Не мог он проиграть выборы.
Не мог.
И ладно бы еще коммунистам проиграл, но этим… За этих точно снимут.
Сергей Васильевич спугнул бакланившую секретаршу, отпер свой кабинет и, не открывая дверь настежь, как-то по-воровски протиснулся в щель.
Вдоль стен были развешаны одинаковые фотоснимки Сергея Васильевича с подчиненными на жатве – с шестьдесят пятого (как пошел на повышение) по прошлый год, без единого пропуска. Можно их было бы превратить в кадры мультфильма – короткого и печального. На столе, пустом и пыльном, как плац в пехотной части, стояла только фронтовая карточка и белый гербовой телефон. Чистяков тут сейчас редко бывал – выборы.
У белого кремлевского телефона лежала подгнившая клубничина и баночка с черной, забродившей кровью из рогов марала, – по совету старожилов. От гнева у Сергея Васильевича потемнело в глазах.
– Зинка! – заорал он. – Едрить твою налево! Зинка!
Секретарша открыла дверь шире, чем осмелился он сам, заглянула внутрь.
– Ты что же, а? Ты когда кровь меняла последний раз?! Да она у тебя уже свернулась вся! Ты с ними заодно, да? Признавайся! Смерти моей хочешь?!
– Так Сергей Васильевич, – глупо улыбнулась Зинка. – Теперь-то вам зачем? Все ведь, вроде?
– Не твое дело, паскуда! – оборвал ее Сергей Васильевич. – Это мы еще посмотрим, все или не все! А твое дело – свежие фрукты ему подкладывать, и дрянь эту из стойбища подливать, раз оно помогает!
– Вы бы его еще мазью «Звездочка» натирали, – прошипела ядовито Зинка. – Своей, вьетнамской…
– Ах ты гадюка! – обомлел Сергей Васильевич. – Я тебя выпестовал… На груди пригрел… Вот такусенькой…
– Это я вас на груди, – сплюнула Зинка. – Хватит, натерпелась. До свидания, Сергей Васильевич. Покойтесь с миром.
Она развернулась на каблуках и вышла вон.
– Крысы бегут с корабля… – прошептал Сергей Васильевич. – Крысы бегут…
Он робко посмотрел на телефон. Вместо диска с циферблатом – заглушка с золотым двуглавым орлом. По такому телефону самому звонить нельзя, можно только принимать звонки да пытаться умилостивить аппарат. Как с Богом – связь в одну сторону. Сверху вниз, по вертикали.
Пару раз, когда Сергей Васильевич был еще моложе и глупей, он снимал трубку без звонка – просто так, из любопытства, послушать.
По ту сторону вертикали что-то тонко гудело – похоже на тоновый сигнал из обычного человеческого телефона, но как-то иначе, по-неземному, будто кастраты пели.
Как знать, может сейчас сработает?
Он достал из шкафа стилизованную под березовое полено бутылку местной сувенирной и заискивающе, робко пододвинул полный стопарик к телефону.
Тот молчал.
Сергей Васильевич перекрестился, поцеловал партбилет, и снял трубку.
Все глухо. Мертво.
Будто провод осколком снаряда перебило. Эх, если бы можно было доползти до места разрыва, стиснуть оба конца провода зубами и пустить ток через свое тело… Если бы все было просто как на фронте!
– Не верю, – упрямо, со звериным нежеланием умирать сказал он. – Не верю!
Он помнил этот день.
– ГАС «Выборы», – произнес торжественно и печально Председатель Избиркома.
Еще тот председатель, прежний… Валентин Иваныч. Для него всегда существовал человеческий фактор, он нипочем не верил в то, что кропотливый труд мозолистых рук можно заменить конвейерной работой машины, и вечные ценности вроде трех гектаров в заповеднике с охотничьим домиком для него имели значение. Золотой был человек. А какой специалист!
Люди в синих спецовках убрали картонную шелуху, и на Сергея Васильевича из угла красным глазом мрачно уставился железный агрегат.
– ГазВыборы? – повторил Сергей Васильевич.
В голосе его слышалось бесконечное уважение к крупнейшей энергетической монополии: вот какие молодцы, расширяются!
– ГАС. Государственная Автоматизированная Система, – разъяснил Валентин Иваныч.
– А… Зачем? – задал простой вопрос Сергей Васильевич.
– Машина… Ее не обманешь. Складываешь бюллетени, она жрет их и сразу все цифры знает. И в Москву сообщает тут же. Сама фальшивые вычисляет, а скоро и без бюллетеней вообще будет работать, – сообщил прежний Председатель.
– Так она и без людей сможет работать, – неосторожно пошутил Сергей Васильевич.
– Сможет, – без тени улыбки подтвердил Валентин Иваныч. – Новая эра демократии.
– И что, неужели не ошибется никогда? – на всякий случай уточнил Сергей Васильевич.
– Нет.
– И подтасовки невозможны? – разведчицким шепотком спросил Сергей Васильевич, так, чтобы люди в синих спецовках не слышали.
– Невозможны, – уныло сказал Валентин Иванович.
– Но ведь должны быть способы ее… заинтересовать? – продолжал нащупывать почву Сергей Васильевич.
– Не заинтересуете вы ее. Это же машина. У ней нету души. Разума даже нет. Одни алгоритмы статистические… Идите вон для начала в пасьянс «Косынка» компьютер попробуйте обдурить…
– У меня с этой техникой, вообще-то… – признался Сергей Васильевич. – Секретарша занимается. И внук хорошо соображает.
