звонцы, синие колокольчики, лиловое кукушкино платье, — каких, каких цветов не было, но от красных ёлочек, казалось, вся вырубка была красная. А возле чёрных пней ещё можно было найти переспелую и очень сладкую землянику. Летним временем дождик совсем не мешает, я пересидел его под ёлкой, сюда же в сухое место собрались от дождя комары, и как ни дымил я на них из своей трубки — собаку мою, Ярика, они очень мучили. Пришлось развести грудок, как у нас называют костёр, дым от еловых шишек повалил очень густой, и скоро мы выжили комаров и выгнали их на дождик. Но не успели мы с комарами расправиться, дождик перестал. Летний дождик — одно только удовольствие.
Пришлось всё-таки под ёлкой просидеть ещё с полчаса и дождаться, пока птицы выйдут кормиться и дадут по росе свежие следы. Когда по расчёту это время прошло, мы вышли на красную вырубку, и, сказав:
— Ищи, друг! — я пустил своего Ярика.
Ярику теперь пошло третье поле. Он проходит под моим руководством высший курс ирландского сеттера, третье поле — конец ученью, и если всё будет благополучно, в конце этого лета у меня будет лучшая в мире охотничья собака, выученный мной ирландский сеттер, неутомимый и с чутьём на громадное расстояние.
Часто я с завистью смотрю на нос своего Ярика и думаю: «Вот, если бы мне такой аппарат, вот побежал бы я на ветерок по цветущей красной вырубке и ловил бы и ловил интересные мне запахи».
Но не чуткие мы и лишены громадного удовольствия. Мы постоянно спрашиваем: «Как ваше зрение, хорошо ли вы слышите?», но никто из нас не спросит: «Как вы чуете, как у вас дела с носом?» Много лет я учу охотничьих собак. Всегда, если собака причует дичь и поведёт, испытываю большое радостное волнение и часто думаю: «Что же это было бы, если бы не Ярик, а я сам чуял дичь?»
— Ну, ищи, гражданин! — повторил я своему другу.
И он пустился кругами по красной вырубке.
Скоро на опушке Ярик остановился под деревьями, крепко обнюхал место, искоса, очень серьёзно посмотрев на меня, пригласил следовать: мы понимаем друг друга без слов. Он повёл меня за собой очень медленно, сам же уменьшился на ногах и очень стал похож на лисицу.
Так мы пришли к густой заросли, в которую пролезть мог только Ярик, но одного его пустить туда я бы не решился: один он мог увлечься птицами, кинуться на них, мокрых от дождя, и погубить все мои труды по обучению. С сожалением хотел было я его отозвать, но вдруг он вильнул своим великолепным, похожим на крыло, хвостом, взглянул на меня; я понял, он говорил:
— Они тут ночевали, а кормились на поляне с красными цветами.
— Как же быть? — спросил я.
Он понюхал цветы: следов не было. И всё стало понятно: дождик смыл все следы, а те, по которым мы шли, сохранились, потому что были под деревьями.
Оставалось сделать новый круг по вырубке до встречи с новыми следами после дождя. Но Ярик и полукруга не сделал, остановился возле небольшого, но очень густого куста. Запах тетеревов пахнул ему на всём ходу, и потому он стал в очень странной позе, весь кольцом изогнулся и, если бы хотел, мог во всё удовольствие любоваться своим великолепным хвостом. Я поспешил к нему, огладил и шёпотом сказал:
— Иди, если можно!
Он распрямился, попробовал шагнуть вперёд, и это оказалось возможно, только очень тихо. Так, обойдя весь куст кругом, он дал мне понять: «Они тут были во время дождя».
И уже по самому свежему следу, по роске, по видимому глазом зелёному бродку на седой от капель дождя траве повёл, касаясь своим длинным пером на хвосте самой земли.
Вероятно, они услышали нас и тоже пошли вперёд, я это понял по Ярику, он мне по-своему доложил:
— Идут впереди нас и очень близко.
Они все вошли в большой куст можжевельника, и тут Ярик сделал свою последнюю мёртвую стойку. До сих пор ему ещё можно было время от времени раскрывать рот и хахать, выпуская свой длинный розовый язык, теперь же челюсти были крепко стиснуты, и только маленький кончик языка, не успевший вовремя вобраться в рот, торчал из-под губы, как розовый лепесток. Комар сел на розовый кончик, впился, стал наливаться, и видно было, как тёмно-коричневая, словно клеёнчатая, тюпка на носу Ярика волновалась от боли и танцевала от запаха, но убрать язык было невозможно: если открыть рот, то оттуда может сильно хахнуть и птиц испугать.
