Серебряное Пятнышко, о котором идет речь, был предводителем большой стаи ворон, избравшей своим местопребыванием холм Кэстл Франк, поросший соснами и находящийся вблизи города Торонто. В его стае насчитывалось около двухсот ворон. Когда зима стояла мягкая, вороны оставались у берегов Ниагары, а в более суровые зимы они улетали дальше на юг. Но каждый год в последнюю неделю февраля старик Серебряное Пятнышко собирал свою стаю и смело перелетал с ней водное пространство в сорок миль, отделяющее Торонто от Ниагары. Однако он никогда не летел по прямой линии, а делал изгиб в западную сторону, причем не терял из виду гору Дендас, которая и служила для него вехой, пока не показывался холм, поросший соснами. Он прилетал каждый год со своей стаей на этот холм и жил там около шести недель. Каждое утро вороны разделялись на три отряда и отправлялись на промысел. Один отряд летел к югу, к бухте Атбридж, другой — на север, к реке Дон, а третий, самый большой, — на северо-запад. Во главе этого третьего отряда находился Серебряное Пятнышко. Кто предводительствовал другими отрядами, я не знаю.
Если утро было тихое, вороны сразу поднимались высоко и улетали. Если же погода была ветреная, то они летели низко, держась под защитой ущелья. Мои окна выходили как раз на ущелье. В 1885 году я впервые заметил старого предводителя.
Я недавно приехал в эту местность, и один старожил сказал мне, указывая на стаю:
— Вон та старая ворона в это время года летает над ущельем уже более двадцати лет.
Серебряное Пятнышко всегда упрямо придерживался старого пути, хотя ущелье было уже застроено домами, и скоро стал мне хорошо знаком. Ежедневно в марте и в первой половине апреля, а потом в конце лета и в начале осени он пролетал мимо меня два раза в день.
Я следил за всеми его движениями и слышал, как он командовал подчиненными. Мало-помалу я понял, что вороны очень умны, имеют свой язык и общественный строй, поразительно схожий с человеческим.
Однажды я стоял на высоком мосту, перекинутом через ущелье. День был ветреный, и я увидел, что старая ворона во главе своей бродячей стаи летит домой. За полмили я уже мог расслышать довольный крик, означавший: «Все благополучно, летите дальше!»
«Кар, кар!» — кричал Серебряное Пятнышко, и его помощник вторил ему в тылу стаи. Они летели низко, так как наверху был сильный ветер. Но мост, на котором я стоял, заставил их подняться выше. Серебряное Пятнышко увидел меня, и ему не понравилось, что я пристально за ним наблюдаю. Он задержал свой полет, крикнул: «Кар!», что означало: «Будьте настороже!» —
и тотчас же поднялся выше.
Но, заметив, что я не вооружен, он пролетел над самой моей головой, и все остальные вороны проделали то же самое. Пролетев мост, стая спустилась на прежний уровень.
На следующий день я пошел на то же самое место и остановился на мосту. Когда вороны приблизились, я поднял свою палку и сделал вид, что прицеливаюсь в них. Старый предводитель тотчас же криком предупредил их об опасности. Он как будто крикнул им: «Берегитесь — ружье!»
Его помощник повторил этот крик, и каждая ворона в стае тотчас же отделилась от прочих и полетела вверх, пока все не очутились вне выстрела. Перелетев через опасное место, они снова спустились под защиту долины, где считали себя в безопасности.
В другой раз, когда растянувшаяся стая пролетала над долиной, на дерево, близко стоявшее у намеченного им пути, спустился краснохвостый ястреб. Старый ворон моментально крикнул: «Ястреб! Ястреб!» —
и замедлил свой полет. То же самое сделала каждая ворона, приближаясь к нему. Вся стая сгрудилась в одну кучу. Тесной куче ястреб не страшен. Но спустя четверть мили они увидели человека с ружьем, и тотчас же раздался особенный крик, предупреждающий о серьезной опасности и о ружье. Предводитель, казалось, кричал им: «Берегитесь! Ружье! Разлетайтесь в разные стороны!» Крик был отрывистый, повторяющийся несколько раз. «Ка, ка, ка, кар!»
И вороны немедленно повиновались, разлетевшись вверх и вширь, и, таким образом, стали недосягаемы для выстрела.
В течение своего продолжительного знакомства с этой стаей я изучил многие из сигналов старого предводителя и научился различать их. Я убедился, что многие крики, мало отличающиеся друг от друга по звуку, часто означают совсем разные вещи. Так, например, в одном случае крик означает появление ястреба или вообще какой-нибудь опасной хищной птицы, в другом — он значит: «Поворачивай!»
Очевидно, тут происходит смесь двух сигналов: одного — означающего опасность, и другого — означающего отступление. А простой крик: «Кар, кар!» —
означает: «Здравствуй!» — приветствие, обращенное к пролетающему мимо товарищу. Есть еще один возглас, который обыкновенно адресуется ко всей стае и значит: «Внимание!»
