что планета Венера окружена знатной воздушной атмосферой, таковой, какова обливается около нашего шара земного». Сколько Ломоносов вытерпел ругани в свой адрес, и сосчитать нельзя, а ведь прав оказался: позднейшие исследования ученых подтвердили его правоту.
Да разве только это открытие было сделано им в башне Кунсткамеры?
На заре нашего века все газеты мира писали о том, что американский ученый Хелл пришел к окончательному выводу: пятна на Солнце не что иное, как гигантские вихри раскаленных газов. Честь и хвала ученому! Жаль только, не читал он, видимо, трудов Ломоносова. Тот еще за полтора века до «открытия» Хелла писал о Солнце:
Там огненны валы стремятся
И не находят берегов,
Там вихри пламенны крутятся,
Борющись, множество веков;
Там камни, как вода, кипят,
Горящи там дожди шумят.
А теперь представьте на минуточку то время, когда над городом возвышалась одна-единственная башня науки и тянулись к небу десятки колоколен, колоколенок и церковных куполов. Сколько из-под этих куполов проклятий в адрес башни Кунсткамеры летело! Сколько кляуз на Ломоносова писалось царице! Иные, особо яростные церковники старались здание Кунсткамеры вообще сторонкой обойти, а уж коли этого не удавалось сделать, то, проходя мимо него по набережной, трижды плевались и осеняли себя крестным знамением. Но и Михайло Васильевич не сдавался. Церковники в церквах учение Коперника проклинали, а он стихи писал:
…Что в том Коперник прав,
Я правду докажу, на Солнце не бывав.
Кто видел простака из поваров такова,
Который бы вертел очаг кругом жаркова?
Этнография — наука, изучающая, как живут разные народы нашей планеты. Чтобы узнать это, надо побывать на всех материках, на дальних островах, исходить степи, леса и горы. Кто мог это сделать? В первую очередь — путешественники.
Шли они и плыли, пересекали на собаках заснеженные просторы тундры, с верблюжьими караванами отправлялись в пески пустынь. Вели они путевые дневники, собирали растения и минералы, открывали новые виды царства животных, встречались с людьми. Все интересовало неутомимых исследователей-путешественников. От одежды и украшений до телег и оружия. И конечно, были они неутомимыми собирателями. Этими-то собраниями и пополнялась Кунсткамера год от года.
В большом стеклянном шкафу стоит сейчас в музее фигура гавайского вождя Камеамеа I. На нем — плащ из птичьих перьев, на голове — замысловатая островерхая шапка. А за плечами — древняя история о плаваниях и гибели знаменитого английского капитана Джеймса Кука.
…30 ноября 1776 года корабли «Резолюшн» и «Дисковери» покинули дождливый Кейптаун и взяли курс в открытое море. Началась третья экспедиция Кука в южную часть Тихого океана. В январе 1777 года они уже были у берегов Тасмании, в августе подошли к Таити, а в следующем январе открыли Гавайские острова.
Шли день за днем. Парусники бороздили волны океана, добираясь до холодного Берингова пролива и вновь возвращаясь в теплые воды южных морей. Корабли изрядно поизносились, текли, рангоут и паруса требовали ремонта. Это и заставило Кука в феврале 1779 года зайти в бухту Кеалакекуа на Гавайях. Тихой и приветливой была бухта. Но произошло столкновение с гавайцами, и Кук погиб. Сменивший его капитан Кларк повел суда на север. Во что бы то ни стало хотел он осуществить мечту Кука: найти проход во льдах Берингова пролива.
Увы! Прохода найти не удалось. Скрипевшие всеми мачтами суда были готовы рухнуть при первом же шторме. В трюмах оставалось совсем немного солонины, кончались запасы пресной воды. К счастью, на горизонте мелькнула полоска земли, и парусники устремились к ней.
Землей этой была Камчатка.
Русские казаки под командованием премьер-майора Магнуса Бёма несли здесь охрану самых восточных границ Российской империи. Изнуренных англичан встретили они приветливо. Снабдили их провиантом и корабельным припасом, помогли войти в Авачинскую бухту, стать на ремонт. Длился он 7 месяцев. Покидая гостеприимных хозяев, капитан Кларк в знак благодарности передал Бёму карту своих плаваний и коллекцию из тридцати трех диковинок островов Тихого океана. Были в ней опахала из разноцветных перьев, нагрудники, накидки, мантии, циновки, оружие. Был и плащ вождя Камеамеа I.
А в 1803 году в свое первое плавание вокруг света ушли и русские корабли — «Надежда» и «Нева». Их капитаны И. Ф. Крузенштерн и Ю. Ф. Лисянский хорошо знали Кунсткамеру и, обогнув земной шар, привезли ей в дар деревянные боевые шлемы тлинкитов, деревянные шляпы алеутов, одежду эскимосов — всего свыше ста предметов с берегов Северной Америки, Сандвичевых и Маркизских островов.
Следом на шлюпе «Камчатка» отправился в кругосветное путешествие капитан В. М. Головнин — и снова Кунсткамера пополнилась орудиями труда и охоты, одеждами из кожи зверей и перьев птиц, фигурками идолов индейцев Америки.
