[37].
Для ограбления рабочих капиталисты использовали всевозможные средства: усиление эксплуатации, снижение заработной платы, урезывание расходов на охрану труда. В Донецком бассейне в 1904 году, по официальным данным, на каждую тысячу горняков было 308 тяжело пострадавших от всякого рода несчастных случаев, а в металлургической промышленности из каждой тысячи работающих перенесли травмы 463 человека[38]. Значительная часть заработка рабочих утекала в карманы капиталистов в виде штрафов, налагаемых на рабочих по поводу и без повода. Так, например, на Луганском патронном заводе рабочих штрафовали: за неявку на работу — на 30 копеек, за еду во время работы — на 25 копеек, за неявку на молебен — на 20 копеек. В 1903 году на Луганском паровозостроительном заводе было оштрафовано 87 процентов, а на Голубовском руднике — 60 процентов всех рабочих[39].
Все это возмущало и озлобляло рабочих, порождало у них резкое сопротивление натиску капиталистов. Об усилении борьбы трудящихся Луганщины за свои жизненные права свидетельствует рост забастовочного движения. В 1899 году в Славяносербском уезде, по данным секретного донесения Екатеринославского жандармского управления, было 13 забастовок, причем для их подавления вызывались воинские подразделения. В 1900 году произошла крупная забастовка на Успенском руднике, близ Луганска, в которой приняло участие около трех тысяч горняков. На подавление этого выступления рабочих были вызваны две сотни казаков и батальон пехоты. По делу об этой забастовке 30 наиболее активных ее участников были привлечены к судебной ответственности и приговорены к различным срокам заключения. В первомайских стачках 1901 года рабочие Луганска и соседних рудников выдвигали и политические требования.
В одной из подпольных прокламаций, выпущенной в Луганске и посвященной Ростовской забастовке (ноябрь 1902 года), говорилось:
«Довольно, товарищи! Пора сбросить с себя гнет царского самодержавия. Ростовские избиения рабочих показали нам ясно, что царское правительство всегда и везде будет помогать капиталистам, а рабочего гнуть в дугу. Ростовские жертвы царского произвола призывают к отмщению. Восстаньте же, товарищи! Соединяйтесь же все вместе с возгласом «Долой самодержавие — эту тяжелую цепь, гнетущую и связывающую нас. Да здравствует политическая свобода!»[40]
Тяжелая, невыносимая жизнь крестьян в соседних с Луганском деревнях вынуждала и их подниматься на борьбу против помещиков. Мы, луганские рабочие, старались сблизиться с крестьянской массой, объединить с ними свои силы для общего натиска на самодержавный, помещичье-буржуазный строй. Посланцы Луганского комитета партии побывали почти во всех селах уезда и завязали там знакомство с надежными людьми из деревенской бедноты. Особенно прочные связи установились у нас с крестьянами Александровки, Макарова Яра и некоторых других сел.
Мне хорошо запомнилась одна встреча с крестьянами Александровки летом 1905 года. Мы приурочили ее к одному из престольных праздников. В этот день на церковное богослужение собралось множество народу, и не только местные жители, но и богомольцы из соседних деревень. Прибыв в село накануне праздника, я и мои товарищи, рабочие луганских предприятий (нас было несколько человек), побывали во многих крестьянских домах, побеседовали с бедняками и помещичьими батраками, выяснили, что в распоряжении всех крестьян этого села имеется лишь 900 десятин земли, тогда как один местный помещик владел 12 000 десятин, или в 13 с лишним раз большим количеством земли, чем все его односельчане, вместе взятые. Крестьяне стонали от притеснений помещика, были у него в долговой кабале, целыми семьями гнули спину на помещичьих полях, жили впроголодь, в жалких хибарах. Все это дало нам богатый фактический материал для нелегальной сходки, которую мы провели в тот вечер на площади за помещичьим садом.
Когда я, выступая на сходке, рассказал об обстановке в стране, о положении трудящихся в России и привел конкретные данные из жизни местных крестьян, участники сходки заволновались, и я почувствовал в этом горячую братскую поддержку, оказанную нам, рабочим, всей деревенской беднотой.
— Дорогие товарищи крестьяне, — сказал я в заключение. — Рабочие Луганска, как и все пролетарии нашей страны, ведут упорную и тяжелую борьбу за освобождение всего трудового народа от гнета помещиков и буржуазии. Мы боремся за наше лучшее будущее, за новую жизнь, за то, чтобы труд рабочего оплачивался по заслугам, а крестьянин получил вдоволь земли и работал на самого себя, а не гнул спину на помещика — с рассвета и до захода солнца. В этой священной борьбе у нас общие интересы, рабочие и крестьяне — это единокровные братья, и мы должны идти одной дорогой и сообща бороться за землю и свободу, против наших общих врагов — помещиков и капиталистов.
