дпольном социал-демократическом кружке Крамольникова. Киров завязал знакомство, а впоследствии и близко сдружился с печатником И. Кононовым, через которого вскоре вошел в кружок Крамольникова. С этого началась партийная работа С. М. Кирова.
Здесь надо сказать, что собой представлял тогда в Томске упомянутый мною кружок Крамольникова. Григорий Крамольников бежал в августе 1904 года из нарымской ссылки, будучи тогда убежденным искровцем и последователем большинства II съезда партии. Обосновавшись в Томске, Крамольников организовал по поручению местного комитета большевиков кружок повышенного типа для подготовки наиболее надежных и ответственных пропагандистов и агитаторов партии. В этот кружок входили рабочие-печатники: Иосиф Кононов, брат его Егор Кононов, Николай и Анатолий Дробышевы, Григорий Левин, Колико и другие. Вскоре в этот кружок был по рекомендации Иосифа Кононова введен и Киров. Кружок занимался изучением «Что делать?» Ленина и был строго выдержан в искровском духе…
Крамольников, будучи уже в то время опытным пропагандистом, давал основательную ленинскую подготовку своим слушателям. Среди членов его кружка самым способным и активным оказался Сергей Костриков (Киров), который вскоре перешел в под комитетскую группу, руководимую также Крамольниковым.
Подкомитетские группы (или просто подкомитеты, как их еще иногда называли) представляли у нас, в Сибири, ответственные пропагандистские коллегии при комитетах партии. В состав Томского подкомитета в конце 1904 года входили: С. М. Киров, М. А. Попов, Н. Дробышев, Маслов (был в 1906 году членом комитета Сибирского союза от большевиков и делегатом на Лондонском съезде партии), Н. Н. Суслов (работал в 1905 году в большевистской организации в Чите) и другие.
Кружок Крамольникова с отъездом последнего в январе 1905 года в Красноярск, а затем в Самару распался, а все члены кружка целиком ушли в активную партийную работу. Сергей Миронович Киров скоро занял руководящее место в подкомитете как наиболее вдумчивый и ортодоксальный марксист-ленинец. Ему принадлежала мысль о сближении устной и письменной агитации путем предварительного обсуждения прокламаций и листовок комитета в кружках, на массовках и летучках. В 1905 году, в разгар массовой партийной работы, этот прием, позаимствованный у томичей, широко применялся уже во всех большевистских сибирских организациях.
Сергей Миронович предъявлял чрезвычайно большие требования к себе как пропагандисту, он тщательно готовился к каждому своему выступлению. С первых же шагов своей партийной жизни Киров со всей серьезностью относился к боевым и организационно-техническим задачам партии. Не случайно он близко сошелся с томским большевиком А. М. Смирновым.
Смирнов придавал чрезвычайно большое значение технической организации подготовки вооруженного восстания. Он был инициатором создания боевой дружины при Томском комитете партии еще в 1903 году. В архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК партии сохранился устав этой организации, разработанный Смирновым и датированный июлем 1903 года…
В 1905 году Киров сам был организатором и активным участником боевой дружины Томского комитета.
18 января 1905 года Киров принимает активное участие в знаменитой томской демонстрации, которая была обстреляна полицией. Киров шел в первых рядах демонстрации, рядом с другом своим — печатником Иосифом Кононовым, который нес знамя комитета. Кононов был убит наповал полицейской пулей, а Киров случайно уцелел.
Вот как описывалась эта вооруженная демонстрация, организованная Томским комитетом нашей партии в знак протеста против расстрела рабочих 9 января в Питере, в большевистском заграничном органе «Вперед» № 12 от 29 марта 1905 года:
«Кроме Егора Кононова (ошибочно вместо Иосифа назван брат его Егор. — М. В.), убит был мальчик 13 лет. Раненых и изувеченных около 200 человек, арестовано 120 человек. Кононова хоронили через несколько дней. В гробу он лежал в красной рубашке, в венке была красная лента. Речей не было, полиция вела себя сдержанно, в университете и технологическом институте были сходки. Решено было прекратить занятия до осени. В университете, кроме того, решено было содействовать Сибирскому союзу в устройстве забастовки по линии Сибирской железной дороги, чтобы тем положить конец войне…»
На другой день после этого расстрела в прокламации, посвященной убитому Кононову и изданной Томским комитетом под заглавием «В венок убитому товарищу», С. М. Киров вместе со своими товарищами по подкомитету писал:
«Он умер, как подобает умереть всякому рядовому той великой армии, которая называется всемирным пролетариатом. Он пал, как готов пасть каждый из нас за рабочее дело. Он пал со знаменем в руках, под сенью которого рабочий класс несет обновление всему миру…»
Эти слова чрезвычайно характерны для всего революционного облика Кирова. Он был прирожденным бойцом пролетариата, не знавшим страха и до конца преданным делу своего класса. Уже с первых шагов своей партийной работы Киров обнаруживает темперамент и зоркость будущего трибуна революции.