К тайнам ледового панциря Антарктиды плывут шлюпы «Восток» и «Мирный». Их капитаны Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев тоже везут с собой наказ Кунсткамеры: изучать «нравы народов, их обычаи, религию, орудия и род судов, ими употребляемых».
В 1826 году капитаны Ф. П. Литке и M. Н. Станюкович повели в кругосветное плавание корабли «Сенявин» и «Моллер». На побережье Северного Ледовитого океана к устью Колымы отправилась экспедиция Ф. П. Врангеля и Ф. Ф. Матюшкина. Уехал исследовать горы Кавказа П. Г. Бутаков. Кунсткамера ждала новых поступлений.
Служил в Кунсткамере и настоящий рыцарь, преданнейший ей человек. Рода он был не знатного, и в царской России его постарались забыть. Только в наши дни трудами и заботами ученого и писателя Р. Ф. Итса была восстановлена справедливость и тысячи людей узнали о подвиге Ильи Гавриловича Вознесенского.
Был он сыном отставного унтер-офицера. Жил с отцом-инвалидом в каморке при Академии. Пяти лет от роду потерял Илья мать, и тогда отец взял его за руку, привел к надсмотрителю Кунсткамеры Н. Я. Озерецковскому. Был надсмотритель человеком добрым, неутомимым ученым, хорошим организатором. Посмотрел он на маленького худенького Илью и определил мальчишку учеником в академическую типографию.
Стоя у наборных касс, Илья и читать научился. По-русски и по-немецки. А пристрастившись к чучелам зверей и птиц, быстро стал различать, к какому виду и классу животного мира то или иное чучело относится. За эту любовь и перевели Илью от наборных касс к чучелам. А там и в экспедицию взяли — в Закавказье.
Работал Илья бесплатно, за одну кормежку. Только в 1831 году, видя его старательность, назначили Вознесенского помощником препаратора и он впервые получил жалованье. А там пришло время и другой, очень серьезной работы.
В те годы в стране существовала Российско-Американская купеческая торговая компания. Занималась она промыслами на Дальнем Востоке, скупала меха на Аляске. Были у нее там свои поселения. Многие русские корабли, совершавшие кругосветные плавания, именно туда и плыли: к землям далеким, неизученным. В собраниях Кунсткамеры тоже почти отсутствовали какие-либо предметы из тех земель. И очень хотелось их иметь! Мечтали ученые послать туда академическую экспедицию, да как это сделать? Кто даст на нее денег?..
Поддержку нашли со стороны представителя Российско-Американской компании адмирала Ф. П. Врангеля. И был отправлен в далекую поездку через Атлантику да вдоль берегов обеих Америк 23-летний Илья Гаврилович Вознесенский.
Только через год пришло от него первое письмо. Писал Вознесенский о том, как много месяцев плыл на корабле «Николай», какие собрал коллекции в Бразилии и в чилийской бухте Вальпараисо. Это было началом.
Текли недели, складывались в месяцы. Илья Гаврилович неутомимо обследовал незнакомые земли Калифорнии, собирал и собирал экспонаты «трех царств природы»: растительного, животного и людского. На корабль «Николай», собиравшийся домой, в Россию, погрузили 2 бочонка и 13 ящиков с собранными Вознесенским материалами. Чуть позже написал он в Петербург письмо: «После отправления всех собранных мною предметов по части этнографии, которые следуют на кругосветном корабле из Росса, — с того дня и до сего времени я не имел благоприятного случая делать мену с индейцами. Ныне же, предпринимая путь на несколько миль внутрь Калифорнии, я надеюсь там, по уверению туземцев, найти некоторые жилища племен индейцев, кочующих по реке Рио-дель-Сакраменто. При мирных обстоятельствах я буду стараться приобретать всевозможные вещи от жителей сей страны».
Чудом вернулся он из того похода. Выбирая в темноте место для ночлега, Вознесенский и его спутник даже не заметили, что устроились под священным для местных индейцев столбом с поперечными перекладинами, похожими на крылья ворона. Проснулись они связанными по рукам и ногам. Вокруг кричали, размахивая каменными топорами, индейцы. Пылал костер. Объясниться с индейцами не удалось. Они не понимали друг друга.
Спас ученого местный креол Аши да еще счастливый случай. Прежде всего индейцы бросили в костер одеяла путешественников, их ружья и патронташи. В тот момент, когда на поляну вышел Аши, успевший одеться в наряд священного для племени ворона, в костре начали рваться патроны. В страхе индейцы кинулись прочь.
…Накидка из вороньих перьев — кукшуй, — в которой вышел тогда к костру Аши, и сейчас хранится в музее.
10 лет продолжалась эта удивительная экспедиция в составе одного человека. 150 ящиков с 6 тысячами экспонатов пополнили собрания Кунсткамеры.
Когда в 1849 году Илья Гаврилович вернулся наконец в Петербург, ученые даже решились испросить для него награду. «Конференция Академии наук, — писали они, — свидетельствует, что многотрудное поручение последней экспедиции исполнил Вознесенский с самоотверженностью и совершенным успехом. Ученые плоды этой замечательной экспедиции богатством, разнообразием и важностью превзошли все ожидания Академии