Эта внимательность к людям не знала абсолютно никаких границ. Рабочий, работница, ученый, школьник, руководитель райкома — все это были люди, о которых заботился Мироныч. И эта заботливость всегда трогала нас невероятно.
Припоминаю разговор в 1931 году.
В Ленинграде было плохо с подвозом хлеба — наличные запасы истекали, хлеб с юга задерживался, и Сергей Миронович немедля мобилизовал ряд работников, и мы, уже в качестве уполномоченных СТО, должны были выехать на Северный Кавказ.
— Организуй и возвращайся. Ленинградскому рабочему нужен хлеб…
Когда эшелоны были направлены к нам в Питер, я возвратился.
Спустя дней пять Киров вызывает меня.
— У нас хлеба на два дня. Эшелоны с зерном застряли на станции Батайск. Надо их сдвинуть с места немедленно. Рабочие не должны оставаться без хлеба.
Я удивился, как это, мол, «немедленно».
— Сергей Миронович, ведь туда двое суток езды…
Киров быстро встал из-за стола, взглянул на меня.
— Как, — говорит, — у тебя с сердцем?
— Неплохо, — отвечаю.
— Так ли? — и внимательно разглядывает меня, словно самое мое сердце он видит перед собой.
— Серьезно, Сергей Миронович, сердце в порядке.
— Ну смотри. Летал когда-нибудь?
— Приходилось.
— Ну, и здорово. Лети! Счастливо…
И тепло-тепло пожал мне руку.
Или еще.
Опять телефонный звонок:
— Киров. У тебя в районе есть такая-то организация. Ты знаешь, кто руководит ею?.. Ну, и хорошо. Партиец он неплохой, как ты думаешь? Я имею сведения, что он стал немного «пошаливать»… Ну, понимаешь, выпивать, попросту говоря…
— Я слушаю, Сергей Миронович…
— Проверь, побеседуй с ним. Может, устал? Тогда дай отдохнуть ему. Парень способный, партии нужен.
Я проверил. Сообщаю ему результаты. Слышу довольный, спокойный голос Мироныча:
— Его нужно сохранить… Нужно!
Забота Мироныча действительно спасла товарища. Он отдохнул, ни о каких «шалостях» уже не было и речи, товарищ стал работать по-прежнему прекрасно, как и подобает большевику.
Прошел год после этого разговора. В Смольном в коридоре встречаю Мироныча. Идем рядом, он со своей обычной манерой — незаметно-незаметно, — доведя меня до дверей своей комнаты, пропускает меня к себе, начинает расспрашивать о разных делах района и потом уже с особо внимательным выражением лица говорит:
— Ну, а как этот?.. Твой человек-то?
И внимательнейшим образом расспросил меня о «прошлогоднем» товарище.
— Ну, рад, что уберегли… Очень рад…
Работая девять лет под непосредственным руководством Кирова, получая повседневно личные его указания, я никогда не слышал какого-либо окрика или приказа… Его простого, насмешливого слова было достаточно, все становилось ясным и быстро исполнялось.
Мироныч действовал неопровержимостью своих доказательств.
«Как ты думаешь сделать то-то?» — спрашивал он.
«Так вот», — отвечаю.
«А почему этого не сделать иначе? Здесь нужно учесть еще вот такие-то обстоятельства».
Становилось очевидным, что делать нужно было именно так, как говорил Мироныч.
Все он видел своими глазами и не раз журил и напоминал, если что-либо делалось медленно.
Звонит:
«Медленно у тебя движется дело с окраской такого-то дома… Три раза проезжаю мимо, а люльки все висят. Не стыдно ли? Когда кончишь?»
Или говорит:
«Ты знаешь, мы озеленили Лиговку. Неплохая получилась улица. Деревья, говорят, подрастут. Только имей в виду, что каждое из них надо уберечь от поломки. Каждое деревце надо сохранить. Ты подумай как, и это не только потому, что ты отвечаешь».
Он знал многих работников лично и часто спрашивал о них.
«У этого работника такие-то особенности, — говорил он. — Ты учти это. Каждый должен принести свою пользу».
С. М. Киров учитывал особенности работы партийной организации нашего района.
«Район насыщен советским аппаратом, различными учреждениями. Роль и значение работы этих учреждений колоссальны, — указывал Сергей Миронович. — У вас есть такие учреждения, работа которых распространяется далеко за пределы Ленинграда, от работы которых зависит не только снабжение ленинградских рабочих, но и важнейшие участки хозяйства, разбросанные по нашему Союзу… Что у нас иной раз бывает в аппарате?.. Сидит коммунист на руководстве каким-либо участком и не хочет вникнуть в суть дела… Когда кончите с этим?»
Очень часто Сергей Миронович обращал внимание на проектные организации и отдельные объекты их работы. Он указывал, что, когда в этих организациях сидят коммунисты с высшим образованием и дело у них не идет, значит, нет у них коммунистической закалки. И он предлагал собрать коммунистов, торопить и определять точно окончание работы.