Эти слова вызвали бурный отклик у наших братьев крестьян, и они в своих вопросах и репликах дали нам понять, что готовы к самым решительным действиям.
— Давно пора рассчитаться с помещиками-кровососами!
— Все их богатства нажиты нашим трудом!
— Как будем делить землю?
— Что делать с теми полями, которые уже засеяны?
Мы понимали тогда, что время для практического решения этих вопросов еще не пришло, но этот час был не за горами. И чтобы не толкать крестьян на преждевременные и обреченные на провал выступления, мы им советовали:
— Обдумайте как следует все эти вопросы, держите с нами связь. Создавайте революционный комитет и, когда настанет срок, действуйте смело, не останавливаясь на полпути: самовольно захватывайте землю — она должна принадлежать не богатым бездельникам, а тем, кто ее обрабатывает, кто поливает ее своим потом и кровью.
Участники этой сходки, как и крестьяне других сел, видно, хорошо запомнили наши советы и стали нашей опорой на селе. А после поражения революции я и другие рабочие-революционеры находили у александровской бедноты надежное убежище от преследований царской полиции.
Из всего этого наглядно видно, что обстановка в Луганске и на всей Луганщине накануне революции 1905—1907 годов была весьма накаленной, и именно поэтому январские события 1905 года, подобно искре у пороховой бочки, вызвали и здесь мощный взрыв народного возмущения.
Большевистская организация Луганска к тому времени уже не раз показала себя подлинным вожаком луганских рабочих и крестьян всего уезда и являлась одной из самых боевых в Донбассе и на всей Украине. Она выдержала серьезную идейную борьбу с «экономистами», анархистами, эсерами, тесно сплотилась вокруг Луганского комитета РСДРП, который все тверже и тверже укреплялся на ленинских позициях.
Как я уже отмечал, особенно напряженные схватки большевикам-луганчанам, как и всем истинным революционерам-ленинцам Донбасса, пришлось выдержать с меньшевиками.
Идейно разгромленные В. И. Лениным еще на II съезде РСДРП, меньшевики стремились сохранить свои позиции в местных организациях и, где только было возможно, пытались захватить руководство. Воспользовавшись тем, что в 1903 году полицией и жандармерией была арестована большая группа большевистских руководителей, они проникли в «Донецкий союз РСДРП», мариупольскую и енакиевскую социал-демократические группы, заняли там господствующее положение и напрягали все силы, чтобы свернуть с верного, ленинского пути рабочее движение в Донбассе. Однако этого не произошло, хотя на какое-то время в отдельные периоды им и удавалось добиваться некоторых успехов в своей раскольнической, антиреволюционной деятельности.
На собраниях и в личных беседах мы разъясняли рабочим ленинские взгляды на революцию и на характер ее движущих сил, разоблачали соглашательство меньшевиков, их заигрывание с либеральной буржуазией, призывали к решительным действиям против самодержавия, капиталистов, помещиков и их прихвостней.
Как известно, меньшевики не верили в революционные силы и возможности пролетариата, и поэтому их деятельность была направлена на передачу руководства движением революции в руки либеральной буржуазии. Они отрицали также революционную роль крестьянства, были против союза рабочих с крестьянством. Чтобы не оттолкнуть буржуазию от революции, они стремились ограничить революционную борьбу рабочих только экономическими требованиями.
Эти меньшевистские взгляды не имели ничего общего с коренными интересами рабочего класса и всего народа, и мы не только старались разоблачить их, но и доказывали на примерах, что меньшевики обрекают революцию на поражение.
Отстаивая ленинские позиции, мы каждодневно разъясняли своим товарищам, всему рабочему коллективу завода и, где это было возможно, всему населению, что, несмотря на буржуазно-демократический характер революции, ее вождем может и должен быть пролетариат, а либеральная буржуазия предает интересы народа, идет на соглашение с самодержавием и помещиками и поэтому ее необходимо изолировать от народных масс. Нашим союзником в этой борьбе, говорили мы, как учит нас Ленин, могут быть лишь наши братья крестьяне, которые, как и рабочие, терпят гнет, нужду и политическое бесправие.
Одновременно мы стремились объединить и возглавить, ввести в русло сознательных и организованных действий разрозненные, стихийные выступления различных групп рабочих против хозяев заводов и фабрик. Мы отлично понимали необходимость усиления нашей пролетарской борьбы против отдельных капиталистов, а следовательно, и всего капитализма в целом, за реальное улучшение экономического и политического положения рабочих, и поэтому, где и когда только можно было, предъявляли нашим классовым врагам, капиталистам, свои конкретные требования о сокращении рабочего дня, увеличении заработной платы, отмене штрафов и т. п. Тем самым мы очень наглядно и убедительно разбивали клеветнические измышления меньшевиков, обвинявших нашу партию в том, что она якобы борется лишь за достижение максимальных результатов и не уделяет внимания хотя бы и самому незначительно