Но я не так волновался, как Ярик, осторожно подошёл, ловким щелчком скинул комара и полюбовался на Ярика сбоку: как изваянный, стоял он с вытянутым в линию спины хвостом-крылом, а зато в глазах собралась в двух точках вся жизнь.
Тихонько я обошёл куст и стал против Ярика, чтобы птицы не улетели за куст невидимо, а поднялись вверх.
Мы так довольно долго стояли, и, конечно, они в кусту хорошо знали, что мы стоим с двух сторон.
Я сделал шаг к кусту и услышал голос тетеревиной матки, она квохнула и этим сказала детям.
— Лечу, посмотрю, а вы пока посидите.
И со страшным треском вылетела.
Если бы на меня она полетела, то Ярик бы не тронулся, и если бы даже просто полетела над ним, он не забыл бы, что главная добыча сидит в кусту, и какое это страшное преступление бежать за взлетевшей птицей. Но большая серая, почти в курицу, птица вдруг кувыркнулась в воздухе, подлетела почти к самому Ярикову носу и над самой землёй тихонько полетела, маня его криком:
— Догоняй же, я летать не умею!
И, как убитая, в десяти шагах упала на траву и по ней побежала, шевеля высокие красные цветы.
Этого Ярик не выдержал и, забыв годы моей науки, ринулся.
Фокус удался, она отманила зверя от выводка и, крикнув в кусты детям:
— Летите, летите все в разные стороны, — сама вдруг взмыла над лесом и была такова.
Молодые тетерева разлетелись в разные стороны, и как будто слышалось издали Ярику:
— Дурак, дурак!
— Назад! — крикнул я своему одураченному другу.
Он опомнился и виноватый медленно стал подходить.
Особенным, жалким голосом я спрашиваю:
— Что ты сделал?
Он лёг.
— Ну, иди же, иди!
Ползёт виноватый, кладёт мне на коленку голову, очень просит простить.
— Ладно, — говорю я, усаживаясь в куст, — лезь за мной, смирно сиди, не хахай: мы сейчас с тобой одурачим всю эту публику.
Минут через десять я тихонько свищу, как тетеревята:
— Фиу, фиу!
Значит:
— Где ты, мама?
— Квох, квох, — отвечает она, и это значит:
— Иду!
Тогда с разных сторон засвистело, как я:
— Где ты, мама?
— Иду, иду, — всем отвечает она.
Один цыплёнок свистит очень близко от меня, я ему отвечаю, он бежит, и вот я вижу у меня возле самой коленки шевелится трава.
Посмотрев Ярику в глаза, погрозив ему кулаком, я быстро накрываю ладонью шевелящееся место и вытаскиваю серого, величиною с голубя, цыплёнка.
— Ну, понюхай, — тихонько говорю Ярику.
Он отвёртывает нос: боится хамкнуть.
— Нет, брат, нет, — жалким голосом прошу я, — понюхай-ка!
Нюхает, а сам, как паровоз.
Самое сильное наказание.
Вот теперь я уже смело свищу и знаю, непременно прибежит ко мне матка: всех соберёт, одного не хватит — и прибежит за последним.
Их всех, кроме моего, семь; слышу, как один за другим, отыскав мать, смолкают, и когда все семь смолкли, я, восьмой, спрашиваю:
— Где ты, мама?
— Иди к нам, — отвечает она.
— Фиу, фиу: нет, ты веди всех ко мне.
Идёт, бежит, вижу, как из травы то тут, то там, как горлышко бутылки, высунется её шея, а за ней везде шевелит траву и весь её выводок.
Все они сидят от меня в двух шагах, теперь я говорю Ярику глазами:
— Ну, не будь дураком!
И пускаю своего тетеревёнка.
Он хлопает крыльями о куст, и все хлопают, все вздымаются. А мы из куста с Яриком смотрим вслед улетающим, смеёмся:
— Вот как мы вас одурачили, граждане!
Справочное бюро
О какой породе идёт речь?
Сеттеры — охотничьи собаки, высоконогие, с длинной шерстью, обвислыми ушами. Окраска зависит от породы; ирландский сеттер рыжий или белый с большими рыжими пятнами. Их специализация — охота на птиц на полях и лугах. Во время охоты собака «челноком» обследует территорию в поисках сидящей на земле птицы и при обнаружении замирает недалеко от неё в стойке или садится (отсюда название).
Что это за цветы: звонцы и кукушкино платье?
