— И вот сейчас нестерпимо захотелось сплясать! Знаете, по-царицынски…
В этот момент к ним подошёл Иосиф Виссарионович.
— Вот товарищу Ермилову сплясать захотелось, — с улыбкой объявил Климент Ефремович.
— Даже совестно, честное слово! — смущённо произнёс дядя Ваня. — Но такое горячее желание — ног не удержать…
— А что бы вы хотели сплясать? — поинтересовался Сталин.
— Ежели возражений не будет, — осторожно сказал дядя Ваня, — я бы старую «Барыню» сплясал…
— Ну что же… Как вы думаете, разрешим ему сплясать «Барыню»? — шутливо обратился ко всем Сталин.
Все засмеялись:
— Разрешим! Разрешим!
Баянист тронул пальцами клавиши и заиграл, поначалу медленно и плавно, старую «Барыню».
Дядя Ваня повёл плечами, пригладил усы, встряхнул головой и, подмигнув баянисту, лихо притопнул и пошёл…
Его окружило плотное кольцо людей. Дядя Ваня, быстро перебирая ногами, понёсся по кругу, вихрем закружился на месте и пошёл вприсядку. Дядя Ваня действительно очень хорошо плясал, и все стоящие вокруг — и Сталин, и Ворошилов, и Молотов — дружно, в такт, били в ладоши. А когда дядя Ваня кончил, то хлопали ему без конца:
— Вот так молодец!
— Сколько ж вам лет, что вы так легко пляшете? — спросил Сталин.
— Пятьдесят шесть, Иосиф Виссарионович, — ответил дядя Ваня.
Сталин, улыбаясь, пожал ему руку:
— Я думал, что вы человек в летах, а вы, оказывается, ещё совсем юноша.
Оркестр заиграл украинского казачка, и Баклан, не желая отстать от своего друга, вступил в круг и пошёл выделывать коленце за коленцем.
Варвара Михайловна, поглядев на танцы, прошла вдоль стола и села поодаль в глубокое кресло.
Она сидела задумавшись и вздрогнула от неожиданности, когда услышала рядом с собой голос Сталина:
— Что заскучали, Варвара Михайловна? — И Сталин присел на стоящее рядом кресло. — Может, вам нездоровится?
— Что вы, что вы! — ответила Варвара Михайловна. — Была бы больна, и то выздоровела бы от такой радости. Сроду так счастлива не была. Все дети мои тут и внук… Вот гляжу я на них и себя вспоминаю — я ли это, Варвара Михайловна? Чем была да какой стала… Жалко мне тех годов, когда мы с мужем моим, со Степаном, в темноте жили. Поздно уж очень мы большевиками стали, годам этак к сорока пяти. Если бы нам такое развитие, как им, была бы я уже с молодых лет в партии…
— Зачем же себя напрасно упрекать! — улыбнулся Иосиф Виссарионович. Затем уже серьёзно продолжал: — Конечно, вслух иной раз этого и не скажешь, но, между нами говоря, мы неплохо поработали и их… — Сталин посмотрел в зал, где веселились его гости, — и их тоже кое-чему научили.
— Да, жизнь-то им мы сделали, что говорить, — согласилась Варвара Михайловна.
И, помолчав немного, пристально поглядела на Иосифа Виссарионовича:
— Я вот что вас хочу спросить… Гляжу, у людей радость, а у меня тоска… Вот говорят, что будет война?
Варвара Михайловна, как и все советские люди, хорошо знала, что успехи нашей страны вызывают бешеную злобу у врагов и они давно готовятся к тому, чтобы снова напасть на нашу Родину.
Сталин помолчал, взглянул на неё и потом ответил:
— По всему видно, что будет. — Он произнёс это тихо, и в словах его чувствовалась боль за те несчастья и лишения, которые война принесёт народу. — По всему видно — не миновать войны.
В бой за Родину!
В ночь на 22 июня 1941 года фашистские орды Гитлера вероломно напали на Советский Союз.
Над Родиной нависла грозная опасность.
И тогда снова, как в героические дни гражданской войны, по стране пронёсся призыв нашей большевистской партии:
— Все силы народа — на разгром врага!
На огромных пространствах советской земли поднимался народ на Великую Отечественную войну. Миллионы мирных тружеников становились воинами — пехотинцами, танкистами, артиллеристами, лётчиками… На заводах, шахтах и колхозных полях женщины, старики и подростки сменяли уходящих на фронт и становились токарями, шахтёрами, трактористами, комбайнерами… А в городах и сёлах, временно захваченных врагами, бесстрашные патриоты вели партизанскую беспощадную войну с фашистскими захватчиками.
В те суровые, незабываемые дни не было советской семьи, которая не провожала бы кого-нибудь из своих родных и близких на ратный подвиг.
В семье Петровых, в Сталинграде, первым уходил на войну младший сын Варвары Михайловны — Серёжа. Он был танкистом.
— Возвращайся с победой, сынок, — тихо сказала на прощанье мать и обняла Сергея.