Целый ряд проектов делался под систематическим наблюдением Сергея Мироновича. Например, проект Тихвинского алюминиевого комбината был в результате его вмешательства сделан на полтора месяца раньше срока и с уменьшением себестоимости на 45 процентов без ущерба для качества. В Ленпроекттрансе коммунисты-инженеры выдвинули встречный план на эскизный проект моста через реку Свирь и дали его с экономией в расходовании средств против основного проекта до 5 миллионов рублей.
И. И. АлексеевВЕЛИКИЙ МАСТЕР БОЛЬШЕВИСТСКОГО ВОСПИТАНИЯ
Свою непосредственную партийно-массовую работу я начал под руководством Кирова. На протяжении всех лет общения со всеми нами Сергей Миронович кропотливо учил и воспитывал нас, как надо работать по-большевистски. Большевистски воспитывать и растить людей — великим мастером этого дела был Киров.
Вспоминается время, когда на «Красном путиловце» начали поговаривать об освоении массового выпуска тракторов. Многие путиловцы, и среди них даже большевики, смотрели на трактор как на обычную машину. Эти люди не видели за этими путиловскими «фордзонами» политики нашей партии. И в это время в путиловских цехах появляется Сергей Миронович. Его большевистский призыв гремит по заводу. Киров ясно предвидел огромную роль трактора.
«Товарищи, поймите, что это не просто трактор — это генеральная линия нашей партии, это революция в деревне», — говорил Мироныч.
Он воспитывал большевистскую убежденность не только в каждом партийце, но в каждом рядовом рабочем. Путиловские рабочие поняли, что тракторостроение — это важнейший этап социалистической стройки.
Как сегодня, помню торжественное собрание в Доме культуры. В президиуме Киров, Куйбышев и другие товарищи. В четыре раза увеличивалось задание путиловцам. Они должны были дать в новом наступающем году 12 тысяч тракторов.
На трибуне Киров. Он произносит пламенную речь, закапчивая:
— Я не инженер «Красного путиловца» и не знаю, готовы ли вы технически выполнить программу, но коммунистически вы готовы и должны выполнить.
Так говорил подлинный большевик… Эти слова Кирова были встречены краспопутиловцами с непередаваемым воодушевлением…
Изо дня в день Киров интересовался выпуском тракторов. Он вникал во все детали производственного процесса. Вопросы, которые он ставил нам по телефону, заставляли нас иногда смущаться, ибо это были вопросы не только большевистского организатора.
«Как прошли испытания с отжигом блоков? Как дела на шлифовке поршневых колец?» — спрашивал он как болеющий за дело хозяин, техник, инженер.
И что удивительного в том, что многие рабочие и инженеры интересовались:
«Непонятно нам, не инженер ли Сергей Миронович?» Товарищ Киров требовал, чтобы ежедневно у него на столе находился свежий номер боевой газеты тракторостроителей «На штурм 12 000». Он внимательно прочитывал эту небольшую газету.
«Хорошая газета, — говорил он нам, — не дает спать, а это главное, что требуется от заводской большевистской газеты».
Киров отлично знал тысячи людей и даже многих, с которыми лично не встречался. Как-то зашел разговор о кандидатуре секретаря во вновь организуемый партком тракторного завода. Мы говорили о Коле Остахове, молодом, энергичном, растущем большевике.
— Это тот самый, который у вас отлично построил организацию по звеньям? Хороший паренек, подойдет.
И спустя немного времени Киров звонит ко мне и спрашивает:
— Ну, как Остахов? Справляется? Вы ему помогите.
Никогда не забуду своего последнего разговора с Миронычем. 30 ноября 1934 года в двенадцать часов дня у меня дома звонит телефон:
— Алексеев? Здорово! Киров говорит. Ты где вчера был?
— Был в райкоме, был на «Путиловце» — на собрании актива.
— Вот это меня и интересует. Какие вопросы задавали? Чем больше интересовался народ?
Меня заинтриговало: что ж это он, меня проверяет? Но мои опасения быстро рассеялись.
— Видишь ли, завтра у меня доклад, так вот готовлюсь…
Р. Куск«НАДО РАБОТАТЬ НЕ ПОКЛАДАЯ РУК»
На областную партконференцию я принес первые куски советского алюминия — еще красные от жары слитки, только что вынутые из форм. И здесь я в первый раз лично встретился с Сергеем Мироновичем. Он с восхищением рассматривал первые алюминиевые чушки и ленты, которые мы собственными руками прокатали на вальцах на «Красном выборжце», и с восторгом повторял:
— Добились!
Так закончилась почти двухлетняя неустанная работа по выполнению распоряжения Кирова «добыть советский алюминий из тихвинских бокситов».
В совнархозе, где я тогда работал, начали говорить об апатитах и нефелинах. Тоже был очень большой спор — годятся они или нет. И здесь я опять непосредственно встречался с Кировым.
Все большие вопросы до их общественного признания вызывали в промышленности опаску, консерватизм. И вот для борьбы с ними был создан Карело-Мурманский комитет. В его заседаниях часто участвовал сам Сергей Миронович. Много раз, когда я показывал ему последние образчики окиси алюминия, желтого и красного фосфора, который нам в Государственном институте прикладной химии удавалось получить, Киров говорил:
«Прекрасное дело! Надо работать дальше не покладая рук».