Клеопарды тут не случилось поблизости, а зайчонок её, напившись молочка, спал на сене под ящиком.
Щенок подбежал к ящику, — зайчишка. И кинулся на него.
Собака, конечно, не то, что заяц. Если по-заячьи двухнедельный зайчонок уже «большим» считается, то у трёхнедельной собачонки ещё только глаза прорезаются. Она и в три месяца считается щенком.
Этому щенку месяца четыре уже стукнуло от роду, и он был ещё совсем глупый. Очень хотелось ему зайца поймать. А как за дело взяться толком, он не знал — не приходилось ему ещё на охоте бывать.
Он прыгнул на зайчонка и хвать его зубами за бочок! Надо бы за шиворот или ещё как, а он за бок.
Ну, конечно, шерсти клок выдрал порядочный, плешинку на боку сделал, — а удержать не мог. Зайчонок как вскочит, как махнёт с перепугу через ящик — только его щенок и видел! А тут ещё Клеопарда прибежала, — пришлось щенку поскорей убираться со двора подобру-поздорову.
Клеопарда своему зайчонку рану зализала. Известно ведь: собачий язык — лучше всякого лекарства, и раны залечивает превосходно. Но зайчонок после этого случая жить на дворе у дяди Серёжи больше не захотел. Ночью пролез сквозь забор — и в лес.
Да вот трёх дней не прошло, Джим наш его в лесу поймал.
Сынишка рассказ мой выслушал и губы надул, чуть не плачет.
— Ну, вот, — говорит. — Ты его, значит, дяде Серёже несёшь. А я думал, он у нас поживёт…
— Что ж, — говорю. — Сегодня-то уж, конечно, у нас переночует, а завтра сходим к дяде Серёже, попросим. Если ему не надо, может, и уступит нам.
Мы пришли домой, и я выпустил зайчонка на пол.
Он сразу в угол под лавку — и спрятался там.
Сынишка налил ему блюдечко молока, зовёт его:
— Лупленый Бочок, Лупленый Бочок, иди молочко пить. Сладкое!
Зайчонок не выходит.
Сынишка полез за ним под лавку, схватил его за шиворот, вытащил. Зайчонок верещит, задними лапами дрыгает.
— Глупенький, мы же люди, — объясняет ему сынишка, — мы тебя не обидим.
А зайчонок изловчился — и цоп его зубами за палец! Так куснул, что даже кровь пошла.
Сынишка вскрикнул, выпустил его.
Зайчонок опять под лавку.
Тут наш котёнок — у нас ещё котёнок тогда был, ростом поменьше зайчонка — подбежал к блюдечку и начал лакать из него молоко.
Лупленый Бочок как выскочит, как кинется на него, как куснёт!
Котёнок птицей от него на печку взвился!
Сынишка сквозь слёзы улыбается:
— Вот так заяц!
Мы поужинали, и Джим первый улёгся спать на своё место — у него свой матрасик в углу. Джим очень устал — ведь целый день по лесу бегал, дичь искал старичок.
Смотрим, Лупленый Бочок к нему ковыляет. Сел на задние лапы, а передними вдруг как забарабанит по Джиму!
Джим вскочил и, ворча и оборачиваясь, ушёл под лавку: не драться же с маленьким, — да всё-таки обидно свою постель такому уступать!..
А Лупленый Бочок преспокойно себе улёгся на его матрасике.
Переспали мы ночь. Утром встаём, — Джим так и спит под лавкой на голом полу, а котёнок всё на печке сидит, слезать боится.
Я сынишку спрашиваю:
— Ну, что ж, пойдём к дяде Серёже зайчонка себе просить?
Сынишка посмотрел на котёнка, на Джима, на свой завязанный палец и говорит:
— Знаешь, что? Пойдём лучше отнесём зайчонка дяде Серёже насовсем.
Так мы и сделали. Ну как, в самом деле, такого скандалиста дома держать! Со всеми дерётся. Уж на что добряк Джим — и с ним не ужился.
Отнесли мы зайчонка дяде Серёже, а он говорит:
— Мне тоже такого не надо. Тащите его, откуда взяли.
Пришлось в лес нести.
Там выпустили.
Зайчонок прыг-прыг — и в кусты.
Даже «до свиданья» не сказал.
Вот какие зайцы бывают.
Какой породы был Джим? Разве могут быть у охотничьей собаки короткие лапы?
Джим был таксой. Такса — порода охотничьих собак, предназначенных для выпугивания из нор барсуков и лисиц. Таксы бесстрашно и проворно лазают по норам. Короткие ноги облегчают им передвижение по узкой норе. Иногда этих собак пускают по следу раненого зверя. С этой задачей они прекрасно справляются, отыскивая затаившегося подранка. Таксы приносят охотникам подстреленную птицу. «Коротконожки» отличаются покладистым нравом и преданностью своему хозяину.
Неужели зайцы верещат?
Напуганные зайчата и подраненные зайцы издают громкие и жалобные звуки, напоминающие детский плач навзрыд.
Почему охотничья собака лизала зайчонка? Ведь он для неё добыча!
«Верещание» зайчонка растрогало Джима. Из добычи зайчонок превратился для него в малыша, которого нужно успокоить. Таксы прекрасно уживаются с котятами и даже с маленькими хорьками. Всегда готовы принять участие в весёлых «догонялках» и даже стерпеть от шалунов лёгкие укусы.
В каком возрасте обычно раздают щенков?
