— Ну и как? — поинтересовался босс.
— Пошли они все к дьяволу! — сказал Макомбер, стирая пот с лица цветистым носовым платком. — Разве мне больше всех надо?
Он нагнулся, развязал шнурки на ботинках и снова уселся, привалившись к спинке стула. Шериф, тем временем, связывался с Лос-Анджелесом.
— Суонсон? — произнес он в трубку. — Говорит шериф Хэдли из округа Гатлин. Отправляйтесь к Брисбейну и сообщите ему, что он может больше не рыдать. Выпускайте его. Мы за ним не явимся. Можете не беспокоиться. Благодарю. — Он повесил трубку и вздохнул так, как вздыхает человек в конце трудового дня. — Время к ужину, и я иду домой, — произнес шериф и вышел.
— Я побуду здесь, пока ты будешь питаться, — сказал второй помощник, обращаясь к Макомберу.
— Не беспокойся, — ответил тот, — я не голоден.
— О'кей, — сказал второй помощник, поднялся и направился к двери. С порога он бросил: — Будь здоров, Бэрримур[12], - и вышел посвистывая.
Макомбер проковылял в расшнурованных ботинках к вращающемуся креслу шефа, опустился в него, откинулся на спинку и уставился на плакат. На слова «За совершение убийства разыскивается… Четыреста долларов» теперь, ближе к вечеру, косо падали солнечные лучи. Макомбер возложил ноги на корзину для мусора и произнес:
— Будь ты проклят, Уолтер Купер.
Греческий генерал
— Я сделал это, — продолжал твердить Алекс. — Клянусь, что сделал.
— Рассказывай сказки, — сказал Фланаган. — Обожаю слушать сказки.
— Богом клянусь, — произнес Алекс, начиная испытывать страх.
— Давай, двигай! — Фланаган рывком поднял Алекса на ноги. — Мы собираемся в Нью-Джерси. Хоти вернуться на место преступления, которого так и не произошло.
— Ничего не понимаю, — тараторил Алекс. Он поспешно влез в пальто и, оставив дверь открытой, заторопился вниз по лестнице следом за Фланаганом и Сэмом. — Совершенно не понимаю.
Сэм вел машину по пустынным ночным улицам, а Фланаган с Алексом разместились на заднем сиденье.
— Я делал все как надо и очень внимательно, — рассказывал тревожно Алекс. — Насквозь пропитал этот проклятый дом лигроином. Ничего не забыл. Ты же знаешь меня Фланаган. Я умею делать дело…
— Даа… — протянул Фланаган. Эксперт мирового класса Александр! В любой ситуации действует не менее эффективно, чем великий греческий полководец. Только дом почему-то не загорелся. Всё. Конец сказки.
— Нет, честно, я ничего не понимаю, — Алекс недоуменно покачал головой, — Я положил фитиль в кучу тряпья, пропитанного таким количеством лигроина, что в нем можно было бы искупать слона. Богом клянусь.
— Но дом почему-то не загорелся, — упрямо твердил Фланаган. — Всё было сделано классно, только дом не пожелал гореть. Ой, как мне хочется двинуть тебя в брюхо!
— Послушай, Фланаган, — возмутился Алекс, — почему тебе вдруг захотелось двинуть меня в брюхо? Я старался изо всех сил. Сэм, — обратился он к водителю, — скажи ему… Ведь ты меня знаешь. Разве у меня плохая репутация?
— Нормальная, — буркнул Сэм, не отрывая взгляда от идущих впереди машин.
— Господи, Фаланган, скажи, с какой стати, по-твоему, я мог захотеть отвалить? Какая мне от этого польза? Ответь мне на этот очень простой вопрос.
— Меня, Алекс, начинает от тебя тошнить. Тошнить, и очень сильно, сказал Фланаган, достал пачку сигарет и не предложив Алексу, закурил, после чего принялся следить за тем, как полицейский взимает с Сэма плату за проезд через Холланд-Туннель.
Через туннель они ехали молча, и лишь Сэм один раз нарушил тишину.
— Классный туннель, — сказал он. — Великое достижение инженерной мысли. Посмотрите, они расставили копов через каждые сто ярдов.
— От тебя меня тоже воротит, — сказал Фланаган, и дальше они молчали до тех пор, пока не оказались на скоростной магистрали. Вид чистого, усыпанного звездами неба, по-видимому, чуть успокоил Фланагана, и он, сняв котелок, нервным движением провел ладонью по своим светлым, песочного цвета волосам.
— У меня, наверное, помутился разум, когда я согласился связаться с тобой, — сказал Фаланган Алексу. — Незамысловатый поджог дома ты превратил в липкую бумагу для ловли мух, а в качестве липучки использовал двадцать пять тысяч долларов, подвесив их передом мной на нитке. Нет, мне следовало тебя сразу пристрелить.
— Ничего не понимаю, — жалобно произнес Алекс. — Фитиль должен был тлеть два часа, после чего дом был обязан вспыхнуть как газовая духовка.
— Ты — типичный греческий генерал.
— Послушай, Фаланган, — сухо, деловым тоном сказал Алекс (он хотел казаться крутым) — мне не нравится, как ты со мной говоришь. Ты говоришь так, будто я нарочно провалил дело. Неужели ты думаешь, что я готов выбросить пять тысяч баксов в окно вот так, за здорово живешь? — Для большей убедительности он щелкнул пальцами.
— Я не знаю, что ты сделал, — ответил Фланаган, зажигая вторую сигарету, — но полагаю, что тебя просто не хватает мозгов. Даже в ливень ты не способен сообразить, что от него следует укрыться. Вот, что я о тебе думаю — честно и откровенно.