Звонцами в народе называют небольшие лесные и полевые травянистые растения — колокольчики. Они названы так за характерную форму синих цветов, похожих на маленькие колокольчики. Кукушкино платье — это ятрышник, отдалённый родственник орхидей. Ятрышник растёт в лесу, у него два длинных зелёных листа с тёмными пятнами, цветонос высотой до 30 см с красивыми лиловыми цветами на верхушке.
Разве комары тоже от дождя прячутся?
Комары любят сырые затемнённые места и не переносят солнечного света. Поэтому больше всего их в лесной чаще, на дне оврагов, активны они обычно ночью. На день комары прячутся в густой листве, под свисающими еловыми лапами. Там же они укрываются от сильного дождя: крупные дождевые капли сбивают летящего комара. Пьют кровь только самки-комарихи, а самцы питаются соком растений.
А на какое расстояние чует сеттер?
У собак чутьё развито гораздо лучше, чем у человека, хотя зрение слабее. На этом основано использование собак на охоте: они должны отыскивать добычу по запаху на дальнем расстоянии. Сеттер может учуять притаившуюся птицу за несколько десятков метров, гончая собака может найти зверя по вчерашнему следу. Хотя это качество врождённое, молодых собак специально обучают распознавать запахи их добычи.
Что такое дичь?
Дичью вообще называют любое дикое животное, на которого можно охотиться. У русских охотников для разных животных есть разные обозначения. Крупное млекопитающее они обычно называют «зверем». «Дичью» же они чаще называю птиц, охота на них — это «охота по перу». Пернатую дичь разделяют по местам обитания: в лесу — «боровая» (рябчик, тетерев), на реках — «водоплавающая» (утки, гуси).
Почему стойка так называется?
С легавыми собаками (пойнтеры и сеттеры) охотятся на открытых полях и лугах на разную пернатую дичь. Когда собака по запаху отыскивает добычу, она застывает рядом с ней, чтобы не спугнуть раньше времени: одни собаки ложатся, другие садятся, третьи «замирают» в характерной стойке: морда и хвост вытянуты, одна передняя лапа приподнята. Этим приёмам молодых собак специально обучают.
Что за птицы тетерева?
Тетерев — родственник курицы и рябчика. Самец-тетерев почти весь чёрный, на голове красные «брови», боковые перья хвоста вытянуты в «косички», поэтому самцов зовут «косачами». Самка-тетёрка рыжая с тёмными пестринами — на гнезде её трудно заметить. Тетерева держатся небольшими группами. Летом спят высоко на деревьях, в морозы зарываются в снег.
Кто такие куриные птицы?
К семейству куриных, кроме домашних кур, относятся характерные обитатели лесов, степей, гор — глухари, тетерева, куропатки. У фазанов и павлинов самцы невероятно ярко раскрашены. Эти птицы не очень хорошо летают, зато у них крепкие лапы для быстрого бега и рытья земли. Они питаются семенами, почками, разными насекомыми, червями. Куры, цесарки, павлины одомашнены, многие виды — объекты охоты.
Что это за фокус?
У многих птиц, гнездящихся на земле, — тетеревов, уток, жаворонков — самка использует особый приём, чтобы отвести хищника от гнезда или от притаившихся птенцов. Она притворяется раненой и начинает крутится на виду у зверя, чтобы привлечь его внимание. Когда хищник кидается за «раненой» птицей, та отбегает на какое-то расстояние, прихрамывая и волоча крыльями по земле, — а потом спокойно улетает прочь.
Разве может человек свистеть, как тетерев?
При охоте на птиц есть два основных приёма. Один — когда охотник с собакой активно ищет добычу. Другой — когда охотник затаивается и пытается приманить к себе добычу. Приманивает он, подражая голосу птицы, на которую охотится. Особые мастера сами умеют подражать — крякают как утки, свистят как рябчики. Но чаще используются специальные манки, настроенные на определённые птичьи голоса.
Манок
Неужели тетерева умеют считать?
Птицы не умеют считать. Самка, когда собирает своих птенцов, не считает их, а слушает, где и как они попискивают. Потерявшийся или отставший птенец начинает громко и тревожно пищать — и самка громко откликается, чтобы позвать птенчика. Если никаких тревожных криков не доносится, самка решает, что всё потомство в сборе, и успокаивается.
Почему свист одурачил тетеревиху с выводком?
Если птенец не бежит на зов матери и не прекращает тревожно пищать, тетёрка решает, что тот где-то застрял и не может выбраться самостоятельно. Тогда она со всем выводком направляется в то место, откуда доносится тревожный писк. Таким образом можно обмануть птицу и приманить её поближе, чтобы подсмотреть какие-то секреты семейной жизни тетёрки и её потомства.