ким и под британским флагами. Генерал Депстервиль и представители британского морского командования вторглись в Нижнее Поволжье. Еще усилие, еще некоторое усилие — и южный белый фронт будет сомкнут с восточным.
Голод, пустынная степь, высыхающие цистерны, ржавеющие корабли, неизвестность, слухи. В Астрахань приводит свои эшелоны Киров. Его официальная должность — член Реввоенсовета XI армии.
В городе — тысячи казачьих офицеров, урядников, полицейских, рыбопромышленников, массы приехавшего из Персии и с Кавказа офицерства, русских попов, мусульманских мулл, калмыцких воротил. Тут же рядом, наготове, — астраханские и уральские казачьи войска.
В этой обстановке Киров начинает свою работу. Как раз в это время он сформулировал задачи наших астраханских сил. Коротко они выглядят так. Донбасс потерян, ослаблен и в значительной степени разрушен. Республике необходима нефть. Ее нужно доставить по Волге, что можно сделать по Волге быстрее и экономичнее, чем по железной дороге. Второе: не допустить соединения деникинского и колчаковского флангов. Общая задача: держать Астрахань во что бы то пи стало, бороться за очищение Каспия, ликвидировать белые армии, как правофланговую деникинскую, так и левофланговую уральскую (колчаковскую), уничтожить военный англо-белогвардейский флот, вернуть порты Каспийского моря с Баку, вернуть нефтеналивной флот, восстановить добычу нефти и снабдить республику этой нефтью, для того чтобы пустить в ход транспорт, промышленность, коммунальное хозяйство и т. п.
Вот в сжатых чертах задачи, которые были поставлены Кирову.
Борьба была бы «более или менее» сносна, но положение необычайно осложнилось тем, что пал Царицын. Астрахань была отрезана. Киров остался в изолированной Астрахани.
Это была зима девятнадцатого года.
День и ночь, неделю за педелей, месяц за месяцем Киров проводил в полках, на заводах, на кораблях. Когда Астрахань была отрезана, некоторые, даже уважаемые военные и партийные работники говорили о том, что удержаться в кольце белых армий и белого флота немыслимо. Киров ответил: «Астрахань сдана не будет». И вот тут очень многие поняли и увидели, что они имеют дело с человеком, который как большевистский вождь и военачальник взял все в свои руки, а в первую очередь взял на себя всю ответственность.
Весной к 12-футовому рейду, едва растаяли последние льдины, подошел англо-белогвардейский флот. Флот этот насчитывал 17 мощных судов, вооруженных 6-дюймовыми орудиями, несколько плавучих батарей, 5 вспомогательных судов, 13 транспортов и 13 английских торпедных катеров, знаменитых своей «сумасшедшей скоростью», разящим действием и отделкой. В руках англо-белогвардейского командования был и весь торговый флот — тот самый нефтеналивной флот, который нужен был РСФСР. Тут некоторые еще раз заговорили о том, что борьба невозможна. Было предложено взорвать немногие красные корабли. По Волге балтийские матросы сумели в восемнадцатом году, расколотив белочехов, провести 4 миноносца. И вот эти суда, протащенные сквозь шлюзы Мариинской системы буквально на руках, трусливые подлецы предложили взорвать. Киров ответил им яростно и коротко. И с тех пор вслух таких вещей уже никто не говорил.
Удары на Астрахань сыпались со всех сторон. Острейшим был момент мартовского восстания белогвардейцев в самой Астрахани, когда все, казалось, предвещало полную катастрофу. Киров был в Реввоенсовете, в штабе армии, в штабе нашей флотилии, в ЧК, в губкоме, в совнархозе, на пристанях, на артиллерийских позициях. Наконец, он был и на пулеметных позициях и, посмеиваясь, подмигивая, показывал первым номерам огневые точки противника. «Глазастый черт». Мятеж задавили, только мокренько стало.