— Пять тысяч баксов есть пять тысяч баксов, — гнул свое Алекс. — С такими бабками я мог бы открыть бильярдную, и до конца дней кантоваться, как джентльмен. — Он поднял глаза вверх и мечтательно произнес: — Мне всегда хотелось владеть бильярдной. — Неужели ты думаешь, что я намеренно отказался от такой возможности? — довольно грубо спросил он у Фланагана. Может быть, ты считаешь, что у меня поехала крыша?
— Я ничего не думаю, — угрюмо произнес Фланаган. — Я знаю лишь то, что дом не сгорел. Это мне точно известно.
Больше Фланаган не произнес ни слова. Он мрачно смотрел в окно. Машина катила по зеленым полям Нью-Джерси, а её пассажиры дышали запахами скотных дворов, навоза и ароматам фабрик, в который варился клей. Добравшись до развилки дороги, они свернули на Оранджбург и, не доехав две мили до городка, они остановились на перекрестке. Из-за дерева вышел МакКракрен и влез в машину. Сэм начал движение ещё до того, как МакКракен успел опуститься на сиденье. Мундир МакКракерн не надел, а на его лице было выражение идущей по следу гончей.
— Бред какой-то, — сказал он, едва успев захлопнуть за собой дверцу, Чудеса, да и только. Сборище идиотов.
— Если вы явились сюда рыдать, — без обиняков заявил Фланаган, — то можете сразу выметаться.
— Я сидел в полицейском участке и чуть не сошел с ума в ожидании.
— Да, будет вам, — произнес Фланаган.
— Всё шло точно так, как мы и планировали, — продолжал МакКракен, ритмично постукивая кулаком по колену. — Без десяти одиннадцать на противоположном конце города заработал сигнал пожарной тревоги, и все пожарные части кинулись туда, тушить кусты на пустыре. Я ждал два часа, но так и не дождался никаких признаков пожара в доме Литтлуортов. Двадцать пять тысяч баксов! — Будучи не в силах преодолеть обрушившееся на него горе, он принялся раскачиваться взад и вперед. — После этого я позвонил вам. Чем вы занимаетесь? Играете в веселые игры?
— Полюбуйтесь, — сказал Фланаган, ткнув большим пальцем в сторону Алекса. — Вот — наш герой. Эксперт, эффективно действующий в любой ситуации. Как великий греческий полководец. Мне ужасно хочется пнуть ногой его в брюхо.
— Послушайте, — стараясь казаться спокойным, произнес Алекс, — там что-то пошло не так. На сей раз всё будет в лучшем виде.
— Да уж постарайся, — угрюмо ответил Фланаган. — Если ты и теперь ошибешься, тебя подадут в зажаренном виде в пироге.
— Не надо так говорить, — обиженно протянул Алекс.
— Я говорю так, как того хочу, — сказал Фланаган и добавил: — Сэм, езжай к дому Литтлоуортов.
Машина ещё не успела до конца остановиться, как из неё выскочил Алекс, и бегом кинулся к дому.
— Мы вернемся через десять минут! — крикнул он ему вслед. — Выясни к тому времени, что там не так… — он захлопнул дверь и закончил:…Алекс. — Последнее слово прозвучало, как ругательство.
Алекс посмотрел на дом Литтлуортов, огромной глыбой чернеющий на фоне звездного неба. По всем правилам дом уже давно должен был стать грудой золы, с уныло бродящими по ней в попытке установить ущерб экспертами страховой компании. Почему же он не сгорел, спрашивал себя Алекс, а сердце его обливалось кровью. Пять тысяч долларов… думал он, быстро шагая по лужайке. Прекрасная, уютная бильярдная, музыкально постукивающие друг о друга шары и парни, покупающие после каждого удара коко-колу за десять центов бутылка. Мелодичный, радующий слух звон кассового аппарата… Одним словом, жизнь джентльмена, и никакого страха, когда в твою сторону случайно взглянул коп. Так почему же этот проклятый дом не сгорел?
Алекс бесшумно скользнул в окно, которое ещё раньше оставил открытым и зашагал по толстому ковру в библиотеку, освещая себе путь короткими вспышками карманного фонаря. Войдя в библиотеку, он сразу же прошел в угол к куче тряпья, все ещё слабо попахивавшей лигроином. Затем Алекс направил луч фонаря на фитиль, который аккуратно запалил, перед тем выбраться через окно. От фитиля осталась лишь полоска пепла, и это говорило о том, что он горел как положено. Алекс неувернно потрогал тряпки. Те оказались сухими словно песок.
— Идиот! — прошептал он. — Что за идиот! — он шлепнул себя обеими руками по лбу. — Неужели, нельзя было сообразить?
Злобно пнув ногой кучу тряпья, он прошел через зал, вылез из окна, пробежал через лужайку, спрятался за дерево и, дымя сигаретой, принялся ждать возвращения Фланагана и Сэма.
Глубоко вздохнув, Алекс огляделся по сторонам. Вот как надо жить, думал он вглядываясь в большие дома, темнеющие на фоне звездного неба. Деревья и лужайки, свежий воздух тишина и пение птиц, поездка на Палм-Бич, когда вы хотите, чтобы ваш дом сгорел, и вы ничего не желаете, как это случилось. Алекс ещё раз вздохнул и раздавил сигарету о дерево. Бильярдная, при правильном управлении, может принести шесть, семь тысяч долларов в год. Имея шесть-семь тысяч можно уютно устроиться в районе Флэтбуш, где повсюду растут деревья, а в садах резвятся белки. Настоящие живые