…Он стоял на горе стило. Солнце клонилось к закату. Солярии, окончив работу, усаживались за общие столы, обильно уставленные яствами. Их обслуживали за столами те, кому пришла очередь, — здесь были и выдающиеся ученые, и мастера, и простые ремесленники, потому что в Городе Солнца никто не гнушался никакой работой, потому что солярии считают самым гнусным пороком надменность. И поэтому никто не считает для себя унизительным прислуживать за столом или на кухне, ухаживать за больным. Солярии сами обслуживают себя. У них для всего находится достаточно времени, ведь они работают не больше четырех часов в день. Но всего у них изобилие, потому что каждый стремится быть первым в работе, которая хоть и не велика, но плодотворна, а сами они очень способны.
Они жизнерадостны и веселы. После трапезы они слушают музыку, а иные танцуют под белыми колоннадами…
Загремела железом дверь, и на лестнице появился тюремщик с фонарем. Свет иглами вонзился в глаза, Томмазо спросил:
— Давно я здесь?
Бородатый детина молча поставил на последнюю ступеньку кружку с водой, прикрыл ее куском лепешки.
— Сейчас ночь или день? — крикнул Томмазо.
Тюремщик неторопливо повернулся и пошел вверх по лестнице. Томмазо успел взглянуть на свои йоги: из-под кандалов, смешиваясь с грязью, сочилась кровь. Снова загремела дверь.
Цепь позволяла ему приблизиться к лестнице и дотянуться рукой до нижней ступеньки. В четвертый раз принесли ему пищу. Значит, он находится в карцере не менее четырех суток. Сколько еще? Он с трудом глотал пищу — горло превратилось в сплошную рану. Пил горьковатую протухшую воду. Прислонился спиной к стене, чтобы не упасть, но тут же отскочил.
По стене лилась вода. Томмазо понял, что карцер заливает. Кастель Нуово стоит у самого берега, на море шторм, вода заполняет рвы и теперь просачивается сквозь стены в «Крокодилью яму».
Человек свободен в своих решениях, но мысли приходят помимо воли. Он подумал, что это конец. И страх, подобный холодной воде, стал просачиваться в его душу. Страх — это смерть, и вопль — тоже смерть. Он бросил в темноту кружку, надеясь попасть ею в дверь, но кружка ударилась о стену и плюхнулась в воду, которая поднялась уже выше щиколоток. Он кричал и гремел цепью, но никто не услышал его, словно он был замурован в гранитную гору.
Вода дошла до пояса. До груди, до плеч… Итак, ему суждено умереть в тридцать два года, утонуть в грязной жиже «Крокодильей ямы».
Счастлив тот, кто умирает в бою, кто видит небо и собственную кровь, зная, что она пролита не зря. А он ничего не сделал — не увидел битвы, которую готовил, не увидел, как сбывается его мечта, никому не оставил ее, мечту о человеческом счастье, которое возможно уже хотя бы потому, что мыслимо, желанно. Когда его мечта станет мечтою многих, в тот самый час люди воочию убедятся, что Город Солнца существует на земле, и войдут в него, как в собственный дом, для жизни долгой и прекрасной. Его мечта должна принадлежать людям, ей нужно дождаться своего часа… Жить! Жить! Не ради себя. Сохранить себя — небольшая заслуга. Но если смерть твоя обкрадывает несчастное человечество, тогда — жить. Во что бы то ни стало — жить!
Цепь мешала ему держаться на воде, тянула вниз. Тело цепенело от холода, руки и ноги сводила судорога. И не было уже сил, чтобы кричать. Он почувствовал, как разрываются легкие от хлынувшей в них воды.
Томмазо очнулся на каменном полу коридора.
— Приказано доставить тебя в застенок. Тебя будут пытать на «полледро», — сказал, ухмыляясь, тюремщик. — Вот тебе штаны и куртка. Оденься хоть ненадолго…
Он знал, что такое «полледро». Это деревянная рама с перекладинами, затесанными на угол, похожая на лестницу. Человека бросают на перекладины, вдевают руки и ноги в петли, скручивают концы веревок, и петли врезаются в тело до самой кости.
Он знал, что после пыток его ждет участь его друзей — смертная казнь, независимо от того, признает он или не признает себя виновным в организации заговора. Из окна камеры, в которой он находился до того, как оказался в карцере, видна была виселица и рядом с ней эшафот с плахой. Не казнят только сумасшедших, обрекая их на пожизненное заключение. Их казнят только после смерти — четвертуют или сжигают трупы на костре. Томмазо решил симулировать сумасшествие.
«Полледро» — не самая страшная пытка. Затем его пытали на «велье»: нагого подвесили на блоках над острым железным колом и продержали сорок часов, то опуская на кол, то приподнимая…
Когда его сняли, он увидел, что пол и орудие пыток залиты кровью.
— Целуйте меня! — закричал Томмазо. — Я святой! Я мертвый святой… Целуйте!