Летом было невыносимо. Зной, духота. Продовольствие затхлое, вонючее. Утренние газеты на какой-то рыжей бумаге со щепочками, с соломой сообщают тревожно о том, что деникинские войска взяли Харьков, взяли Курск, взяли Орел… В один из таких дней было получено сообщение, что лучший ударный отряд — матросский отряд Кожанова — отрезан в Гурьевском направлении. Где-то в песках, на берегу, гибла драгоценная братва. С севера и с юга Астрахань отрезана. Выйти в море на помощь нельзя. У 12-футового рейда, у низовьев Волги, — англо-белогвардейский флот. Послать помощь по воздуху немыслимо: в воздухе «как хотят» летают англичане. У них — бакинский бензин, а у нас — какая-то смертельная смесь, которую выдерживали только некоторые глотки. Киров обсуждает план спасения матросского отряда. То, что он предложил, было так же просто и цельно, как весь он сам. Он сказал командованию нашей волжско-каспийской флотилии: «Берите, братки, шесть кораблей, берите два парохода, берите десант, двигайте на прорыв и все оборудуйте». Корабли и десант в день были приготовлены. Ночью Елисеев довел приказ до команд. «Чтобы ни огня, ни звука, ни стука. Пройдем прямо насквозь белых и англичан». Темной ночью прошел отряд сквозь блокадную линию. Прорыв был совершен. Наши корабли внезапно появились у села Танюшкина, и долго рассказывать нечего: забрали 3 тысячи пленных, 10 самолетов, 2 баржи с трофеями, английские штанишки и прочее. Англо-белогвардейский флот, рассвирепев, готовился встретить возвращавшихся, повеселевших матросов кожановского отряда. Однако офицерская тактика против матросской не «выдержала». К вечеру, когда англо-белогвардейцы расположились дать бой по всем правилам, красные корабли положили право руля и вошли в ерики (заливчики, рукава Волги). И тут по мелкой водичке, мимо камышей вернулись домой, на базу. Доложили. Киров посмеивается: «Ну вот, я и говорил…»
Дрались астраханцы до зимы. И под Новый год, под новый 1920 год, наши войска взяли Царицын. И астраханцы, ставшие действительно регулярной XI армией, двинулись вперед. Пришло время поговорить насчет Кавказа и Баку. Киров свои директивы знал и выполнял. 30 марта Киров мог вновь навестить Владикавказ, где он два года назад останавливал хаотические и дикие лавипы солдатни. Сейчас он шел во главе организованных и воодушевленных красных бойцов. Киров наступал быстро и энергично. Его действия иногда пугали и ошарашивали штабных работников. Я не могу забыть телеграммы начальника штаба Каспийского флота, посланной в Москву 21 января 1920 года. В телеграмме обиженно и удивленно говорилось о Кирове, что он «настаивает, что действовать надо по методам гражданской войны, ни с чем не считаясь и рискуя всем, во что бы то ни стало». Работник штаба многого тогда не понимал, в частности не понимал, зачем нам была нужна быстрота движения. А быстрота и стремительность были поистине поразительны. Кто, например, знает, как был взят форт Александровский одним из кировских соратников, военным моряком, комиссаром дивизиона эскадренных миноносцев Сергеем Авдонкиным? Приказ был: «Взять!» В форту укрылась армия генерала Толстого. Несколько кораблей подошло к форту. Драться была бы долгая капитель. Авдопкин, боец кировской школы, один, взяв с собой лишь адъютанта и несколько ручных гранат — понезаметнее, в карманы, — отправляется прямо в штаб к белым. Он сутки говорил с генералами, с офицерами, солдатами и казаками. Его спаивали и обкармливали. Он остался трезвым и полусытым. Он говорил одно, свое: «Сдавайтесь, потому что вам пришел конец». Его слова и аргументация раскололи остатки уральской армии, и 6 апреля, на следующий день, на берегу к ногам Авдонкина два генерала, 70 офицеров и 1088 казаков положили винтовки и оружие. Шашки он им оставил, а потом через два дня сказал: «Пусть тоже снимут, а то мешают, наверно…»
Наступали и били врага с огромной радостью, со страстным воодушевлением. Впереди, на зюйдовом курсе, за темно-синим горизонтом лежал Баку!
21 апреля Киров подписывает приказ: «Стремительным наступлением овладеть Бакинской губернией. Операции закончить в пятидневный срок». Как все здорово просто и ясно! Приказ приводится в исполнение, и 28 апреля 1920 года XI армия входит в Баку. Бронепоезд XI армии под командованием Ефремова был восторженно встречен на вокзале восставшими рабочими Баку.
Из основных директив 1918 года много было сделано Кировым, но оставалось еще многое сделать. Ни часа он не потерял, этот большевик, военачальник и хозяйственник Сергей Киров. Он сам в тот же день разыскал годные к плаванию транспорты, сам проследил за их наливом нефтью. Он сам отправляет их в Астрахань и сам проверяет их прибытие. 2 мая Астрахань получила 500000 пудов нефти. Это был первый, выразительный практический подарок и вместе с тем донесение о том, как идут боевые действия. Военачальник пи на минуту не забывает о своих основных функциях — о том, что борьба идет во имя созидания новой, мирной жизни.
Из Баку ускользнули в Энзели[11] многие белогвардейские суда. Почти весь основной белый флот. Ударные кировские бойцы бросаются на Ленкорань[12], а 18 мая 1920 года наносят удар по белому флоту, отрезают все пути отступления войск из Энзели и захватывают весь белый флот. Там было взято до 20 кораблей, 50 орудий, 20000 снарядов, 8 радиостанций, 6 гидросамолетов, 4 истребителя, 160 000 пудов хлопка, 25 000 пудов рельсов и т. д.
Сергей Миронович Киров выполнил целиком и полностью директиву, которая дана была ему партией…
Ю. П. БутягинНЕСОКРУШИМАЯ ВОЛЯ
Автомобильные шины шуршали на льду. Грузовики с оружием и деньгами переправлялись через Волгу у Астрахани. Экспедиция во главе с Кировым двигалась на Кавказ, чтобы помочь XI и XII армиям, реорганизовать их, наладить снабжение, обеспечить победу.
События на фронте трагически укоротили наш путь. Мы встретили части XI армии в заволжской бездорожной степи. Армия отступала. И, следуя за ней по пятам, сыпной тиф устилал мерзлую землю тысячами трупов.
Путь на Кавказ был закрыт. Экспедиция повернула обратно, в Астрахань. Шел январь грозного и тревожного 1919 года.
…Три деревянных ящика были скреплены треногой от пулемета. В них было 5 миллионов рублей николаевскими деньгами — «железный фонд» экспедиции, предназначавшийся для нужд кавказских армий. И вот произошло несчастье. При вторичном переезде через Волгу под грузовиком почти у самого берега треснул лед. Мгновение — и машина затонула. Люди, едва успевшие спастись, молча смотрели на темную полынью, в которой еще бурлила вода.