Воинский эшелон медленно отходил от станции. На широких железнодорожных платформах стояли танки, заботливо укрытые брезентом.
Эти танки были сделаны на Сталинградском тракторном заводе.
Последний вагон скрылся вдали…
— Вот и проводили Серёжу, — вздохнула Варвара Михайловна и взяла за руку внука, маленького Петю. — Ну, пойдём, внучек, — сказала она. — Будем работать и ждать писем от дяди Серёжи…
Воинский эшелон из Сталинграда прибыл в Москву поздно вечером 6 ноября, в канун 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.
Сергею Петрову приходилось бывать до войны в столице в предоктябрьские праздничные вечера. Он хорошо помнил московские улицы и площади, залитые светом бесчисленных фонарей и прожекторов, здания, алеющие флагами и обрамлённые разноцветными огоньками иллюминации. Он помнил нарядный подъезд Большого театра и коней на фронтоне здания, мчащихся куда-то вдаль… А сейчас кони исчезли. Когда Сергей всмотрелся, он увидел, что они укрыты досками. Вероятно, это сделали для того, чтобы они не могли пострадать от случайных зенитных осколков.
Сергей не узнавал Москвы. Облик города стал совсем другим — суровым, боевым, насторожённым. Ни одного огонька не пробивалось из затемнённых окон. Автомобили, трамваи, троллейбусы осторожно, словно ощупью, проезжали по улицам, и вместо ярких фар мостовую еле-еле освещали зелёные, синие, жёлтые пятна… На крышах высоких домов вырисовывались силуэты зенитных орудий. На перекрёстках стояли военные патрули, а у ворот домов дежурили бойцы противовоздушной обороны.
Всю ночь двигались по затемнённым московским улицам войска, направляясь на Красную площадь. В ночном небе, где-то за окраиной, вспыхивали и гасли огни — это рвались зенитные снаряды. Зенитчики не подпускали к Москве врага.
7 ноября на Красной площади должен был состояться традиционный Октябрьский парад.
Неожиданно налетел свирепый северный ветер. Он пригнал тяжёлые, низкие тучи, и вскоре первый снег покрыл улицу, броню танков, плечи солдат.
Рано утром в точно назначенное время на заснеженной Красной площади стояли выстроившиеся войска: пехота, артиллерия, бронетанковые части, кавалерия.
Заполнялись трибуны народом, стрелки часов на Спасской башне подходили к восьми. Сергей Петров, стоя возле своего танка, с волнением глядел на мавзолей, на котором должен был появиться Сталин. И Сергей чувствовал, что, так же как и он, все стоящие на площади с напряжённым нетерпением ждут встречи с вождём.
И вот грянуло «ура». Оно, нарастая, катилось по площади, продолжалось на трибунах, гремело всё громче и торжественнее: в окружении своих соратников на трибуне появился Сталин. Он поднял руку, приветствуя народ.
Товарищ Сталин подошёл к микрофону. Наступила тишина. А затем раздался знакомый спокойный, бесконечно дорогой голос:
— Товарищи… От имени Советского Правительства и нашей большевистской партии приветствую вас и поздравляю с 24-й годовщиной Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Сергей слушал и в то же время думал о том, что голос Сталина, подхваченный радиоволнами, звучит сейчас далеко за пределами площади по всей стране. И миллионы людей жадно ловят каждое сталинское слово. И, наверно, его мать, его брат тоже слушают Сталина, который говорил о том, что вся наша страна организовалась в единый боевой лагерь и вместе с нашей армией будет громить врага.
Товарищ Сталин продолжал:
— На вас смотрят порабощённые народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведёте, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!
Ветер шевелил тяжёлый шёлк боевых знамён, быстро гнал низко проплывающие над мавзолеем тёмные снежные тучи. Сталин вытянул вперёд руку и, указывая туда, где в этот час сражались с врагами советские войска, со сдержанной силой произнёс:
— Под знаменем Ленина — вперёд к победе! Загремели артиллерийские залпы салюта. Чётким шагом, плечом к плечу, со штыками, грозно устремлёнными вперёд, мимо мавзолея проходила пехота; эскадрон за эскадроном, взметая свежий снег, пролетала кавалерия. За ними двигалась артиллерия, и наконец, завершая парад, перед мавзолеем прошли танки. На одной из машин, чуть возвышаясь над открытым люком башни, в кожаном шлеме стоял Сергей Петров…
Произошло много великих, героических событий после этого парада, но в памяти народа навсегда останется тот день, когда на Красной площади, в час грозной опасности, накануне решающей битвы за Москву прозвучали вдохновляющие напутственные слова Сталина:
— Под знаменем Ленина — вперёд к победе!
От имени Родины
Шестого декабря 1941 года по приказу Верховного Главнокомандующего Советская Армия перешла в стремительное контрнаступление. Хвалёные дивизии Гитлера, покорившие половину Европы, были наголову разбиты под Москвой.
Тогда Гитлер, собрав все свои резервы, всю свою технику, устремился к Волге, решив во что бы то ни стало взять Сталинград.