- Ну, свой парень!
- Наш, наш человек!
Ян вновь отпил вина. В голове его царил кавардак. Другие товарищи Боруцкого, смеясь, выкрикивали свои имена: Легеза, Зборовский, Лащ, Радзивилл… Где же это он был? В орчме? На небе? Ясек готов был отказаться от девок и карт, если на том свете мед и водка лились столь обильными потоками, как на этом постоялом дворе. А может… может, это была преисподняя?
- Садись, мил'с'дарь!
Боруцкий хлопнул его по плечу с такой силой, что Винницкий чуть не растянулся на лавке. Старый шляхтич присел напротив. Он поглядел на молодого человека из-под наполовину прищуренных век, шельмовски, но вместе с тем со странным презрением.
- Так ваша милость – кто? – инстинктивно спросил Ян. – Где это я?
- А может, сначала я скажу тебе, кто ты. Ян Винницкий… Отец оставил тебе приличное состояние. Четыре деревни ты проиграл в карты, две пропил, одна пошла за долги. К различным господам ты пытался подвязаться, а потом встретил еще худшего мерзавца, чем сам – Станислава Понятовского. Ездишь при его карете, доставляешь ему девок на ночь, с письмами мотаешься. Короче, мил'с'дарь Винницкий, сволочь ты без чести и совести, лакей – не лакей, прислужник, шельма и только палачу тебя отдать. Двум ни в чем не повинным девкам ублюдков сделал. Одна плод вытравила, вторая утопилась, о чем ты даже и не знаешь. Долги у тебя имеются – кредиторы за тобой бегают. Если пьешь, то не за свои. Если играешь, так проигрываешь. Но, все же, какие-то остатки совести у тебя остались… Речь Посполитую за собственные долги ты бы в московское ярмо не продал, как это сделал король А раз ее у тебя даже такая мелочь имеется, тогда приветствую у себя!
- Очень много ты обо мне знаешь, - буркнул Винницкий. – Если Боруцкий считал, будто бы его гость будет всем этим смешан, то ошибался. – Откуда ты меня так хорошо знаешь?
- Да как же это я не знал бы такого сукина сына! Я – Борута из Ленчицы77.
- Черт из замка? Тот, что из сказок? Не может быть!
- Пей, пей! – выкрикнул сидевший рядом Миколай Базилий Потоцкий и подлил Винницкому вина. – Наш хозяин все знает, ведь правда, мил'с'дарь Зборовский? – бросил он сидевшему неподалеку шляхтичу в меховом колпаке на голове. – Даже то, куда твоя голова подевалась…
- Опять же, ты не такой поддонок как Понинский или Браницкие… В глаза себе плюнуть не дашь, - продолжал Борута. – Ну а детки… Оно ведь не тот мужик хороший, который другого не поится, а тот, что с хером, и этот хер у него стоит. Вот только ты же изменнику слуга!!!
- Неправда это! – громко выкрикнул Винницкий. Вино крепко играло у него в голове. – У Августа нет выбора. Он обязан ехать в Гродно. А там будет сопротивляться. Там противопоставит себя царице! Торговаться станем! Не верю я, что Понятовский страну предал.
- А я тебе говорю, что он шельма и бандит! Туда он едет, чтобы подписать акт о разделе Речи Посполитой. Он должен узаконить бесправие. Именно для того Екатерина его королем и сделала!
- Вот оно как… Так что ему делать? Это ведь конец… Но царица обещала, что наших границ не нарушит…
- И ты считаешь, будто бы она запросто так отведет войска от границ Речи Посполитой?! Станислав Август – это предатель! Екатерина оплатила его, чтобы он выдал нас в руки Москвы!
- Он будет сопротивляться… И не сделает этого… Но тогда… нам не остается ничего другого…
- Остается, - сказал Борута. – Остается честь и вот что, - стукнул он по рукояти сабли. - Никогда еще шляхта силе Москвы не поддавалась! За сабли, панове-братья, бей московита!!!
- За сабли! За сабли! – раздались окрики.
- Войну мы проиграли… У Понятовского нет иного выхода…
- А разве должен он отдавать Екатерине коронные регалии?! Погляди-ка в тот сундучок, который он везет с собой. Увидишь, что там лежит…
- Да как же это?! – еле выдавил из себя Винницкий. Кровь отступила с его лица. - Не может такого быть…
- За Речь Посполитую, милостивые господа! – выкрикнул Борута. – За польскую шляхту! Здоровье мил'с'дарей!
Отовсюду ему ответили многочисленные окрики. Кто-то из пьющих, уже хорошенько поддатый, покачнулся и свалился на стол. Вино из перевернутого кувшина потекло широкой струей. Другой, сидящий наискось от Винницкого, жалобно заскулил. Он был настолько пьян, что не мог ухватить рукой полный кубок и поднести его ко рту. Тем не менее, он твердо сидел на лавке.
- Пан Бадовский уже готов! – воскликнул Лащ. – Помогите-ка Конраду! Ручки у бедняжки не шевелятся! Налейте ему!
Тут же кто-то из шляхтичей поднял наполненный вином кубок. Винницкий считал, будто бы он даст его соседу, но тот просто наклонил кубок и все его содержимое влил в раскрытую пасть Бадовского. Не пропало ни капельки драгоценного напитка. Вино забулькало в горле, хлюпнуло – и все закончилось. Винницкий не знал, не мог и предположить, будто бы кто-то мог пить подобным образом…
- Это Конрад Бадовский, любельский земский писарь… Самый выдающийся пьяница в воеводстве, - воскликнул Потоцкий.
