— Да, это правда. У меня живет очень красивая косуля, и зовут ее Гора. Это я дал ей такую кличку — Гора!
— Гора! Гора! — послышалось со всех сторон. — А она знает свою кличку?
— Пока еще нет, но я надеюсь, что она постепенно к ней привыкнет…
— А… можно нам… вы разрешите взглянуть на нее?
— Разумеется. После уроков все, кто хочет, может пойти со мной…
После звонка никто из ребят не пошел домой. Они окружили меня, и мы все гурьбой отправились к моей косуле.
По дороге я рассказал им, как она была ранена, как я ее нашел и перенес в деревню, как мы ее лечили…
— Бедная… Миленькая Гора!
С той поры не проходило дня, чтобы кто из ребят не прибежал к нам во двор. Один приносил Горе свежей воды из горной речушки, протекавшей невдалеке от деревни, другой совал ей какое-нибудь лакомство, третий менял подстилку…
А уже стояла настоящая зима, снег засыпал дворы, кровли домов, леса и поляны.
Гора, нагулявшая жирку, весело фыркала, резвилась в теплом хлеву. Но с приходом весны с ней произошла странная перемена. Косуля стала привередлива в еде, заметно похудела. Она то и дело нервно вздрагивала без причины, всего боялась.
Иногда с кем-нибудь из своих юных друзей я выводил Гору во двор, и тогда ее было не узнать. Прежней, смирной и послушной Горы как не бывало. Она пугливо шарахалась, натягивая накинутую на шею веревку.
Вскоре подули теплые ветры, лес сразу зазеленел, поляны покрылись мягкой муравой, В: которой мелькали красные, синие, желтые цветы. В воздухе жужжали тысячи пчел и разных мошек. И вот однажды я сказал своим сорванцам:
— Послушайте, дети! Хотите завтра пойти на прогулку в горы?
— Хотим, очень хотим!
— А Гору возьмем с собой?
— Возьмем, возьмем!
— Ладно, дети, возьмем Гору, пусть пощиплет молодой травки, подышит свежим горным, воздухом.
— Я поведу ее, господин учитель!
— Нет, я, я!
— И я, господин учитель!..
Наутро с шумом и гамом мы тронулись в путь. Дети с узелками, а кое-кто с рюкзачком за плечами веселой стайкой, то обгоняя меня, то отставая, вприпрыжку бежали по тенистым, сырым лесным тропинкам.
Дети вели Гору на двух веревках, каждую держали пятеро или шестеро мальчишек. Она, казалось, летела над землей, делая большие прыжки, бросалась из стороны в сторону.
— Сейчас, дети, потерпите. Еще немножко. Вот только перевалим за тот взгорок…
Наконец мы расположились на широкой солнечной полянке.
— Гора!.. Дети, ослабьте немного веревки, пусть она попасется. Ну же, Гора! Погляди, какая мягкая, сочная травка! Ну-ка, давай, пощипли!..
Но не тут-то было. Гора, навострив уши, вертела головой и к чему-то прислушивалась. Она вся дрожала и время от времени начинала метаться и рваться из рук.
— Господин учитель, она вырвется и убежит! — испуганно кричали дети.
Тут я понял, что пора посвятить их в свои планы:
— Послушайте, дети! Хотите, я скажу вам, отчего наша Гора стала такой неспокойной, норовистой? Она узнала те места, где бродила прежде, а может, даже почуяла следы своих подруг.
— А что, если у нее были дети?
— Вполне возможно, что у нее были и детеныши, и теперь она вспомнила это и ищет их. Оттого так буйствует. И если мы опять запрем ее в сарай, Гора долго не протянет. Она погибнет от тоски. И вот я у вас спрашиваю, как нам быть: вернуть ее в деревню и запереть в темный сарай или выпустить на волю?
Мои озорники примолкли, смутились, потом вдруг оживились и защебетали наперебой:
— Давайте выпустим ее, господин учитель!
А один, стоявший рядом со мной, призадумался и спросил:
— А что если какой-нибудь охотник подкараулит ее и убьет?
— Такого не случится. В этих местах охота на косуль запрещена. Ей не грозит опасность.
Я развязал обе веревки, погладил Гору по мягкой мордочке, приласкал в последний раз. Дети, окружив косулю плотным кольцом, поглаживали ей шею, холку, тоненькие ножки — не могли на нее нарадоваться.
— Миленькая Гора, прощай, красавушка наша, прощай!..
Видя, что это расставание может продолжаться до бесконечности, я сделал детям знак, чтобы они отошли от Горы.
Косуля, робея, несмело двинулась с места, потом сделала первый длинный-предлинный прыжок и стрелой помчалась к лесу.
Перед тем как скрыться в лесу, Гора вдруг остановилась, повернула к нам голову, словно хотела попрощаться, потом резко крутнулась — как тогда, осенью, на лесной тропе — и пропала из вида…
— А теперь, дети, давайте поиграем! В чехарду, в пятнашки! Все сюда, ко мне, бегом!
Нет, игра у нас в тот день не клеилась. Но когда под вечер по дороге в село я спросил у детей, рады ли они, что Гора осталась в горах, на свободе, они в один голос ответили:
— Рады! Рады, да только…
— Что — только?
— …нам очень жалко…
Перевод Е. Жедриной.
