, и потому ему нужно сначала перевезти в Дербент все тягости, и когда суда возвратятся, ехать на них с войском. Персияне успокоились, думая, что Шипов сначала отошлет артиллерию, которой боялись больше всего. Суда, привезшие Шилова, действительно начали приготовляться к отплытию, потому что начальствовавший ими капитан-лейтенант Соймонов окончил возложенное на него поручение, описав места при устье Куры, 17-го марта Соймонов, оставивши три судна в устьях Куры, с остальными вышел в море, но не взял с собою ни одной пушки. Узнавши об этом, Персияне начали опять приступать к Шилову, чтоб вышел из Ряща; но полковник не двигался; персияне начали обстреливать караван-сарай, убили одного офицера; Шипов молчал и дожидался ночи: когда стемнело, он велел одной гренадерской роте выйти из караван-сарая в поле и, обошед кругом, напасть на неприятеля с тыла, а двум остальным ротам велел выступить из передних ворот и напасть на персиян в лицо. Неприятель, увидевши, что на „его нападают с двух сторон, совершенно потерял дух и бросился бежать; русские преследовали бегущих по всем улицам города и порубили больше тысячи человек. Также удачно сто человек русских отразили 5000 персиян, напавших на три судна, оставленные Соймоновым.
Когда, таким образом, Шипов удержался в Ряще, в июле 1723 года генерал-майор Матюшкин приплыл с четырьмя полками из Астрахани в Баку и послал сказать начальствовавшему в городе султану, что явился взять город в защиту от бунтовщиков, и прислал письмо от персидского посланника Измаил-бека, который писал о том же. Из Баку отвечал“, что жители города, верные подданные шаха, четыре года умели отбиваться от бунтовщика Дауда и не нуждаются ни в какой помощи и защите. Матюшкин высадил войско, прогнал персиян, хотевших помешать высадке, и начал приготовляться к приступу, но бакинцы поспешили сдать город. Оставивши в Баку комендантом бригадира князя Барятинского, Матюшкин отплыл назад в Астрахань. Петр очень обрадовался взятию Баку и написал Матюшкину: „Письмо ваше я получил с великим довольством, что вы Баку получили (ибо не без сомнения от турков было), за которые ваши труды вам и всем при вас в оном деле трудившимся благодарствуем и повышаем вас чином генерал-лейтенанта. Немалое и у нас бомбардирование того вечера было, когда сия ведомость получена“.
17-го сентября Петр писал новому генерал-лейтенанту: „Поздравляю со всеми провинциями, по берегу Каспийского моря лежащими, понеже посол персидский оные уступил“. Договор был подписан в Петербурге 12-го сентября 1723 года и состоял в следующих главных статьях: „1)Его императорское величество всероссийское обещает его шахову величеству Тохмасибу добрую и постоянную свою дружбу и высокомонаршеское свое сильное вспоможение против всех его бунтовщиков и для усмирения оных и содержания его шахова величества на персидском престоле изволит, как скоро токмо возможно, потребное число войск в персидское государство послать, и против тех бунтовщиков действовать, и все возможное учинить, дабы оных ниспровергнуть, и его шахово величество при спокойном владении персидского государства оставить. 2) А насупротив того его шахово величество уступает его императорскому величеству всероссийскому в вечное владение города Дербент, Баку со всеми, к ним принадлежащими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами, токожде и провинции: Гилянь, Мазандеран и Астрабад, дабы оными содержать войско, которое его императорское величество к его шахову величеству против его бунтовщиков в помощь посылает, не требуя за то денег“.
Петр уже хозяйничал в уступленных областях; в мае 1724 года написал пункты Матюшкину:
„1) Крепость св. Креста доделать по указу; 2) в Дербенте цитадель сделать к морю и гавань делать; 3) Гилянь уже овладели, надлежит Мазандераном также овладеть и укрепить; а в Астрабатской пристани ежели нужно сделать крепость, для того работных людей, которые определены на Куру, употребить в вышеписанные дела; 4) Баку укрепить; 5) о Куре разведать, до которых мест можно судами мелкими идти, чтоб подлинно верно было; 6) сахар освидетельствовать и прислать несколько, также и фруктов сухих; 7) о меди также подлинное свидетельство учинить, для того взять человека, который пробы умеет делать; 8) белой нефти выслать тысячу пудов или сколько возможно; 9) цитроны, сваря в сахаре, прислать: одним словом, как владение, так сборы всякие денежные и всякую экономию в полное состояние привесть. Стараться всячески, чтобы армян призывать и других христиан, если есть, в Гилянь и Мазандеран, и ожилять (поселять), а басурман зело тихим образом, чтоб не узнали, сколько возможно, убавлять, а именно турецкого закона (суннитов)[89]. Также когда осмотрится, дал бы знать, сколько возможно там русской нации на первый раз поселить. О Куре подлинного известия не имеем: иные говорят, что пороги, а ныне приезжал грузинец, сказывает, что от самой Ганжи до моря порогов нет, но выше Ганжи пороги; об этом, как о главном деле, надлежит осведомиться, и кажется лучше нельзя, как посылкою для какого-нибудь дела в Тифлис к паше. Сие писано, не зная тех сторон; для того дается на ваше рассуждение: что лучше — то делайте, только чтоб сии уступленные провинции, особенно Гилянь и Мазандеран, в полное владение и безопасность приведены были“.
