Однако меньшевистское руководство «Донецкого союза» не смирилось с поражением и на состоявшемся вскоре III съезде «Союза горнозаводских рабочих» (ноябрь — декабрь 1903 года) все же протащило отвергнутую нами резолюцию, направленную против решений II съезда РСДРП. Пошедшие на поводу у меньшевиков делегаты III съезда «Союза горнозаводских рабочих», заслушав доклад меньшевика Машинского о II съезде РСДРП, поддержали большинством голосов его позицию и одобрили ответ комитета «Союза» на уже упомянутое письмо В. И. Ленина. Съезд принял постановление о переименовании «Союза» в «Донецкий социал-демократический рабочий союз» и принял план, перестройки местных организаций «Союза» по образцу меньшевистской автономии.
Все это свидетельствовало о полном отходе «Донецкого союза» от истинно пролетарской линии, от решений II съезда РСДРП, и мы, луганские большевики, порвали с ним всякие отношения. Развернув решительную борьбу против его руководства и разъясняя луганским рабочим и рабочим окрестных шахт и рудников всю ошибочность взглядов и действий «Донецкого союза», мы старались одновременно еще теснее сплотить их вокруг ленинской установки на создание партии нового типа.
Решительно порвав с меньшевистским «Донецким союзом», луганская организация РСДРП наладила и укрепила свои связи с Екатеринославским большевистским комитетом и с его помощью еще шире развернула борьбу с меньшевистским влиянием. По инициативе нашей луганской организации был создан новый руководящий центр революционного движения в Славяносербском уезде — Горный комитет. Он был призван объединить работу социал-демократических организаций Луганска и окружающих его шахт, рудников и других промышленных предприятий.
Являясь наиболее многочисленным и обладающим к тому же наибольшим опытом борьбы с меньшевиками, Луганский комитет большевиков вскоре стал центром притяжения для многих социал-демократических организаций Луганщины, хотя они формально и оставались в составе «Донецкого союза РСДРП». Связи видных активистов Луганского комитета с руководителями социал-демократических организаций Алчевска, Алмазной, Юзовки и ряда других городов способствовали объединению наших сил и проведению согласованных действий в борьбе против общего классового врага — царского правительства и буржуазии.
Конечно, все это далось не сразу. В луганской и других организациях уезда все еще продолжалась острая борьба между большевиками и меньшевиками. Еще многие наши товарищи, особенно из среды интеллигенции, продолжали колебаться и не имели ясных представлений о том, что внутри партии идет напряженная борьба по программным и организационным вопросам и что В. И. Ленин и его сторонники, разгромив «экономизм», отстаивают коренные положения о партии нового типа. Мы, партийные активисты, как могли, разъясняли, что речь идет, по существу, о будущем нашей партии и судьбе всей нашей революционной деятельности. Однако борьба мнений тогда не везде еще привела к четкому размежеванию между большевиками и меньшевиками, и влияние меньшевиков очень мешало нашей работе.
Только к лету 1904 года с приездом в Луганск профессиональных революционеров у нас развернулась особенно острая и принципиальная борьба со сторонниками меньшевистских взглядов, и в этой борьбе победа оказалась на стороне истинных ленинцев. С этого времени луганская партийная организация твердо пошла за Лениным и навсегда определилась как большевистская.
Борьба с меньшевизмом явилась большой школой идейной закалки не только для членов нашей социал-демократической организации, но и для всех сознательных рабочих. В эти дни в Луганске особенно хорошо проявили себя в отстаивании ленинских взглядов рабочие И. И. Алексеев (Кум), Т. Л. Бондарев, Г. К. Иванов, В. Е. Евтушенко, К. А. Кариков, С. К. Крюков, И. Д. Литвинов, Д. П. Осипенко, А. Я. Пархоменко, П. И. Пузанов, братья А. А. Рыжов и И. А. Рыжов (Иван Малый), А. В. Цытович, Я. А. Шефер, И. И. Шмыров, Ф. Р. Якубовский, лаборант-провизор местной больницы Перчихин и многие другие товарищи. Именно в этот период партийная организация удостоила меня высокого доверия: я был введен в состав Луганского комитета РСДРП (большевиков).
Вступление в партию, работа в Луганском комитете, приобщение к отважной семье сознательных и бесстрашных революционеров окрылили меня и наполнили каждый миг моей жизни глубоким смыслом и высокой ответственностью.
В Донбассе, как и во всей стране, шла напряженная борьба рабочих с предпринимателями, нарастало забастовочное движение. После Ростовской забастовки (ноябрь 1902 года) состоялись массовые стачки и многотысячные демонстрации в Петербурге, Москве, Баку, Тбилиси, Харькове и других крупнейших промышленных городах. В связи с политической стачкой, начавшейся летом 1903 года в Закавказье, возникли политические волнения на Украине — в Одессе, Киеве, Николаеве, Екатеринославе. В Одессе и некоторых других городах и промышленных центрах 17 июля 1903 года состоялись демонстрации, в которых участвовало около 50 тысяч рабочих. В Киеве, Екатеринославе и других местах дело дошло до вооруженного столкновения рабочих с полицией и царскими войсками. По всей стране начались крестьянские выступления против помещиков, кулаков и царской администрации.
Революционные выступления рабочих и крестьян сотрясали устои самодержавия. Сгущались тучи, близилась гроза, и она вскоре грянула — это была первая русская революция 1905—1907 годов.
