На этот раз я возвращался в Петербург по маршруту, который мне порекомендовал мой спутник по первой поездке И. И. Рябков: через Шувалово и Новую деревню. Преимущества этого пути были в том, что можно было миновать Финляндский вокзал, где постоянно кишели полицейские и шпики. Поездка прошла благополучно. Она не запомнилась бы ничем особенным, если бы не идея, пришедшая мне на одном из привалов. Я даже удивился, как это раньше я не додумался до этого: к чему все эти контрабандистские вылазки, когда можно спокойно путешествовать с большими и тяжелыми чемоданами, назвавшись представителем известной фирмы «Зингер», снабжавшей чуть ли не всю Европу своими швейными машинами!
Казаков и жена архитектора одобрили мой замысел. Наша добрая помощница, энергичная и заботливая женщина, по собственной инициативе согласилась приобрести для меня соответствующую одежду и подходящие чемоданы. Она же инструктировала меня, как следует вести себя в обществе коммивояжеров, если придется очутиться в их среде. Ей не раз приходилось иметь дело с представителями этой фирмы. Я оказался способным учеником и, облаченный в соответствующий костюм, совсем преобразился.
Очередная моя поездка в Финляндию в новой роли агента фирмы «Зингер» прошла успешно. На обратном пути я нанимал носильщиков и платил им чаевые. Обычно предупреждал их, чтобы несли чемоданы осторожно, не ставили их резко, чтобы не повредить «запасных частей к швейным машинам».
И только один случай заставил меня поволноваться. Это было на станции Белоостров, где производился обычный таможенный досмотр. Два моих роскошных чемодана, поставленные в коридоре у дверей купе, поблескивали никелированными замками и угольниками и не могли не привлечь внимания. Я заранее обдумал, как себя вести, если дело дойдет до распаковки. Расчет мой был прост: не признаваться, что чемоданы мои. Их внесли носильщики, они могли перепутать купе и поставить чемоданы не там, где надо.
Но я хорошо понимал, что если полиция вздумает поинтересоваться и мною, то мне несдобровать. Она не ограничится проверкой только паспорта. А в одном из моих карманов лежал миниатюрный маузер — вещь, явно непохожая на запасные части зингеровского производства.
С видом скучающего человека я «рассеянно» смотрел на перрон сквозь вагонное окно. Контролеры приближались к нашему купе. Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы в это время таможенники не обнаружили контрабанду у одной вполне благопристойной барыни. В вагоне поднялся шум, многие любопытные спешили к купе, где застряли таможенники.
Отправку поезда задержали, но дальнейший осмотр шел быстро и невнимательно. Чемоданов моих не тронули.
Все накопленное в подвале у архитектора оружие пришлось вновь переупаковать, а патроны уложить в большую круглую кожаную коробку, в каких продавались модные шляпы-цилиндры. Багаж выглядел солидно. Я надеялся, что никто мои вещи не будет поднимать, а носильщикам придется приплатить.
Они надсадно крякали при погрузке, а я заботливо при каждом их резком движении предупреждал:
— Ради бога, осторожнее. Это же запасные части к швейным машинам. Их легко сломать или попортить.
Благополучно добравшись до Москвы, я пересел здесь на другой поезд, идущий в Ростов.
Других пассажиров в купе не оказалось, и я хотел было прилечь отдохнуть. Но в это время в коридоре послышался топот и раздался веселый смех многолюдной компании. В вагон ввалилось несколько человек в офицерской и гражданской одежде: оказывается, вся эта ватага провожала единственную среди них женщину, хорошо одетую и очень красивую. Она оказалась моей соседкой.
Распрощавшись с провожавшими ее офицерами, женщина сняла шляпку и огляделась.
— А мы в этой суматохе даже не познакомились, — обратилась она ко мне.
Я назвал вымышленное имя и, конечно, представился агентом по распространению и продаже зингеровских швейных машин.
— Приходится бывать в разных городах. Клиенты засыпают фирму заказами. Сейчас я развожу не только машины, но и запасные части к ним.
— Это очень хорошо, — ответила пассажирка. — Машины все больше вытесняют ручной труд. Много ли сделает швея одной иглой?
Мы разговорились. Она рассказывала о семье — муже-полковнике и о двух дочурках, которых она называла «милыми ангелочками», о книгах, театре, музыке, выдающихся артистах. Вряд ли я был интересным собеседником. Хотя и прочитал массу книг, но многое из того, о чем говорила моя спутница, мне было неизвестно, особенно из сферы искусства, и я внимательно ее слушал. Это ей нравилось.
Поезд шел неровно, часто замедляя ход, — ремонтировали пути.
Мне это было явно ни к чему, так как опоздание поезда могло сбить с толку тех, кто должен меня встретить.
Женщина заказала чай, разложила на столике хлеб, свежие овощи, яйца, жареную курицу. Она предложила мне разделить с ней «скромное угощение», но я, сославшись на то, что «плотно позавтракал», с нетерпением ждал какой-нибудь большой станции, где можно перекусить.
Вот за окном промелькнули семафор, водонапорная башня, какие-то строения. Поезд стал замедлять движение. Вроде бы самому себе я сказал:
— Надо хоть немного размяться. Пойду посмотрю, что за станция.
