Сергей Миронович высоко ценил подпольную революционную выучку. Вспоминая о ней, он говорил на пленуме Ленинградского областного комитета и горкома ВКП (б) 10 октября 1934 года:
«Ведь мы, люди старшего поколения, мы живем, я прямо должен сказать, пускай меня поправят люди моего возраста, — мы живем на 90 % багажом, который мы получили в старые, подпольные времена. И тут правильно говорят: не только книжки, а каждый лишний год тюрьмы давал очень много — там подумаешь, пофилософствуешь, все обсудишь 20 раз, и когда принимаешь какую-нибудь партийную присягу, то знаешь, к чему это обязывает, что это значит…»
Тот, кто прошел подпольную школу, хорошо знает, что это было именно так. Но Кирову чуждо было зазнайство, он не переставал учиться до последнего дня своей жизни и сам был блестящим пропагандистом марксистско-ленинской теории.
Сергей Миронович Киров был одним из немногих членов томской организации, который давал решительный отпор меньшевикам и троцкистам во главе с Гутовским. Вернувшись в 1905 году из-за границы уже членом меньшевистского ЦК (организационной комиссии, избранной на женевской меньшевистской конференции), Гутовский засыпал Томск меньшевистской литературой и развил бешеную подрывную работу, собрав вокруг себя в Томске наиболее заядлых меньшевиков со всей Сибири. Большевистская литература из-за Гутовского в Томск почти не доходила.
При этих условиях для борьбы с меньшевистским засильем надо было прежде всего правильно информировать партийных массовиков о разногласиях в партии. С этой целью Киров организовал кружок по изучению разногласий и книги Ленина «Что делать?», теоретические положения которой легли в основу идеологии большевистской партии.
С другой стороны, после того как большевистские руководители Сибирского союза по окончании конференции разъехались из Томска, было очевидно, что при создавшемся соотношении фракционных сил местным большевикам стало целесообразнее перенести центр тяжести своей революционной пропагандистской работы из Томска в рабочие районы (станция Тайга, Анжерские копи). Вокруг молодого Кирова в самом Томске группировались главным образом товарищи, работавшие в боевой дружине при Томском комитете (братья Дробышевы, Ведерников, Иванов по кличке «Канительщик», А. М. Смирнов, М. А. Попов, Иннокентий Писарев и др.).
Соотношение сил двух фракций в объединенной томской организации во второй половине 1905 года может характеризовать тот факт, что на июньских выборах комитета в него прошли от большевиков только двое — С. М. Киров и М. А. Попов (на одиннадцать членов комитета). В то же время в подкомитете из тридцати членов было всего шесть большевиков. Таким образом, в результате подрывной работы В. А. Гутовского меньшевики оказались в большинстве как в комитете, так и в подкомитете.
Большевики под руководством Кирова вели в Томске упорную борьбу с меньшевиками, несмотря на крупный перевес пропагандистских сил на стороне меньшевиков, образовавшийся во второй половине 1905 года в результате отъезда из Томска большевиков-профессионалов Сибирского союза.
В то время как меньшевистское большинство Томского комитета возилось с нелепой затеей выборов «революционного самоуправления», томские большевики под руководством С. М. Кирова, не теряя времени, укрепляли боевую дружину, запасались оружием и вооружали рабочих. Вскоре после захвата меньшевиками томской организации С. М. Киров, ставший уже партийным профессионалом, переносит центр тяжести своей пропагандистской работы из интеллигентского Томска на станцию Тайга, где организует крепкую большевистскую группу среди рабочих местного железнодорожного депо. Таким образом, в противовес томскому засилью меньшевиков под боком у Томского комитета создается большевистский центр местной работы.
На станции Тайга Сергей Миронович начал работу в середине июня 1905 года. На открытии памятника Кононову он познакомился с делегацией тайгинских рабочих. Один из тайгинских делегатов обратился тогда к комитету с просьбой послать людей к ним в Тайгу для организации массовок. За это дело взялся Киров, который привлек для работы еще двух большевиков, Попова и Писарева, и энергично принялся за организацию большевистской группы в Тайге. Эта группа состояла почти исключительно из рабочих депо, руководила в октябре всеобщей забастовкой, проводила конфискацию оружия у железнодорожных жандармов и управляла в октябрьские дни движением пассажирских и товарных поездов.
Надо еще сказать, что влияние томских меньшевиков даже и в тот период, когда они имели большинство в комитете, не выходило за пределы самого Томска. Почти вся периферия Томского комитета находилась в руках большевиков. Кроме тайгинской группы большевистскими были социал-демократические организации Новониколаевска (Новосибирск), Барнаула. Делегаты этих организаций участвовали на Западносибирской конференции большевиков.
