Когда Мария Львовна заболела и вынуждена была уехать лечиться в Толмачево, Сергей Миронович отказался от услуг другого секретаря и почту разбирал сам. А надо сказать, что из Смольного приносили ежедневно несколько огромных пакетов. Когда мы с Марией Львовной вернулись домой, я спросила:
— Кто же вам почту разбирал, Сергей Миронович?
— Сами разбираем, — шутливо ответил он, — справляемся! Посмотрите-ка, какой у нас порядочек — ни одной ненужной бумаги на столе, и на полу тоже чисто.
Даже в таком простейшем деле Сергей Миронович сумел проявить изобретательность. Перед тем как разбирать почту, он ставил под стол две корзинки. Вскрывая пакет, он бросал конверт в корзинку, а бумаги складывал на столе. Достигая этим образцового порядка, он значительно сокращал при этом время для разборки почты.
В образцовом порядке находились ружья у Сергея Мироновича. Одно огорчало его — не было на ружьях чехлов.
— Хорошо было бы приобрести чехлы, — говорил Сергей Миронович, — без них ружья пылятся, загрязняются и портятся.
И он просил Марию Львовну организовать пошивку чехлов. Но случилось так, что в то время некому было поручить это дело, и я после некоторого колебания предложила свои услуги. Когда-то, еще в юности, мне приходилось шить белье, чтобы добывать средства к существованию, и теперь я решила испробовать свои силы. Сергей Миронович скептически взглянул на меня, — дескать, что-то когда-то шила, а теперь вряд ли что получится, тем более — с чехлами. Это подзадорило меня. Возьмусь и непременно сошью чехлы, решила я.
Нашли старые драпри. Положив на них ружье, я обвела его контуры карандашом, сделала выкройку и села за машинку. Сергей Миронович стоял у стола напротив меня и устанавливал тиски. Искоса он лукаво поглядывал в мою сторону, следил за моей работой. Скоро был готов первый чехол. Он был немного широковат, пришлось подправить его. Надели чехол на ружье. Сергей Миронович был доволен.
— Подходяще! — заявил он.
Я принялась за второй чехол. Шила я его несколько иначе — старалась сделать так, чтобы не было видно шва. Этот чехол очень понравился Сергею Мироновичу. Уже без всякой иронии он сказал мне:
— Хорошо сделано! Аккуратно и красиво выглядит ружье в чехле, а главное — оно уже не так скоро испортится.
Сергей Миронович всегда возвращался домой поздно, работал до глубокой ночи, и было просто удивительно, что у него находилось еще время для чтения художественной литературы. Читал он по ночам, потому что сон у него был скверный. Бывало, он погасит свет, а через несколько минут снова его зажжет, и так несколько раз. В эти периоды бессонницы он и работал над книгами. Читал он с большой быстротой, но помнил в книгах малейшие детали.
Чтение хороших книг доставляло ему огромное наслаждение. Помню, после поездки в Казахстан Сергей Миронович привез из Москвы книгу Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре». В один из вечеров он читал нам отрывки из этой книги и часто при этом повторял:
— Ведь это — музыка! Слушайте!
Он был в восторге от замечательной поэзии Руставели.
В один из своих приездов из Москвы Сергей Миронович привез книгу В. А. Арсеньева «Дереу Узала», получившую прекрасную оценку Алексея Максимовича Горького. Это яркое, увлекательное повествование о трех экспедициях по Уссурийскому краю Сергей Миронович читал с огромным наслаждением. Он был увлечен и очарован большой изобразительной силой этого произведения, восхищался образом гольда, самобытного «следопыта» Дереу Узала, описаниями природы в тайге, прекрасным показом жизни птиц и животных. Часто раскрывал он эту книгу и читал нам из нее отдельные отрывки.
Сергей Миронович любил классиков русской и иностранной литературы, хорошо знал их. Особое внимание уделял он советской литературе и искренне радовался появлению каждой хорошей книги. С большой похвалой отзывался он, например, о «Петре Первом» А. Толстого и «Поднятой целине» М. Шолохова.
Сергей Миронович получал все книжные новинки и обязательно знакомился с ними. До тех пор, пока он их не просмотрел, он не расставлял их на полки. Помню, как много скопилось книг, когда Сергей Миронович был в Казахстане. Так и лежали они неразобранными до его возвращения в Ленинград.
В 1934 году Сергей Миронович много и упорно занимался всеобщей историей. При мне он звонил как-то в Смольный и поручил одному из работников достать ему у букинистов «Всеобщую историю» Шлоссера. Томики Шлоссера я видела лежащими на столике возле его кровати…
У Сергея Мироновича была громадная библиотека. Нет, кажется, такого вопроса, по которому нельзя было бы найти книг в его библиотеке, — об этом свидетельствует даже самый беглый просмотр тщательно сделанных им картонных щитков, отделяющих один отдел от другого. Два шкафа заполнены марксистско-ленинской литературой. В громадном шкафу, занимающем целую степу в его кабинете, и на нескольких больших полках в библиотеке расставлена русская и иностранная художественная литература. Внушительны разделы книг по философии, мировому хозяйству, народному хозяйству СССР, политэкономии, истории, истории революционного движения, истории партии, технике, естествознанию, национальному вопросу, литературе и искусству. В библиотеке можно найти немало книг по сугубо специальным отраслям знаний: военному делу, финансам, лесному делу, рыбному хозяйству. В отдельном шкафу собрана вся литература о Ленинграде, Ленинградской области и Карелии.