Я вышел на перрон налегке — пиджак мой остался в купе. Стоянка предполагалась довольно продолжительная, и я спокойно мог успеть поесть. Но только я расположился в буфете, как увидел, что наш поезд тронулся. Видимо, из-за опоздания его отправили раньше срока.
Я кинулся за ним. Но состав уже набирал ход. С великим трудом настигнув хвостовой, я уцепился за поручни и повис над грохочущими колесами. Струя встречного ветра била в лицо, слепила глаза, грозила сбросить на мелькающие внизу шпалы. Неимоверным усилием воли и мускулов мне удалось дотянуться до подножки. В тот же миг надо мной раздался грозный окрик, сдобренный отборной руганью:
— Куда прешь, сигай обратно!
Посмотрев вверх, я увидел над собой громаднейший сапог, готовый вот-вот опуститься на мою голову. Оказалось, что я прицепился к почтовому вагону со специальной стражей.
Еще миг, и я полечу в пропасть. Раздумывать было некогда.
Молящим голосом я стал просить стражника не спихивать меня с подножки, так как я пассажир второго класса из этого же поезда.
— Смотри-ка ты, пассажир какой нашелся. Слазь, говорю, — продолжал ругаться тот, но уже менее сурово.
Время было выиграно. Осмелев и успокоившись, я объяснил, что опоздал на поезд, так как его отправили раньше времени.
Стражник и сам знал о досрочном отходе поезда со станции.
— А ну, покажь билет, — прорычал он.
— Где же мне его взять, — спокойно ответил я, — вот доедем до остановки и я с удовольствием предъявлю вам его — он вместе с моим пиджаком остался в купе. Там же и мои чемоданы. Ведь я агент фирмы «Зингер».
Железнодорожный службист продолжал смотреть на меня недоверчиво.
Путь в тамбур вагона был по-прежнему мне закрыт, и я продолжал висеть на нижней ступеньке.
Так продолжалось до тех пор, пока поезд не подошел к станции. На остановке я спрыгнул на платформу и стал разминать затекшие ноги. Стражник внимательно наблюдал за мной, а затем вдруг соскочил с подножки и угрожающе направился ко мне.
— Нет, голубчик, — прорычал он. — Так я тебя не отпущу. Пойдем-ка к начальству!
Подталкивая меня в спину, он повел меня в направлении к станционному помещению. Вдруг из толпы прогуливающихся пассажиров ко мне кинулась моя соседка по купе.
— А я вас потеряла совсем, — обрадованно защебетала она. — Решила, что вы отстали от поезда, и вот иду заявлять об этом станционным властям, чтобы сняли ваш багаж. Где же вы пропадали?
Увидев важную даму, мой непрошеный спутник смешался. Дама все поняла.
— Какое безобразие! — возмущенно воскликнула она. — Как вы смели! Это мой попутчик.
Железнодорожный охранник, вытянувшись перед дамой, козырнул ей и попросил извинения…
В Миллерове я должен был сделать еще одну пересадку на поезд, идущий в Луганск. Я любезно попрощался со своей спутницей. Она сказала, как мне показалось, не без сожаления:
— До свиданья… Мне было приятно с вами. Буду рада видеть вас в Ростове. — И сообщила мне свой адрес.
Меня никто не встречал. Опоздание поезда спутало все карты. Поезд на Луганск, на который я должен был пересесть, уже ушел, и ожидавшие меня, чтобы не вызывать подозрений полиции своим бесцельным шатанием по платформе, вынуждены были скрыться. Делать было нечего, и я попросил носильщиков занести мои вещи в помещение вокзала.
Устроившись в углу зала, стал незаметно наблюдать за тем, что происходит вокруг. Здесь было не больше десяти — двенадцати пассажиров.
Степенно прохаживались два полицейских. Буфетчик обменивался с ними незначительными фразами.
Стало смеркаться. Пассажиров становилось все меньше. В зал вошел начальник станции и стал о чем-то разговаривать с полицейскими. Порой они над чем-то громко смеялись и время от времени обращали свои взоры в сторону буфета. Я тоже поспешил к буфетной стойке. Заказав графин вина, закуску, я учтиво обратился к полицейским и начальнику станции:
— Не разделите ли вы со мной компанию: ужасно не люблю одиночества.
Те охотно согласились. Мы выпили и разговорились. Я заказал еще вина.
— А каков ваш город или поселок? Я впервые в этих местах, — сообщил я. — Из-за опоздания поезда не успел пересесть на луганский. Придется ждать следующего. Есть ли тут приличная гостиница?
— Наша гостиница вам не понравится, — ответил за него полицейский с усами, — комфорту нет. Да и далеко она.
— В эту пору и извозчика не всегда найдешь, — добавил другой. — А носильщики в такую даль ни за что не пойдут.
— Так как же мне быть, господа? Посоветуйте, пожалуйста.
— А что тут советовать, — ответил, широко улыбаясь, начальник станции и потянулся к вину. — Располагайтесь здесь, как у себя дома, — вот и весь вам сказ. Отдохнете не хуже, чем в гостинице, — здесь хоть клопов нет.
— Но ведь это не положено, — усомнился я.