Часть втораяРЕВОЛЮЦИОННАЯ БУРЯ
ПОСЛЕ КРОВАВОГО ВОСКРЕСЕНЬЯ
Зверский расстрел 9 января 1905 года в Петербурге по приказу царя Николая II мирного шествия рабочих к царю-батюшке отозвался в Донбассе, как и по всей стране, бурей народного гнева и возмущения. В ответ на страшное злодеяние царских сатрапов на фабриках, заводах, шахтах и в деревнях возникли стихийные волнения — забастовки, митинги; в ряде мест крестьяне начали громить помещичьи имения. На подавление беспорядков царское правительство бросило воинские части, полицию и жандармерию, они произвели массовые расправы, аресты «зачинщиков» и «бунтовщиков», но восстановить порядок им так и не удалось.
Луганский пролетариат встретил первую революционную бурю с огромным энтузиазмом и сразу же стал в местном масштабе основной силой поднимавшихся на борьбу народных масс города и деревни — рабочих, ремесленников, крестьян, всех трудящихся. К этому он был подготовлен всем ходом предыдущих событий, резким обострением классовых противоречий между капиталистами — хозяевами заводов и фабрик и довольно хорошо организованными отрядами рабочего класса, сосредоточенными на предприятиях Луганска и близлежащих шахтах и рудниках.
Луганск представлял собой тогда важный железнодорожный узел и крупный промышленный центр, в котором было сосредоточено 16 фабрик и заводов, крупные железнодорожные мастерские, 39 ремесленных предприятий, значительное количество магазинов, лавок, лабазов с общим торговым оборотом более 5 миллионов рублей в год[33].
Тесные экономические связи с Луганском имели соседние металлургические и горнорудные предприятия — Алмазнянский и Ольховский металлургические заводы, металлургический завод ДЮМО, Жиловскии, Кадиевский, Лисичанский, Павловский, Успенский и другие рудники, да, пожалуй, и все промышленные предприятия Славяносербского уезда (более 60 шахт, 844 фабрики и завода, на которых работало свыше 50 тысяч человек).
Сосредоточение в Луганске многих довольно крупных по тому времени промышленных предприятий с числом рабочих 500—1000 и более человек (государственный патронный завод, железнодорожные мастерские, «Товарищество луганской мануфактуры» и другие) способствовало объединению усилий рабочих в борьбе против их классовых врагов — царизма, помещиков и буржуазии. Особенно мощным промышленным бастионом города был паровозостроительный завод Гартмана, на котором было занято более 4000 человек, или 24 процента всех фабрично-заводских рабочих Славяносербского уезда; выпускаемая заводом продукция составляла 46,2 процента всего объема производства фабрично-заводских предприятий этого уезда[34]. Наличие на заводе наряду со всем этим крепкой партийной организации, естественно, превращало многотысячный рабочий коллектив гартмановцев в условиях Луганска в ведущую силу в революционной борьбе.
Несмотря на то что принятый под давлением трудящихся царский закон от 2 июня 1897 года впервые ограничивал продолжительность рабочего дня 11,5 часа, фактически рабочим в Луганске, как и по всей стране, приходилось работать по 12—13 часов за нищенскую плату. Даже квалифицированные рабочие на заводе Гартмана зарабатывали по 30—40 рублей в месяц, а чернорабочие — и того меньше. Экономический кризис и массовая безработица 1900—1903 годов привели к дальнейшему снижению заработной платы и усилению эксплуатации рабочих. Только за время 1902—1903 годов заработная плата трудящихся на Луганщине уменьшалась на 30—35 процентов, несмотря на то что напряжение в труде увеличилось, а цены на продукты значительно возросли[35].
Вот, например, как описывал свое житье-бытье в то время активный участник революции 1905 года, рабочий гартмановского паровозостроительного завода В. Е. Евтушенко:
«Помню, семья наша была большая, в семь человек… Работали мы с отцом на заводе, а зарабатывали — шиш. Я вначале полтора рубля в неделю получал, это выходило по двадцать пять копеек в день, а когда уже стали выпускать паровозы — немногим больше: по сорок копеек. Примерно столько же получал и отец. Но разве могла наша семья жить на такие деньги? Еле-еле с голоду не подыхали. Да еще штрафовали нас на каждом шагу. А били как!.. Иной мастер или начальник отдела — ничего себе человек, сносный, и другой — зверь зверем»[36].
Рабочие создавали несметные богатства, но за свой каторжный труд они получали жалкие крохи, зато прибыли заводчиков и их компаньонов увеличивались из года в год. Особенно наглядно это видно из следующего примера, взятого из жизни рабочих и хозяев Луганского паровозостроительного завода Гартмана. С 1900 по 1905 год число рабочих на заводе увеличилось с 3735 до 4047, а количество выпущенных паровозов за этот срок возросло с 48 до 245 — более чем в пять раз. Однако это не привело к какому-либо существенному увеличению заработка рабочих. Члены правления «Общества машиностроительных заводов Гартмана» за один лишь 1903/04 отчетный год и из доходов только Луганского паровозостроительного завода получили весьма солидный куш: Г. Р. Гартман, А. Ю. Ратштейн, П. С. Хитрово, Д. С. Шершевский и Р. С. Яниковский «заработали» по 15 307 рублей, а Н. И. Данилевский (заведующий технической частью) и директор-распорядитель Г. В. Круг — соответственно 28 307 и 30 020 рублей