К своим книгам он никого не допускал — сам приводил в порядок свою библиотеку. Как-то я шутя сказала ему:
— В приличных домах приглашают библиотекаря, чтобы он расставил книги в соответствующем порядке…
Много раз я предлагала Сергею Мироновичу свои услуги, но он долгое время не решался на это. Наконец он разрешил мне привести в порядок книги в одном из шкафов в его кабинете. Расставив книги, я попросила Сергея Мироновича ознакомиться с моей расстановкой. Он очень внимательно осмотрел каждую полку и сказал:
— Ничего, как будто подходяще.
Я стала смелее и предложила Сергею Мироновичу выделить в отдельный шкаф 2-е и 3-е издания сочинений В. И. Ленина, его брошюры и ленинские сборники. Он согласился с моим предложением и остался доволен тем, что я, разложив книги, нисколько не нарушила его системы. Это было в 1933 году. Когда я затем приехала в Ленинград в 1934 году, Сергей Миронович, с улыбкой взглянув на меня, сказал:
— Вот если бы нашелся добрый человек, который привел бы мне в порядок библиотеку, хорошее бы дело он сделал.
Я ответила, что такой человек есть, но одному ему работать будет трудно (тогда я очень болела, лечилась на Сестрорецком курорте, и мне трудно было самой перекладывать книги с полки на полку).
— Можно пригласить двух-трех человек, которые будут переносить книги, — ответил Сергей Миронович, — по необходимо будет самой следить за ними и указывать, куда какую книгу следует положить.
Привести в порядок всю библиотеку мне не удалось — летом начался ремонт квартиры, который приостановил эту работу.
В библиотеке имелось много дублетов.
— Сколько людей нуждается в этих книгах, — заметил как-то Сергей Миронович и предложил отобрать вторые экземпляры, чтобы передать их в одну из заводских библиотек.
Я подобрала почти полные комплекты сочинений Ленина, Маркса и много других книг.
— Я предварительно просмотрю их, — сказал Сергей Миронович. — Прежде чем я этого не сделаю, книги не отправляйте.
Просмотрев книги, он решил отправить их в библиотеку «Красного путиловца», но сделать этого не успел. Мария Львовна передала книги на Кировский завод в 1935 году.
Как-то Сергей Миронович подошел ко мне с книгами в руках. Передавая мне книги, он промолвил:
— Кто много поработал над созданием порядка в моей библиотеке, тот может получить в подарок вот эти книги.
Это был ценный подарок — последнее издание «Капитала» Маркса…
Нельзя забыть, с какой радостью ждал Сергей Миронович ноябрьского Пленума ЦК партии, на котором стоял вопрос об отмене хлебных карточек! Он неоднократно говорил:
«Скоро отменим карточки, и рабочий, трудящийся сможет получить в изобилии хороший, вкусный хлеб».
Часто в эти дни ходил он по магазинам, чтобы проследить, как они готовятся к работе в новых условиях. Затем он уехал в Москву и вернулся оттуда 19-го или 20 ноября.
В день своего отъезда в Москву на Пленум ЦК партии Сергей Миронович был очень озабочен. Его беспокоило, сумеют ли магазины достойно встретить важнейшее решение партии и правительства, удовлетворить новые запросы потребителя, дать ему в достаточном количестве высококачественные сорта хлеба.
Подали машину. Стали прощаться. Договорились, что Мария Львовна, которая была тогда очень нездорова, поедет в Толмачево дней на десять. Мария Львовна хотела поехать на вокзал, чтобы проводить Сергея Мироновича, хотя раньше она никогда этого не делала. Сергей Миронович возразил ей:
— Я скоро вернусь, а ты поезжай пока в Толмачево, побудь там десяток дней, полечись, а потом свидимся.
И он уехал. Следом за ним я уехала в Сочи, а Мария Львовна — в Толмачево…
С. М. БуденныйНЕЗАБЫВАЕМЫЕ ВСТРЕЧИ
Это было в дни, когда Красная Армия шествовала победоносно, добивая последние остатки Деникина… Северо-кавказский фронт включал в себя несколько армий. XI армия, в Реввоенсовете которой работал Сергей Миронович Киров, была расположена на левом фланге, X армия и 1-я Конная — в центре, а на правом фланге — IX и VIII армии.
Здесь, на Северном Кавказе, я познакомился с Сергеем Мироновичем. Наша первая встреча произошла в начале 1920 года в вагоне Реввоенсовета Северокавказского фронта — у Орджоникидзе и Тухачевского, где обсуждался вопрос об окончательной ликвидации белых.
Было решено, что XI армия двинется в направлении на Баку, а 1-я Конная — в направлении на Туапсе, чтобы занять Черноморское побережье. Это было верное решение, и от его успеха зависел разгром белых армий.
Киров спокойно сидел и внимательно слушал соображения командующего. Затем он взял слово, чтобы внести свое предложение. Он говорил коротко и ясно.