отпил. Вновь в его голове проклюнулось подозрение, что мед отравлен. Корчмарь что-то шепнул Ясю на ухо, и тот, прихрамывая, вышел.
- А почему это ваш слуга ничего не говорит? – спросил Яцек.
-Немой с рождения, - с неохотой буркнул корчмарь.
- Чебей неожиданно поднялся.
- Где тут у вас отхожее место?
- А на задах. Через корчму перейти надо.
- Выпейте с нами, хозяин! – сказал Дыдыньский, желая отвлечь корчмаря. Липек не спеша направился к двери. Движения его не выдавали волнения, только на самом деле он всматривался в видневшиеся на полу следы разбрызгавшейся крови. След был даже слишком уж четким, чтобы его можно было потерять. Выйдя из большого помещения, Чебей очутился в проходящем через всю корчму коридоре, что вел от главных ворот в помещение для повозок на задах. Прямо напротив дверей, ведущих в столовую часть, у него были двери, ведущие в кухню, когда же он повернул к возовне, справа прошел еще одну дверь – открытые в комнатку, где заметил покрытые шкурами лавки. Прямо напротив них, по левой стороне, имелся вход в какое-то другое помещение. Именно туда вел таинственный след, слагающийся из кровавых капель. Туда, наверняка, и затащили тело.
Чебей осторожно коснулся ручки. Нажал… но тут же что-то вырвало ее у него из пальцев. Дверь неожиданно открылась. За ней, похоже, была кладовая – небольшое темное помещение, заставленное бочками, мешками, запиханное свисающими с потолка окороками и связками копченой колбасы. Но сразу же за порогом стоял глупый Ясь с окровавленным тесаком в руке. Чебей замер.
- Аааа… Аааа…
Татарин молниеносно вытащил саблю. Он отступил, но слуга стоял, словно вкопанный. Но вот Чебей вдруг почувствовал, что спина его коснулась чего-то мягкого и холодного, чего-то такого, которое никак не собиралось поддаваться и сопротивлялось…
…то был живот корчмаря. Корчмарь стоял за Чебеем, в его руке была окованная дубинка.
- Ты что же, пан, хотел туда в нужник идти?
- Дорогу спутал… На задах же должен был находиться…
- Эй, хозяин! Ты так и не ответил на мой вопрос! – раздался голос Дыдыньского.
Молодой шляхтич стоял в дверях, которые вели в столовое помещение. Его правая рука небрежно опиралась на рукояти черной, гусарской сабли.
- А вот скажи мне, почтенный, отчего это у тебя такие палаческие блюда? То с виселицы, то прямо из-под топора, как этот твой кролик…
- Зовут меня пан, Томаш Воля, и занимаюсь я палаческим ремеслом, - тихо ответил корчмарь. – Я самый старший субтортор45 из Равы. В самой Варшаве головы рубил… Это я казака Наливайко на кол сажал46, отчего потом в Варшаве предместье Наливки взялось…
Чебей мрачно осклабился. Мало того, что корчмарь странный, так еще и палач… да, для одной ночи этого было решительно много.
- Так где тот нужник? – смиренно спросил он.
- В конюшне, - буркнул в ответ корчмарь-палач. – Я же говорил, на задах.
- А мне покажи, где я спать буду.
- Хорошо, мой пан. Только, если можно просить, ночью не лазьте. А то у меня много, - тихо сообщил он, - очень много работы…
- Мы оба рассуждаем одинаково, - сказал Дыдыньский. Всесте ч Чебеем он сидел на лавках в большом помещении. На столе горела свеча, отбрасывая на стены размазанные тени. – Что он убивает гостей.
- У нас пока что нет уверенности, - ответил ему татарин. – Но что станем делать? Бежим отсюда и даем знать старосте?
- С ума сошел или что? Я, Дыдыньский, самый знаменитый рубака Саноцкого воеводства, должен бежать перед первым попавшимся городским, да еще и палачом?!
- Так здоровый же, как медведь…
- И что. Следует убедиться, что это за птица. Ты подслушал у двери, чего он там делает?
- Пошел в кладовую. Я слышал шаги. А потом что-то творилось внизу, как бы не в подполе. А тот кровавый след вел как раз в кладовку.
Дыдыньский какое-то время молчал, а потом вдруг замер. Где-то, непонятно где, но уж наверняка в корчме, раздался неожиданный стон. Тихое, мяукающее стенание, которое могло издать из себя только лишь существо, испытывающее чудовищную, страшную боль. То был скулеж кого-то страдающего. Стон утих, но через мгновение раздался снова.
- Что это?! – чуть ли не выкрикнул Чебей.
- Тихо… - шепнул Дыдыньский. – Жертва корчмаря? Да нет же, невозможно. Хотя?...
Чебей снова прижал ухо к двери.
- Он, господин, наверняка отправился спать. Я слышал, как он возвращался в кухню. А вот теперь… кто-то приоткрыл ворота… Кто-то вышел из корчмы.
- Точно? Но кто? Корчмарь? – допытывался Дыдыньский.
- Возможно?
Чебей отскочил от двери. Он подошел к окну и раскрыл ставни. В помещение тут же ворвались ветер с дождем. Пламя свечи затрепетало и погасло. Шум дождя усилился. Во дворе безумствовала буря.
- Чебей, - прошептал Дыдыньский. – Иди за ним. В корчме два человека: палач и Ясь. Погляди, кто это такой. Я же попробую попасть в подвал. Мы должны выяснить, что здесь творится. Иди!
