«Сотни человек можно рассадить по тюрьмам, — говорилось в листовке, — тысячу, другую можно нагайкой погнать на работу… Но что может сделать правительство, когда восстала вся рабочая сила России? Не проходит ни одного дня, чтобы в том или другом городе рабочие не боролись со своими угнетателями. То в Москве рабочие забастовали и несколько дней сражались с казаками, которых царское правительство выслало на подмогу хозяевам… Московских рабочих поддержали петербургские, саратовские… А теперь забастовали железные дороги… Рабочие не хотят больше сносить своей рабской жизни. Они объявили войну своим врагам. Враги рабочего класса, царское правительство и капиталисты, дрожат перед этой грозной силой миллионов рабочих рук. Дрожите! Рабочий понял свое дело, рабочий начал свою борьбу. И теперь, когда бастуют почти все железные дороги, когда половина России охвачена рабочей стачкой, пора всем рабочим встать, стряхнуть с себя рабские цепи и громко в один голос заявить: «Пора! Довольно гнета, довольно насилий! Мы хотим человеческой жизни, мы хотим дружно бороться за наше рабочее дело. Мы хотим свободной, счастливой жизни». Этой общей борьбы рабочих боятся наши враги. Только эта дружная борьба победит их.
Товарищи!! Все за одного, один за всех! Если теперь мы выставим наши требования, то вместе с товарищами нашими — рабочими всей России — мы будем сильны. Настала пора и нам встать за наши требования. Средство борьбы у нас такое же, как у всех рабочих: дружная забастовка. Помните, что мы не одни, с нами все рабочие. А против всех рабочих правительство бессильно. Бросим работу, соберемся, выработаем наши требования и не станем работать, пока они не будут удовлетворены.
Долой гнет и насилие капиталистов!!!
Долой царское правительство!!!
Да здравствует дружная забастовка!!!
Да здравствует борьба рабочего класса!
Да здравствует свободная и счастливая жизнь рабочего народа!!!»[68]
Этот призыв большевистской организации к рабочим Луганска еще более поднял их боевое настроение. Вскоре по призыву партийного комитета забастовали рабочие всех луганских заводов. И, что было особенно отрадно, выступления рабочих носили политический характер.
Октябрьская забастовка 1905 года в Луганске ускорила выделение обещанных нам правлением машиностроительных заводов Гартмана в Петербурге средств на создание общеобразовательной заводской школы с ремесленными классами и 100 тысяч рублей для создания рабочей ссудо-сберегательной кассы. Создание этой кассы явилось для нас реальным шагом к объединению рабочих в профсоюзную организацию, и мы исподволь начали готовиться к этому.
НА ГРЕБНЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ВОЛНЫ
Всероссийская политическая стачка в октябре 1905 года явилась важнейшим этапом первой русской революции — преддверием вооруженного восстания. Она показала, что в ходе борьбы рабочий класс и народные массы приобретали все более богатый революционный опыт, все яснее осознавали необходимость решительных действий. По многим признакам было видно, что революция подходит к своему кульминационному пункту, когда должна наступить развязка и в ходе смертельной схватки будет решен вопрос: кто — кого.
Это понимало и царское правительство. Именно поэтому оно лихорадочно готовилось к подавлению революции, спешно перебрасывало войска к очагам революции, мобилизовывало казачьи карательные части, создавало и укрепляло махрово-черносотенные организации — «Союз Михаила Архангела», «Союз русского народа» и другие.
Партийный большевистский комитет и Совет рабочих депутатов, укрепившие свой состав за счет товарищей, освобожденных из тюрьмы в результате октябрьского рабочего натиска на царизм, принимали все меры к тому, чтобы во всеоружии встретить надвигавшиеся события. Все чаще стали проводиться открытые митинги, на которых присутствовали не только заводские рабочие и члены их семей, но и часть городских обывателей: они также стали постепенно втягиваться в политическую жизнь.
В эти дни большевики-подпольщики стали общаться со все более широким кругом рабочих и местного населения. Горожане впервые увидели тех, кто руководил революционной борьбой, и бурно приветствовали их не только на митингах и собраниях. Они приобрели широкую популярность. Полиция не осмеливалась открыто предпринимать по отношению к ним никаких репрессивных мер.
Исключительно активно действовали в это время наши боевые дружинники. Пополнились их ряды; нам удалось достать для них кое-какое оружие в Ростове и Севастополе. Но его все еще не хватало. Усиленно проходили занятия боевых десяток. Все чаще нашим дружинникам приходилось нести охрану митингов и собраний. Во избежание всякого рода недоразумений боевое оружие выдавалось дружинникам лишь на время военных занятий или охраны митингов, собраний и массовок, а затем забиралось на хранение в специальный арсенал. Однако многие дружинники, особенно слесари и токари, отремонтировали и сами собрали револьверы и почти никогда не расставались с ними. Часть из них располагала даже своими бомбами, хотя мы и запрещали их хранение у отдельных лиц. Луганские революционеры имели в то время лучшее вооружение, чем некоторые другие местные организации на юге России.