Да и в самом Томске положение меньшевиков было настолько непрочным, что стоило оттуда уехать в конце 1905 года таким видным лидерам меньшевизма, как B. А. Гутовский и А. Ф. Сухоруков, и руководство в комитете вновь перешло в руки большевиков. В мае 1906 года томские большевики под руководством и по инициативе C. М. Кирова организовали большую и прекрасно оборудованную подпольную типографию.
План Кирова заключался в том, чтобы под домом вырыть подземелье в двадцать метров длины, шесть метров ширины и пять глубины, оборудовать надлежащим образом это «подполье» и поместить в нем типографию. Намеченные Кировым большие земляные работы были выполнены и «подполье» приготовлено для установки в нем большой типографии Сибирского союза и Томского комитета. Киров должен был уже поехать в Петербург за оборудованием для типографии, но жандармы дознались, что Томский комитет вновь хочет обзавестись типографией, и накануне отъезда Кирова в Петербург арестовали его вместе с другими участниками этого предприятия. 16 февраля 1907 года Киров был приговорен томским окружным судом как член Томского комитета РСДРП к заключению в крепости на три года.
На смену Кирову в апреле 1907 года в Томский комитет вошел другой выдающийся большевик Сибирского союза — В. В. Куйбышев, воспитанник Омского комитета партии.
Первое заключение Кирову пришлось отбыть полностью в томской тюрьме, так как организовать побег не удалось. Киров вышел из тюрьмы только в июне 1908 года, отбыв 1 год 11 месяцев в крепости (как несовершеннолетнему срок заключения Кирову был сокращен). Он не терял даром время в тюрьме, употребив его на учебу. Отбывая заключение в крепости, Киров жадно поглощал книги, готовя себя для будущей большой революционной работы. Он вышел из тюрьмы образованным марксистом-ленинцем.
Едва оказавшись на воле, Киров снова ринулся на работу в подполье. На этот раз он не мог уже оставаться в Томске, где за ним следила полиция. После выхода из тюрьмы Сергей Миронович переезжает в Иркутск, где восстанавливает разбитую арестами местную социал-демократическую организацию и ведет борьбу с меньшевиками.
В мае 1909 года ему пришлось покинуть Сибирь в связи с тем, что томские жандармы, случайно открыв организованную Кировым в 1906 году нелегальную типографию Томского комитета, бросились на поиски организаторов этой типографии — Сергея Кострикова и его товарищей. С. М. Киров поспешил после этого скрыться и перебрался на партийную работу во Владикавказ. На этом не порывается, однако, у Кирова связь с Сибирью. Томские жандармы настойчиво продолжают поиски организатора подпольной типографии. После двух лет розысков им удается напасть на след С. М. Кирова во Владикавказе, и в августе 1911 года он был вновь арестован по делу томской типографии и отправлен этапным порядком в Томск.
Сергею Мироновичу снова пришлось оказаться узником томского исправительного арестантского отделения № 1, но на этот раз он скоро отделался от тюрьмы. Томские жандармы не сумели на суде доказать виновность Кирова, и он был оправдан «за отсутствием улик». С. М. Киров после суда вернулся снова во Владикавказ, где и застала его Февральская революция.
На Северном Кавказе Сергей Миронович широко использовал свой подпольный опыт работы в Сибири. Сибирский период партийной работы С. М. Кирова явился для него хорошей революционной школой, в которой он получил теоретическую и практическую выучку. В необычайно сложных и тяжелых условиях политической работы на Северном Кавказе молодой воспитанник Сибирского союза блестяще выдержал экзамен, и именно там развернулся его большой талант народного трибуна и партийного организатора.
Б. З. Шумяцкий«И ЗДОРОВО ЖЕ У НАС БУДЕТ!»
В 1905–1909 годы, в далекие годы, овеянные дымкой революционной романтики, я имел счастье встречаться с молодым Кировым. В Сереже Кострикове тех лет только выковывался вождь революции.
Он был душою томских большевиков того периода. Он организовал боевую дружину и вел ее в бой как руководитель и рядовой боец. Это он формулировал боевые задачи томских рабочих и руководил многочисленными забастовками и демонстрациями, которые предшествовали бурным октябрьским дням 1905 года в Томске.
Январская забастовка печатников типографии Маку-шипа, демонстрация в день похорон знаменосца томских революционных рабочих Иосифа Кононова, создание революционного лектория на томских общеобразовательных курсах, организация героической самообороны в дни октябрьского погрома, устроенного томскими черносотенцами, — все это неразрывно связано с именем Сергея Кострикова.
Я впервые встретился с Сергеем Мироновичем осенью 1905 года, но еще до этой личной встречи я знал Кострикова по восторженным рассказам о его революционных делах. Товарищи рассказывали об экспроприации печатного станка, о спасении Сергеем знамени томской демонстрации, о его организаторских и редакторских способностях.
Я не знаю, кто был автором знаменитой прокламации большевистского Сибирского социал-демократического союза «Сорок человек — восемь лошадей», но Сережа Костриков, несомненно, принимал участие в ее составлении и редактировании.