Щенков, предназначенных на продажу или просто в добрые руки, отнимают от матери в возрасте 3–4 недель. Можно это делать и раньше, например в двухнедельном возрасте, но забот и хлопот с малышом будет первое время предостаточно: согревать на грелочке, поить молочком из сосочки. Как правило, заводчики продают щенков в двухмесячном возрасте, давая им возможность окрепнуть и получить первые уроки.
Почему собака начнёт на людей кидаться, если у неё щенков отобрать?
Собаки — заботливые мамаши и трогательно опекают своих щенков. Если отобрать у неё всех малышей сразу, собака впадает в крайнее беспокойство. Она ищет их повсюду, лает или даже воет. Некоторые мамаши, оставшиеся без щенков, становятся агрессивными. Забирать лучше по одному щенку. Так собака легче переносит разлуку.
Почему собаки от страха хвост поджимают?
Поджимание хвоста — демонстрация страха и покорности. При выяснении отношений более слабый пёс поджимает хвост, чтобы усмирить более сильного драчуна. Демонстрация покорности достигает цели, и он избегает трёпки.
Какие зубы у зайца? Почему передние зубы длинные?
У зайцев и кроликов сильно развиты резцы, с помощью которых они грызут кору на стволах молодых осинок и веточках ивы. Резцы постоянно растут. Чтобы стачивать зубы, лопоухие зверьки грызут древесный корм. Об этом нужно помнить при содержании зверьков в неволе.
Почему собаки так долго взрослеют?
Все звери подразделяются на два типа: зрелорождающиеся и незрелорождающиеся. К первому относятся, например, все непарнокопытные и парнокопытные. Детёныши у них рождаются с открытыми глазами и уже покрытые шёрсткой. А вот у хищных зверей и грызунов детёныши рождаются незрелыми: голенькими, с закрытыми глазами. Они не способны передвигаться и требуют постоянной материнской заботы. Это относится и к собачьим щенкам.
Почему собачий язык лучше всякого лекарства?
В слюне животных, а также и человека содержатся вещества, убивающие бактерии. Когда звери зализывают раны, происходит дезинфекция, благодаря которой предотвращается воспаление и рана быстро заживает.
Почему зайчонку захотелось спать на матрасике? Разве в природе зайцы себе подстилку делают?
Зайцы, устраиваясь на дневную лёжку, не готовят для себя подстилку. Однако выбирают местечко посуше и на мокрую траву не ложатся. Почему зайчонок устроился на матрасике? Наверное, выбрал более комфортное место, ведь голый пол холодит, а матрасик греет — вот зайчонок и решил, что мягкая постель больше ему подходит.
Мишка-башка
Из прибрежных кустов высунулась толстая звериная башка, в лохматой шерсти блеснули зелёные глазки.
— Медведь! Медведь идёт! — закричали перепуганные ласточки-береговушки, стремительно проносясь над рекой.
Но они ошиблись: это был всего только медвежонок. Ещё прошлым летом он вприскочку бегал за матерью-медведихой, а этой весной стал жить сам по себе, своим умом: решил, что он уже большой. Но стоило ему только выйти из кустов, и всем стало видно, что большая у него только голова — толстая, лохматая медвежья башка, а сам-то он ещё маленький, с новорождённого телёнка, да смешной: на коротких косолапых лапах, хвостишко куцый.
В этот знойный летний день в лесу было душно, парно. Он и вышел на бережок: тут так приятно обдувал свежий ветер. Мишка уселся на травке, сложил короткие передние лапы на круглом брюшке. Человечком сидел, степенно поглядывал по сторонам. Но ненадолго хватило у него степенности: он увидел под собой весёлую быструю речку, перекувырнулся через голову и на собственных салазках ловко съехал с крутого бережка. Там стал на четвереньки и давай лакать прохладную воду. Напился всласть и вразвалочку, не спеша, закосолапил вдоль берега. А зелёные глазёнки так и сверкают из шерсти: где бы чего напроказить?
Чем дальше он подвигался, тем выше и круче становился берег. Всё громче и тревожнее кричали над ним ласточки. Некоторые из них проносились мимо самого его носа с такой быстротой, что он не успевал разглядеть их — кто такие? — и только слышал жужжанье их крылышек. «Ишь их тут сколько! — подумал Мишка, останавливаясь и глядя вверх. — Что пчёл у дупла». И сразу вспомнил, как прошлым летом мать-медведиха привела его с сестрёнкой к пчелиному дуплу.
Дупло было не очень высоко, и медвежата почуяли чудесный медовый запах. Вперегонки полезли на дерево. Мишка первый долез и запустил в дупло лапу. А пчёлы как загудят, как накинутся на них! Сестрёнка завизжала и кубарем вниз. А он отведал-таки душистого сладкого мёду. И опять засунул в дупло лапу и опять облизал её. Но тут одна пчёлка больно ужалила его под глаз, а другая в самый нос. Он, конечно, не заревел, но очень быстро скатился с дерева. Пчёлки хоть совсем махонькие, а сердитые; пришлось удирать подальше в лес. Да сестрёнка ещё долго хныкала: ей так и не удалось попробовать мёду.
Сейчас Мишка с опаской поглядывал на стаю береговушек: он первый раз их видел и не совсем был уверен, птицы ли они? А вдруг они такие большие пчёлы? Ну, так и есть: вон и дупла их — множество чёрных дырок под самым обрывом! То и дело вылетают из них всё новые береговушки и с криком присоединяются к стае. А что кричат, — непонятно. Мишка их языка не знал. Понимал только, что сердятся. А ну как возьмут в работу да начнут жалить?! Ой-ой! А дырок-то, дырок в берегу сколько?