- Ну ладно, а что еще мы можем сделать? – спросил Винницкий.
- Сражаться! Сопротивляться, как можно дольше! С запада, из Франции придет помощь. Нужно продержаться! Не родилась еще такая сила, которая бы победила шляхту! Но перед тем мы не должны позволить новых разделов. Мы не можем допустить, чтобы Станислав Август добрался до Гродно. И ты нам в этом поможешь!
- Не пойму я только, почему тебе, дьяволу, так важно существование Речи Посполитой? Почему ты так ее защищаешь? Ведь для тебя, похоже, лучше, если одержат над ней триумф сила и насилие. Зачем спасать страну, где все верят в Бога, где все ходят в костел, стучат лбами об пол, а ксендзы живут припеваючи. Зачем тебе все это? Не было бы лучше, - хитро усмехнулся Ян, - приложить руку к ее упадку? Тогда для тебя будет больше выгоды, чем от существования Речи Посполитой.
- Так я ведь польский шляхтич! – взорвался Борута. – Я здесь родился! Здесь мой дом! А что касается ксендзов, то да, многие поляки ходят в костелы, только скорее они поверят в спасительную силу водки, чем в чудеса и жития святых. Опять же, мне нравятся ваши обычаи. Я люблю свободу, как вся шляхта в Речи Посполитой. И я хочу ее сохранить. И при всем при том – это моя сфера действия. Мы в аду поделили мир на части. У каждого черта – своя. Что мне делать, если московитский Дытко78 и прусский Коффель поделят между собой Польшу и Литву? Куда мне тогда податься? И потому я сделаю все возможное, чтобы не допустить раздела Польши, который запланировал Август!
- Только вот я, - замялся Винницкий, не верю я, - чтобы он этот акт подписал…
- Подпишет! Он же изменник! Говоришь, будто бы он желает сопротивляться, но зачем тогда он едет в Гродно? Ведь он мог остаться в Варшаве, отговориться болезнью. А он только подгоняет всех слуг. Он же изменник!
- Изменник! Изменник! – прозвучали голоса выпивающих.
- А ты – слуга предателя, и не поляк, если мне не поможешь. Кто тебе ближе: я или он?
Винницкий почувствовал себя паршиво. Лица и имена смешивались перед его глазами. Он был пьян… настолько пьян, как никогда в жизни. Но тут же чувствовал, что придется решаться.
- Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал? – спросил он, прижимая лицо к лицу Боруты.
- Убей предателя! – шепнул ему тот прямо в ухо. – Предателей в Речи Посполитой всегда вешали. А он уже не король. Что это за повелитель, который губит свою страну?
Винницкий замер. Он поглядел на лица собутыльников Боруты. Все были веселыми, пьяными, смешливыми, вот только глаза оставались удивительно мертвыми, совершенно словно бы где-то в глубине души этих людей коренилась огромная печаль и боль. И еще страдание. Да, страдание, превосходящее всяческое воображение… Все это веселье, вся эта пьянка были искусственными. Эти люди не притворялись, просто, они обязаны были это делать… Были обязаны, в течение целой вечности…
- Да ты, пан Борута, похоже, с ума сошел… Я ведь не королеубийца…
- Выходит, желаешь смерти Речи Посполитой?! Уничтожить нас желаешь?! – Подусай – только от тебя судьба страны зависит… Только от тебя…
- Хитер ты, пан Борута, только я буду еще хитрее. Что я буду иметь с того, что убью короля?
- Ах, Винницкий! Знал я, что ты еще та шельма, только не думал, что такая… Я заплачу твои долги, Ясек. Верну тебе все деревни, которые ты прогулял…
Винницкий затрясся… Родовые владения. Его отец на смертном ложе просил никому их не продавать. И все ушли за долги, на карты, на девок…
- Речь Посполитую спасешь… и богатым будешь… - прошептал Борута. – И не бойся, убийцей короля не станешь, только палачом… А это уже не такой и позор…
- Когда я получу деньги?
- На следующий же день после смерти короля. Встретимся в Тыкоцине, в корчме "Под саблями". Иди уже. Во дворец успеешь. Он спит.
- Пойду, - тихо прошептал Винницкий. Пошатнулся, поскольку был совершенно пьян. К горлу подступала тошнота. – И пойду, сучьи вы дети! Пойду!
- Иди.
Ян направился к двери. Все перед ним расступались, словно перед чумным, позади украдкой обмениваясь взглядами. Только сам он этого не видел. Вышел, хлопнув дверью. Пир продолжался…
- Все будет хорошо, - сказал Борута Самуэлю Лащу. – Он это сделает.ю Пускай и не сегодня, зато завтра…
- И как же, после того ты собираешься вознаградить убийцу короля? Причем, польского шляхтича, который взялся за подобное? – спросил Лащ. – Да никогда еще ни один поляк на жизнь своего повелителя не покусился…
- Наградить королеубийцу? Ты чего, издеваешься? Разве я сам не шляхтич? Я ему заплачу, а как же. А потом прикажу повесить. С мешком золота на шее. А его душа и так уже приндлежит мне. Нет, кормить таких сволочей, как Винницкий, я не собираюсь.
Повисла тишина. Все поглядели один на другого.
- Все будет хорошо, - буркнул Борута.
После того, как он поддел ставни стилетом, те открылись с легким треском. Ян осторожно раскрыл их. Окно было открыто. Быстро и тихо он вскочил вовнутрь, в темноту. Огляделс