Но „уступленные провинции“ были уступлены только на бумаге, в Петербурге. Для ратификации договора, заключенного Измаил-беком, отправились в Персию Преображенского полка унтер-лейтенант князь Борис Мещерский и секретарь Аврамов. В апреле 1724 года въехали они в персидские владения, и встреча была дурная, на них напала вооруженная толпа;.к счастию, выстрелы ее никому не повредили. Когда Мещерский жаловался на такую встречу, ему отвечали: „Ребята играли; не изволь гневаться, мы их сыщем и жестоко накажем“. Шах принял Мещерского с обычною церемо-ниею, но этим все дело и кончилось: посланник не мог добиться никакого ответа и принужден был уехать ни с чем; на возвратном пути в горах подвергся неприятельскому нападению; было узнано, что персидское правительство хотело именно погубить Мещерского и действовало по внушениям шевкала Тарковского, который доносил о слабости русских в занятых ими провинциях. По возвращении Мещерского, императорские министры подали мнение, чтоб Матюшкин написал шаху или его первому министру с представлениями, что между Россиею и Турциею заключен договор на счет персидских дел; что Персия может спастись единственно принятием этого договора и погибнет, если вооружит против себя соединенные силы таких могущественных государств. Министры считали необходимым увеличить число регулярного войска в новозанятых областях, чтоб, с одной стороны, распространить русские владения и военными действиями устрашить персиян, а с другой — удерживать турок. 11 октября в Шлиссельбурге подано было Петру мнение министров, и он дал такую резолюцию: „Ныне посылать к шаху непотребно, потому что теперь от него никакого полезного ответа быть не может; пожалуй, объявят и то, что они договор подтвердят, и потребуют помощи не только против афганцев, но и против турок: тогда хуже будет. Надобно стараться, чтоб грузины, которые при шахе, как-нибудь его увезли или, по крайней мере, сами от него уехали; для того писать к Вахтангу и устроивать это дело чрез его посредство. Писать к генерал-майору Кропотову, чтобы он искусным и пристойным способом старался поймать шевкала за его противные поступки“. Относительно умножения русских войск император объявил, что разве прибавит нерегулярных полков, о пропитании которых пусть подумают министры.
Лучшим средством для закрепления занятых провинций за Россиею Петр считал усиление в них христианского народонаселения и уменьшение магометанского. Мы видели, что император прямо указывал на армян. В XVII веке между этим народом и Россиею происходили сношения по делам чисто торговым; с начала XVIII века пошли сношения другого рода. В конце июня 1701 года в Смоленск из-за литовского рубежа явились три иностранца; один назывался Израиль Ория, другой Орухович, третий был римский ксендз. Представленный боярину Головину, Ория объявил себя армянином знатного происхождения, рассказал, что он уже 20 лет живет в Западной Европе, и теперь, снесшись с армянскими старшинами, находящимися в Персии, составил план освободить своих соотечественников от тяжкого ига персидского; император и курфюрст баварский охотно соглашаются помогать этому делу, но признают необходимым содействие царя русского.
„Наши начальные люди, — говорил Ория, — будут употреблять все свои силы, чтоб поддаться великому царю московскому; больше пятнадцати или двадцати тысяч человек войска нам не ладобно, потому что у неверных нет войск в Великой Армении, есть пять губернаторов, каждый живет в неукрепленном городе с отрядом в полтораста человек, и как скоро наши начальные люди услышат о приближении русских войск, то в 24 часа выгонят неверных и в 15 дней овладеют всею землею. Грузины желают того же самого для себя. Содержание царским войскам будут доставлять наши начальные люди; у меня белый лист за десятью печатями: о чем ни договорюсь с царским величеством, все будет исполнено“. Видя, что царь занят шведскою войною и не может отделить значительную часть войск своих для освобождения армян, Ория подал предложение, чтоб послано было 25000 войска, составленного из казаков и черкесов: так как те и другие живут на границе, то поход будет бесподозрителен и без слуха; на знаменах войсковых должно быть изображено с одной стороны распятие, а с другой — царский герб; войско должно идти на Шемаху, потому что это город большой, торговый, но не укреплен, населен армянами и занять его будет легко, а Шемаха — ключ к армянской земле. Армянские начальные люди с войском своим соберутся в городе Нахичевани и, взявши царские знамена, пойдут на неприятелей. Город Эривань взять легко, потому что там живет много армян; пороховая казна и другие военные припасы в руках армянских. А когда войско овладеет Тавризом, городом богатейшим, то может пустить загоны на все четыре стороны и великую добычу получить, потому что села богатые. Известно, как Стенька Разин с 3000 казаков овладел Гилянью и держал ее много лет, шах ничего не мог ему сделать; и теперь казаки пойдут в этот поход охотно, потому что добыча им будет громадная. В армянской стране 17 провинций, с которых соберется 116000 человек войска, да грузинского войска соберется с 30000; турецкие армяне придут на помощь персидским, и разум не может обнять, сколько богатства у всех армян тамошних; а шах персидский не может собрать больше 38000 человек, а как лишится армян и грузин, то не останется у него и 20000, и те заняты войною с бухарцами. Теперь самое удобное время воевать персов, потому что они не готовы, и все христиане: на них восстали по причине великого гонения.