— Он безумен, — покачал головой нунций. Томмазо увидел в приоткрытом окне солнце и потерял сознание. К его ступням приложили раскаленное железо, но он, казалось, ничего не почувствовал. Врач сказал, что он умрет через несколько часов.
Два дня не приходил в себя Томмазо. А на третье утро открыл глаза и едва слышно сказал:
— Бумаги. Скорее принесите бумагу и чернила…
В камере при нем теперь находились его отец и брат. Оба они были неграмотны, а Томмазо не мог ни приподняться, ни пошевелить рукой. Но, когда принесли бумагу и чернила, Томмазо лежа, превозмогая боль, написал на первом листе слова: «Город Солнца…»
— Что ты хочешь написать, сын? — спросил отец.
— То, что пригодится людям больше, чем писания евангелиста Луки, отец. Держи крепче дощечку, — сказал он брату, который держал перед ним дощечку с листом бумаги. — Я расскажу людям о том, как они могут устроить свою жизнь. Нам этой жизни не увидеть, но дети должны жить лучше нас.
И он писал о детях, о женщинах, о стариках — прекрасных соляриях. Томмазо торопился. Он думал, что скоро умрет. Врач сказал, что появились признаки гангрены.
«Сами они никому не причиняют насилия, — рассказывал Томмазо о соляриях, — но по отношению к себе его не терпят и вступают в бой только, если на них нападают. Они утверждают, что весь мир придет к тому, что будет жить согласно их обычаям…
Солярии неоспоримо доказывают, что человек свободен, и говорят, что если в течение сорокачасовой жесточайшей пытки, какою мучили одного почитаемого ими философа враги, невозможно было добиться от него на допросе ни единого словечка признания в том, чего от него добивались, потому что он решил в душе молчать, то, следовательно, и звезды, которые воздействуют издалека и мягко, не могут заставить нас поступать против нашего решения!»
— Что ты написал? — спросил брат.
— Я написал, что все во власти человека, — ответил Томмазо.
До конца жизни он не переставал утверждать, что весь мир придет к тому, что будет жить согласно законам и обычаям Города Солнца.
COGITO ERGO SUM[3](Рене Декарт)
Рене Декарт (1596–1650) — великий французский философ, физик и математик. Декарта считают одним из основателей современной философии. Родился в небольшом городке Ляэ на западе Франции, в семье дворянина. Образование получил в иезуитской коллегии Ла Флеш. В период Тридцатилетней войны, некоторое время воевал в баварской армии. Позднее участвовал в войне против гугенотов. Много путешествовал. Почти половину своей жизни (20 лет) провел в Нидерландах, самой демократической в то время стране. Умер в Швеции, в Стокгольме.
Основной вопрос философии — вопрос об отношении мышления и бытия — Декарт решает дуалистически (от латинского dualis — двойственный): в мире параллельно, независимо друг от друга, существуют два начала (на языке философии — две субстанции) — материальное и духовное, сотворенные богом. Главным и неотъемлемым свойством (атрибутом) материи является протяженность, а главный атрибут духовной субстанции — мышление.
В теории познания Декарт выступает как родоначальник современного рационализма (от латинского rationalis — разумный). Его концепция — результат поиска ответа на вопрос о том, как возможно научное знание, обладающее свойствами всеобщности (то есть распространяющееся на все мыслимые случаи) и необходимости, — за счет каких свойств человека и его мышления. По мнению Декарта, основным орудием получения и проверки научных знаний является деятельность разума, а эта последняя становится возможной потому, что разуму от рождения даны определенные понятия, идеи (так называемые врожденные идеи). На их основе человек и упорядочивает данные, которые ему доставляют органы, чувств. К числу врожденных идей Декарт относит идею бога, протяженности и др.
В математике Декарт создал аналитическую геометрию, ввел буквенные обозначения, понятие переменной величины, систему координат. В физике сформулировал закон сохранения движения. Им впервые описан механизм безусловного рефлекса, выдвинута идея естественного развития солнечной системы.
Осенью 1634 года один из голландских друзей Декарта предоставил в его распоряжение на тридцать часов запрещенный католической церковью «Диалог о двух главнейших системах мира — птоломеевой и коперниковой», написанный итальянским ученым Галилео Галилеем. Прочтя «Диалог», Декарт в тот же день написал письмо своему другу Марсенну во Францию: «Без сомнения, Вы знаете, что Галилей недавно наказан инквизицией и его воззрения относительно движения Земли осуждены как еретические. Я же Вам скажу, что все то, что я изложил в моей книге, представляет одну цепь, в которой это воззрение о движении Земли составляет одно из звеньев, а это означает, что если в строе моей теории есть что-либо ложное, то тогда все доказательства неправильны…
Это меня настолько потрясло, что я чуть не решил сжечь все мои бумаги или, по крайней мере, не показывать их ни одному человеку…
Я ни за что не хочу издавать сочинение, в котором самое малейшее слово могло бы не понравиться церкви. Поэтому я лучше скрою его, чем выпущу в искаженном виде».
Над сочинением, о котором идет речь в письме, Декарт работал около четырех лет. Оно называлось «Трактат о мире».