Дверь в кладовую была закрыта. Какое-то время Дыдыньский пытался вырвать замок из дерева, но тот был закреплен настолько крепко, что все усилия завершились неудачей. Не было иного пути, как попытаться отыскать ключ. Но где мог он быть? Наверняка у пояса хозяина. А это означало, что вначале его следовало вытащить у корчмаря-палача.
Шляхтич направился в кухню. Он замер, услышав доносящийся оттуда мрачный храп. Корчмарь спал. Дыдыньский осторожно толкнул дверь. К счастью, она не была закрыта, зато ужасно заскрипела.
- Мммм… Ясь, подтягивай веревки! – пробурчал во сне хозяин. – Сильнее, ломай ему кости…
Дыдыньский осторожно осмотрелся по сторонам. В кухне было темно, только отблеск багровых углей в очаге рассеивал мрак. Стены помещения были обвешаны тесаками, ножами и пучками трав. Очень миленькая коллекция. Дыдыньский начал размышлять над тем, а каким образом воспользовался бы ею корчмарь, если бы прямо сейчас проснулся.
Великан-корчмарь спал на лавке, прикрывшись медвежьей шкурой. На его мускулистом плече молодой шляхтич заметил знак палача: вытатуированные колесо и виселицу. Дыдыньский начал выискивать взглядом кольцо с ключами, которое перед тем заметил на поясе палача. Есть… Кольцо было подвешено на крючке, на стенке, вот только дорогу к нему, путь между печью и стеной корчмы загораживала лавка со спящим палачом.
Дыдыньский задумался над тем, что же делать. Про то, чтобы переступить лавку, не могло быть и речи. Корчмарь был настолько толстым, что Дыдыньский наверняка застрял бы на его громадном брюхе с расставленными ногами, словно гулящая девка на пузе клиента. Но как тогда достать ключи? Но как же тогда достать ключи? Перескочить его? Так это сразу же разбудило бы толстяка.
Шляхтич опустился на колени. К счастью, он мог бы пролезть под лавкой. Он начал острожное перемещение. Когда пролезал под корчмарем, внезапно представил, а что случилось, если бы лавка неожиданно треснула? Что же, ему было бы легче, чем под действием палаческих тисков.
- И теперь тяни сухожилия… - проурчал спящий.
Дыдыньский на мгновение замер. Придерживая саблю, чтобы та не звякнула, он пролез под лавкой. Одним прыжком добрался до стены… схватил ключи и…
…палач повернулся на другой бок. Дыдыньский чуть не вскрикнул. Но хозяин так и не проснулся, продолжая спать. Молодой шляхтич поспешно пролез под давкой еще раз, а потом осторожненько отступил в темный коридор. Сердце колотилось в груди.
Чебей отскочил под стену и осторожно придвинулся к главным дверям корчмы. Несмотря на ливень, он видел очертания деревьев вокруг постоялого двора. Кто-то шел в сторону леса: сгорбившаяся, плохо различимая фигура. На спине она несла что-то тяжелое. Похоже, мешок…
Татарин осторожно последовал за незнакомцем. Похоже, что это был немой Ясь. Выходит, палач остался в доме. Чебей вздохнул с облегчением и осторожно вошел в чащобу. Теперь ему даже не нужно было петлять. Тропа, по которой шел незнакомец, вела совершенно прямо. Но в лесу было так темно, что он ничего не видел даже в шаге от себя. Дождь и стекающая с деревьев вода промочили его до сухой нитки. Уже после нескольких шагов сорочка начала клеиться к телу.
Путешествие длилось довольно долго. Чебей уже почти ничего не видел. Он надеялся на то, что немой не сбился с тропы, или, наоборот, он сознательно затягивает его дальше в лес.
Неожиданно липек вышел на небольшую поляну. Сквозь спутанные ветви деревьев сюда пробивалось чуть больше света. Благодаря этому, Чебей заметил, что на другом конце кто-то стоит. Мрачная, высокая фигура, покрытая темным плащом… Татарин достал саблю и осторожно начал подходить ближе. Ветер колыхнул ветвями деревьев, фигура несколько пошевелилась. Незнакомец ожидал его здесь. И это не был Ясь… Кто-то чужой. Вот только кто?
Чебей подошел поближе. Неспешно, спокойно. Незнакомец шевельнулся, похоже, вытянул руку, желая его схватить. И тут липек прыгнул, нанося режущий удар наотмашь. Промахнулся, поскольку никакого сопротивления лезвие не встретило. Зато что-то с огромной силой укололо его в лоб, проехало по бритой голове, оставляя влагу. Это могло быть только лезвие сабли или палаша… Чебей отскочил в сторону, упал и перекатился под ближайшее дерево. Вот только незнакомец остался там же, где и стоял. Чебей почувствовал, как тяжелые, крупные капли жидкости начинают стекать ему на лицо. И это должна была быть кровь…Он осторожно коснулся пальцами лба и… обомлел. Он не был ранен. С ним вообще ничего не случилось. Татарин, весь в грязи, медленно поднялся, а потом подошел к таинственной фигуре и пронзил ее саблей. Оружие прошло навылет, сопротивление был минимальным. Чебей вытянул руку и почувствовал острые, колющие иголки. Только сейчас до него дошло, кто был его противником, что только что он чуть не рассек куст можжевельника…