ЛАМАР
ОДИНОЧЕСТВО
Старый горный козел стоял один на бурой скале. Он смотрел прямо на солнце, огромный огненный шар которого торжественно выплывал из-за далеких снежных вершин. Козел был весь белый, как снег под его копытами. Даже рога у него побелели от времени. Когда-то этими рогами он поверг своего соперника, и волки растащили клочья шкуры несчастного. Другие козлы, его сверстники, покинули стадо, и он повел гордячек-коз вверх по скалам.
Козы спокойно паслись под его защитой. Он, бывало, встанет на самом видном месте, задерет кверху голову — ветер шевелит его белую бороду, а он пристально всматривается вдаль, насторожив уши, прислушиваясь. У козла не было обоняния медведя, и он больше рассчитывал на уши и глаза. Этих двух органов было достаточно, чтобы он мог вовремя заблеять, услышав вдалеке собачий лай или осторожную поступь волка. Козы, замерев от страха, сбивались в кучку за его спиной, и он вел их в самые неприступные места диких гор, туда, где вьют гнезда орлы.
Однажды весной на стадо напала голодная волчица, но козел смело бросился на нее и повалил на землю одним ударом. Поняв, что волчица мертва, козы окружили ее, а их вожак гордо стоял среди них, всем своим видом говоря: «Куда вам без меня!».
Еще через год, когда деревья оделись в желтый наряд, в стаде подросли три рогатых козла. Однажды к вечеру они отбили от стада добрую половину коз и погнали их на запад. Старый козел стоял на своем посту на высокой бурой скале. Он прислушивался к тому, что происходит в долине. Вскоре он увидел там, где кончается лес, крадущегося волка. Тень его мелькнула возле скалы и скрылась. Козел тревожно заблеял, но к нему подошло только несколько коз. Поняв, что случилось, охваченный яростью козел вскинулся вверх, перескочил через головы коз и понесся с выступа на выступ, почти не касаясь их копытами, как на крыльях. Верные козы последовали за ним, но одна не удержалась и сорвалась в пропасть. Старый вожак знал эти места как никто: знал каждый камень, каждый выступ скалы. От вечернего холода из ноздрей его валил пар. Добравшись до ущелья, в которое каждую зиму срывалась снежная лавина, он взял круто вверх, свернул направо и оказался над узкой, поросшей травой террасой, по которой проходила звериная тропа на водопой. Он ни на минуту не переставал думать о своих козах, что бежали за ним, встревоженные. Весь напружинившись, козел не раздумывая ринулся вниз с отвесной скалы на примятую талым снегом траву. Испуганные козы остались наверху. Меж тем на тропе показались рога первого из молодых козлов, отбивших большую часть стада. Заметив старого вожака, он остановился, оглянулся назад и тревожно заблеял. Не дожидаясь пока подойдут два других козла, старый вожак набросился на молодого соперника, и сразил его в грудь острыми рогами, но тут же сам почувствовал сзади сильный удар и тоже покатился к пропасти. Козы в страхе кинулись врассыпную. Но старый вожак чудом удержался на самом краю бездны, упершись копытами передних ног в каменный выступ, и немедля вскочил на ноги, готовый к новой решительной схватке. Он стоял — один против двоих — тяжело дыша, а в глазах двух тесно прижавшихся друг к другу молодых козлов светилась непримиримая вражда. В это время на тропе показался седой волк. Почуяв его, козы беспомощно заверещали. Кто их защитит? И разъяренный вожак, мигом позабыв о соперниках, набросился на волка. Тот отскочил в сторону и прыгнул козлу на спину. Козел упал на землю, изловчившись, вонзил острый рог в волчье брюхо. Поднатужился и столкнул хищника в пропасть, где уже лежал, бездыханный, поверженный им молодой козел. Волк скорчился в предсмертных судорогах, взвыл и испустил дух. Молодые козлы, забравшись на высокий выступ скалы, с испугом смотрели, как старый козел повел стадо по звериной тропе вниз.
Закат позолотил вершины могучих сосен, разлился разноцветным сиянием на стволах берез и вековых буков. Стадо воротилось на свое лежбище. Утомленный битвой козел лег, ощущая на себе покорно-благодарные взгляды коз, которые снова были готовы вверить свою судьбу ему, спасителю, следовать за ним по неприступным скалам.
Однажды — стояла уже ранняя весна и многие козы носили в утробе детенышей — подул южный ветер и оголил снежные вершины. На другой день с утра зарядил дождь, он вскоре перешел в снег; с севера дохнуло холодом. Разыгравшаяся метель не стихала всю ночь. До рассвета стадо замело снегом, весь горный склон оказался сплошь занесенным. Утром козел глянул на небосвод — все вокруг тонуло во мгле. Тогда он отряхнул с себя снег и принялся вытаптывать площадку, делая круги все шире и шире. Козы смотрели на него с недоумением. Он же наставил на них рога, топнул передним копытом, повернулся и ступил в глубокий снег.
Весь день козы ждали своего вожака. Они знали, что в такую погоду их не потревожит ни один хищник. Козел воротился поздно. Он мотнул головой, и козы послушно вскочили. Козел повел их за собой по протоптанной тропе. Стадо спустилось в долину, туда, где начинался пояс кустарников. Там козы зарылись в снег и уснули, выбившись из сил от голода. Наутро вожак повел их дальше. Они перебрались через шумную речку и начали искать в снегу зеленый мох.