В первых числах апреля началась большая суматоха среди ворон. Вороны полдня проводили среди сосен, вместо того чтобы летать в поисках пищи с утра до вечера. Они гонялись друг за другом по две и по три и временами устраивали нечто вроде состязания в полете. Любимой забавой для них было срываться с большой высоты по направлению к какой-нибудь сидящей на ветке вороне и, подлетев к ней, в последний миг, на волосок от нее, внезапно свернуть и взмыть вверх с такой быстротой, что шум крыльев напоминал звук отдаленного грома. Иной раз случалось видеть, что одна из ворон, взъерошив перья, наклоняет голову и, близко подлетев к другой вороне, протяжно воркует: «Кр-р-р-ау!»
Что же все это означало? Я скоро узнал, в чем дело. Это была пора ухаживания самцов за самками. Самцы-вороны показывали силу своих крыльев и своих голосов. И, должно быть, выказанные ими таланты были оценены по достоинству, так как к середине апреля вороны разделились попарно и разлетелись во все стороны, чтобы провести где-нибудь свой медовый месяц. Темные старые сосны Кэстл Франка опустели.
Автор упоминает случай из французской истории. Зимой 1450 года Париж находился «в осаде». Его осаждали стаи волков. Парижские власти отказались от очередного ремонта городских стен. Стены оберегали горожан и от врагов, и от лесных хищников. Когда домашнего скота в округе не осталось, волки вспомнили, что человек — хорошая добыча. Нападали звери обычно на женщин и детей. Одна такая волчья стая вошла в Париж, и жертвами стали 40 парижан. Вожаком людоедов был рыжеватый зверь с коротким хвостом. Он получил прозвище Courtaud — Короткохвостый. Возможно, это был не чистокровный волк, а помесь с собакой.
Американские вороны живут постоянными парами, но пары объединяются в большие «семьи», стаи. Размер стаи у воронов ограничен количеством доступной пищи. На открытых помойках, около пищевых предприятий могут скапливаться очень большие стаи. Зимой несколько десятков воронов и ворон могут собраться на остатках добычи волков или охотников. Обычно размер стай у американских воронов небольшой, в них бывает сложная иерархия. Назвать «главную» ворону вожаком трудно, но остальные птицы будут учитывать принимаемые ее решения. Ну и личный пример!
Вороний язык чрезвычайно развит, имеет богатый «словарный запас». В нем есть особые звуки для ухаживания за самкой, обращения к молодняку, сбора, ругани, угроз, сигналов тревоги. Люди слышат лишь «карканье» вороны, а сородичи легко распознают в звуках конкретные сигналы. По голосу птицы узнают члена своей стаи издалека. Понимают вороны и язык других животных, это им помогает избежать опасности. У ворона есть жесты, с помощью которых он привлекает внимание, — для этого в клюв берется какой-либо предмет и демонстрируется другим воронам. Сначала внимание привлекает предмет, но затем контакт налаживается с птицей, подающей знак. Это похоже на действия маленьких детей, которые хотят привлечь к себе внимание.
Краснохвостый ястреб, или канюк, птица из семейства ястребиных. Размах крыльев достигает 140 см. Крылья широкие и закругленные, сильный клюв. Он широко распространен в Северной и Центральной Америке. Предпочитает леса или открытые ландшафты, прерии. Активный хищник, питается грызунами, птицами, рептилиями и амфибиями.
Взрослый ворон довольно тяжелая добыча для краснохвостого канюка, он предпочитает охотиться на мелких птиц. А когда стая врановых обнаруживает врага и скопом его атакует, ни о какой охоте речи нет. Хорошо бы убраться подобру-поздоровому!
Гнездо бывает заброшено по разным причинам. Хозяева могли погибнуть от старости, от выстрела охотника, от другого хищника. Если гнездо использовалось несколько сезонов подряд, в нем скапливаются паразиты и грязь (остатки от недоеденной мясной добычи). Когда гнездо начинает вонять и кишеть паразитами, ястребы его оставляют и строят новое. Гнездо могло разрушиться от непогоды или от собственного веса — каждый год добавляются новые ветки, оно начинает разрушаться.
II
Холм Сахарная Голова стоит одиноко в долине реки Дон. Он покрыт лесами, которые соединяются с лесами Кэстл Франка. В лесу между этими двумя холмами стоит сосна, на верхушке которой находится покинутое ястребиное гнездо. Каждый школьник в Торонто хорошо знает это гнездо, но никто никогда не видел в нем никаких признаков жизни, и только мне удалось однажды подстрелить на краю этого гнезда черную белку. Так это гнездо и оставалось там из года в год, старое, истрепанное и полуразвалившееся. Но все-таки оно не развалилось окончательно.
Однажды утром, в мае, я вышел из дому на рассвете и тихонько пошел по лесу. Пожелтевшие опавшие листья, покрывавшие землю, так намокли, что никакого шороха не было слышно. Мне как раз пришлось проходить под старым гнездом, и я был удивлен, заметив, что над краем его торчит черный птичий хвост. Я с силой ударил по стволу, и тотчас же из гнезда вылетела ворона. Тайна была раскрыта. Я давно подозревал, что ежегодно в этих соснах какая-нибудь воронья парочка устраивает свое гнездо, но тут я убедился, что это был Серебряное Пятнышко со своей подругой. Они завладели этим