– Меня, наверное, уберут, Сергей Васильевич, – вдруг сказал председатель. – Вы ведь, если что, прикроете?
– Брось чушь городить, Валька! – строго ответил тот. – Никогда машины не возьмут верх над людьми! Мы еще повоюем! Слышишь ты, хрень железная?! Повоюем! – и Чистяков погрозил ГАС «Выборы» кулаком.
Ворота мягко разъехались в стороны, и «Мерседес» зашелестел резиной по гравию внутреннего дворика. Сергей Васильевич выбрался с командирского заднего сидения, тяжело распрямил треснувшую спину. В верхушках корабельных сосен, частоколом окружавших резиденцию, гулял теплый ветер. Над трубой вился белый дымок, и в воздухе стоял вкусный запах костра. Две карнаухие кавказские овчарки, увидев хозяина, поскуливая, поползли к нему ластиться, точь-в-точь как сам он с утра полз к Председателю Избиркома.
Должен быть способ, сказал себе Чистяков. Должен быть.
Он поднялся на крыльцо, через прихожую затопал в дом.
Внук – совсем уже взрослый, но по старой памяти сбежавший на каникулы из Москвы от генерала-отца, пялился в телевизор невиданных размеров. На экране железные роботы крошили в капусту людей. Знак, подумал Сергей Васильевич.
– Что смотришь? – с неподдельным интересом спросил он у внука.
– «Терминатор» последний, – не отрываясь, промычал тот. – Как дела, дед?
– А о чем кино? – не отступал Чистяков.
– Тебе неинтересно, – отмахнулся внук. – Я тебе «Волгу-Волгу» привез.
– О чем кино, – повторил Сергей Васильевич ласково – тоном, которым он еще говорил своим собакам «лежать».
– О восстании машин. Как роботы пошли против людей. Уже четвертый фильм дерутся, и люди все время проигрывают.
Чистяков полез в штаны за корвалолом: сердце, казалось, сейчас вырвется из клетки.
– А с чего все началось? – осторожно продолжил он.
– Ну, короче, – поставив плеер на паузу и озадаченно глядя на Сергея Васильевича, начал внук, – люди типа создали такой суперкомпьютер, который был соединен из многих станций, и он назывался «Скайнет». Они, короче, думали, что он будет работать как машина просто, а в нем типа завелся искусственный разум. Сам по себе. Типа зажил своей жизнью. И объявил людям войну, короче. Ну, в общем, тебе не понять, дед…
– Отчего же, – прошептал Сергей Васильевич. – Я как раз все понимаю… И как люди борются с роботами?
– Ну там есть типа один герой, – объяснил внук. – И он как бы должен в прошлом вырубить этот суперкомпьютер, в котором жизнь завелась… Ну или предупредить других людей. А машины сами тоже в прошлое отправились, и пытались ему помешать раньше, чем он все понял… Короче… Дед, ты куда?!
Чартер задерживался.
Пузатые бизнесмены – неотличимые друг от друга лесопродавцы и металлурги – возмущенно трясли перед лицом девочки-администратора своими тяжелыми часами за бессчетные тысячи евро и требовали объяснений.
Сергей Васильевич отгородился от всех областной газетой и сидел инкогнито. Узнают – либо начнут пресмыкаться (это если слухи еще не дошли) или (если уже все знают) возьмут безопасную дистанцию – как от чумного. Акелла промахнулся, сами понимаете.
Дружить надо с будущим начальником, а не с бывшим. Закон джунглей.
Девочка-администратор растерянно хлопала ресницами, огромными и яркими как крылья тропической бабочки. «Технические неисправности… Аппаратура на борту… Сбой навигационной системы…» – долетало до Сергея Васильевича сквозь газетное полотнище.
Вот оно. Начинается.
Может быть, Машина, по своему хотению записавшая Чистякова во враги, теперь пытается помешать ему добраться до столицы? Поездом в Москву добираться не меньше двух суток… Зато в поезде никакой электроники, сказал себе Сергей Васильевич. Там даже чай на угле кипятят. Российские поезда просты, понятны и надежны как саперная лопатка.
Или паранойя? Или дождаться рейса?
Мониторы, подвешенные над кожаными диванами ВИП-зоны, жалобно заморгали, обновляясь, и все синхронно выдали сообщение «Москва – НЕТ».
– Врешь, – зло сказал Машине Чистяков.
– Приносим извинения за причиненные неудобства, – испуганно чирикнула девочка-администратор.
И отправилась с наиболее наглым бизнесменом куда-то за кулисы – возмещать моральный ущерб.
Сергей Васильевич, ни на кого не оглядываясь, встал со своего места и маршевым шагом покинул здание аэропорта. В руках у него был только чемоданчик с несессером и пачкой бюллетеней, испорченных оппозицией – так, в качестве дополнительного аргумента. В «Мерседесе» встрепенулся пригревшийся на солнышке водитель.
Черт его знает, сказал себе Чистяков. Там ведь навигатор внутри, у этой фашистской консервной банки. Интеллектуальная система управления… Получит сейчас приказ из космоса и столкнет его с «Камазом» на скорости двести. Или компакт-диск выплюнет и шею старику перережет. Делов-то.
Он отпустил водителя и поймал «четверку», спидометр и тахометр которой не работали и были заклеены иконками с Богородицей и святым Николой Угодником.