Велась и большая политическая работа. В те дни в Луганске состоялся ряд важных собраний, совещаний и съездов. В Народной аудитории прошло многолюдное собрание, где успешно выступили большевики, горячо поддержанные всеми присутствующими.
В это время в Луганске и уезде состоялись съезды учителей, врачей, агрономов и других земских работников. Наш партийный комитет направлял на эти съезды своих представителей, и они разъясняли там политические события, разоблачали меньшевистские и кадетские взгляды на революцию, призывали демократическую часть интеллигенции поддержать требования народных масс. Под влиянием этих выступлений на всех съездах были приняты соответствующие резолюции.
Подъем рабочего движения по всей стране, в том числе и в Луганске, оказывал революционизирующее воздействие и на крестьянские массы. В соседних с городом селах вспыхнула новая волна беспорядков: крестьяне громили и жгли помещичьи усадьбы.
Необходимо было придать этим действиям крестьянской массы еще больший размах и организованный характер. Для этого требовалось срочно выпустить специальную прокламацию, призывающую к укреплению союза рабочих и крестьян в борьбе против их общих врагов и угнетателей — царизма, буржуазии и помещиков. Но все наши комитетчики были, что называется, по горло заняты текущей организационной работой, а опытные пропагандисты, которые могли бы составить листовку, отсутствовали, и мы поэтому решили позаимствовать для этой цели подходящий текст дошедшей до нас прокламации, выпущенной Екатеринославским комитетом.
«Крестьяне! — говорилось в этом обращении рабочих-большевиков к своим деревенским собратьям. — Помогайте рабочим, которые борются в городах. Когда вы услышите, что рабочие поднялись в городах, вставайте и вы, чтобы вместе побороть общего врага. Собирайтесь в большом числе, выбирайте свое управление, отказывайтесь повиноваться полиции и всем царским властям, не платите податей, вооружайтесь. Составляйте приговоры и требуйте:
1) Чтобы было уничтожено царское самовластие, чтобы все законы издавались собранием народных представителей, избранных всеобщей, равной, прямой и тайной подачей голосов, чтобы все власти выбирались народом, чтобы Россия стала свободной народной республикой…»[69]
Для распространения этой прокламации в деревни и села уезда выезжали наши рабочие-агитаторы. Они вели с крестьянами беседы, оставляли более надежным листовки, кое-какое оружие.
Царские власти арестовали тогда в уезде более 300 активных участников крестьянских волнений и намеревались заключить их в Луганскую тюрьму, которая и без того была переполнена. Для увеличения числа застенков власти решили восстановить старую тюрьму, пришедшую в негодность. Тогда мы поручили боевой десятке братьев Чекменевых не допустить этого. Облив старую тюрьму и пристройки к ней керосином, дружинники подожгли их. От тюрьмы не осталось и следа.
Пролетарский Луганск продолжал наступать.
Когда в Москве началось Декабрьское вооруженное восстание, мы предъявили городской думе ряд революционных требований, настаивая на немедленной передаче власти и управления городом Луганскому Совету рабочих депутатов. Разумеется, мы ясно понимали, что наше требование не будет выполнено, но сам по себе этот шаг и обсуждение наших условий на рабочих собраниях и митингах были по тому времени исключительно смелыми выпадами революционно настроенных рабочих против самодержавного строя.
На митингах и собраниях луганские рабочие горячо поддержали этот натиск на органы царской власти и повсеместно дружно голосовали за большевистские требования:
«1. Немедленно распустить городскую думу, образовать вместо нее новую думу, выбранную на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права.
2. Немедленно удалить из города полицию и казаков, передать охрану города в руки народной милиции, отпустив необходимые средства на организацию и вооружение народной милиции.
3. Немедленно отвести соответствующее помещение для народных митингов.
4. Принять меры к прекращению повышения цен на продукты»[70].
Опираясь на волю народных масс, поддержавших наши требования, мы выработали заявление в думу и вручили его местным властям 10 декабря 1905 года.
Городским головой в Луганске был в то время богатый купец Лутовинов; ему и было вручено 10 декабря 1905 года наше заявление. При этом поставлено условие: рассмотреть это заявление на открытом заседании городской думы с участием представителей Луганского партийного комитета и Совета рабочих депутатов. Было высказано также пожелание о проведении этого заседания в самом просторном зале города — в Народной аудитории.