«Кровь лилась в Петербурге, Москве, Риге, — читаем мы в той же прокламации, принадлежащей перу Кирова, — кровь пролилась в Томске, кровь еще будет литься. Рабочий класс знает это. Он знает, что нигде в мире свобода ему не давалась сама, а везде она была добыта им кровью и жертвами. Тюрьмы и виселицы не запугают рабочий класс, штыки и пули не остановят революционного движения пролетариата…»
Это пишет молодой пролетарский юноша. Какая же для этого нужна была тогда сила убеждения и вера в победу своего класса! Кирову свойствен был величайший пафос революции. Написанная им вместе с другими членами подкомитета прокламация на смерть Кононова заканчивалась словами революционного поэта:
Не плачьте над трупами павших борцов,
Погибших с оружьем в руках;
Не пойте над ними надгробных стихов,
Слезой не скверните их прах;
Не нужно пи песен, ни слез мертвецам,
Отдайте им лучший почет:
Шагайте без страха по мертвым телам,
Несите их знамя вперед!
Томская вооруженная демонстрация 18 января 1905 года явилась в жизни Сергея Мироновича Кирова тем боевым крещением, которое определило его дальнейший жизненный путь. Он бросил мечты о технологическом институте и навсегда, бесповоротно ушел в революцию, став партийным профессионалом.
Приехав в конце апреля 1905 года в Томск в качестве партийного профессионала, я застал там С. М. Кирова уже на ответственнейшей секретной работе: он заведовал подпольной типографией, или, как тогда у нас говорили, «техникой». Надо сказать, что на заведование «техникой» ставились только самые надежные и проверенные товарищи, обычно входившие в состав комитета. «Техника» по условиям того времени была сердцем всей агитационной партийной работы. В условиях постоянных полицейских преследований, будучи лишенными возможности выступать на широких собраниях, мы могли вести устную агитацию и пропаганду только в небольших нелегальных кружках и на узких сравнительно массовках и летучках. Для воздействия же на широкие массы у партии оставалась одна лишь возможность — подпольная печать. Понятно, что это наиболее острое оружие нашей партии в борьбе с царским самодержавием было под постоянным прицелом царских охранников и жандармов. Они выслеживали и вылавливали подпольные типографии всеми путями и способами. Условия работы в нелегальных типографиях были исключительно тяжелыми. Товарищам, которые работали в типографии или держали с ней связь, по соображениям конспирации воспрещалось заводить какие-либо знакомства, ходить в гости, вести переписку и т. п.
Эти товарищи обычно жили, как отшельники, чтобы не привлечь к себе чем-нибудь внимание жандармов и полиции. Отсюда и пошло распространенное в нелегальной среде выражение «сидеть в технике» (то есть работать в подпольной типографии), что означало, в сущности, быть добровольным узником. К этому надо добавить еще крайне изнурительную постоянную нервную настороженность тех, кто «сидел в технике» или держал связь с ней. При всей осторожности и конспирации все же каждую ночь можно было ждать жандармов или полицию. А провал «техники» часто означал временный провал почти всей партийной работы. Понятно, какая ответственность ложилась при этом на товарища, который заведовал подпольной типографией.
Сергей Миронович Киров прекрасно справлялся с порученными ему обязанностями по руководству «техникой» Томского комитета. Он показал себя на этой работе выдержанным конспиратором и великолепным организатором. Наша томская «техника» под руководством С. М. Кирова провела в 1905 году колоссальную работу, выпустив десятки прокламаций на злободневные политические темы. Прокламации о всеобщей политической стачке, о войне с Японией, о вооруженном восстании и т. п. расходились по всей Сибири, проникали в солдатские эшелоны и доходили до фронта, на далекие поля Маньчжурии. Печатная агитация Сибирского союза в 1905 году своими успехами во многом обязана организаторским способностям Сергея Мироновича Кирова.
После летней конференции Сибирского союза в 1905 году, закончившейся победой меньшевиков, перед большевиками на очередь дня встала задача активизировать борьбу с меньшевиками и гнилым примиренчеством среди части большевиков. Большевистское руководство решило тогда перераспределить силы Сибири. Баранский взял на себя Красноярск, Иркутск и общее руководство большевистской работой в Сибири; Киров, как наиболее влиятельный среди томичей, остался в томском районе; автор этих строк был направлен на подкрепление в Читу, а другие товарищи разъехались по периферийным группам.
Осенью 1905 года Киров вошел от большевиков в Томский комитет и повел деятельную агитацию за всеобщую стачку и вооруженное восстание. Для закрепления большевистского влияния на периферии Киров руководил одновременно тайгинской рабочей группой и часто наведывался на Анжерские угольные копи. С лета 1906 года у него начался период тюрем и подпольной работы то в Европейской России, то опять в Сибири, то на севере, то на юге.