Архитектор Константин Тон. Художник К. Брюллов, 1820-е годы. Фрагмент
Строилась дорога почти семь лет, помимо самого железнодорожного пути, инфраструктура по его обслуживанию включала 272 больших сооружения и 184 моста. Естественно, возникла необходимость в строительстве вокзалов. Конкурс на строительство первого московского вокзала не объявляли (в отличие от того, как это было с другими московскими вокзалами более поздней постройки). Царь сам выбрал архитектора. Им стал наиболее популярный и приближенный на тот момент к власти зодчий – Константин Андреевич Тон.
Расскажем о нем поподробнее. Будущий автор первого московского вокзала родился 26 октября 1794 года в Петербурге. Тон происходил из тех немцев, что переселились в Россию в XVIII веке. В основном это были строители, инженеры и художники из Саксонии. Они приехали строить Санкт-Петербург по приглашению Екатерины II. Отец Тона, обрусевший немец Андрей Тон, держал свое ювелирное дело. Семья Тонов по вероисповеданию была лютеранской (кстати, прямые потомки Тонов живут ныне на своей исторической родине, в Германии. Они уехали из России во время революции 1917 года).
В семье, помимо Константина, было еще двое сыновей: Александр и Андрей. Всех троих отдали на обучение в Академию художеств, чему способствовало то, что это было вполне доступное учебное заведение, где могли учиться дети ремесленников, мещан, крестьян. Все братья стали архитекторами, получили впоследствии звание академиков. Александр, как и Константин, достиг в своей карьере профессорской должности, но проявил себя не только в качестве архитектора, но и как график, специалист в области литографии. Андрей, закончив учебу, переехал в Харьков, был там профессором университета. Втроем архитекторы-братья Тоны вполне могли бы заново отстроить если не Петербург, то уж точно Воронеж или Смоленск.
Константин Тон обучение в Академии начал в 1803 году. Учеба для девятилетнего мальчика была чрезвычайно обременительной по времени: школьный день длился с пяти часов утра до девяти вечера. Константин Тон, как полагалось по уставу академии, провел в ее стенах 12 лет. В академии преподавали знаменитые зодчие-классицисты. Константин учился сначала у Андреяна Захарова, руководившего архитектурным классом, затем с 1809 года у Андрея Воронихина. Согласно правилам прохождения курса, учащиеся архитектурного отделения разрабатывали по заданиям педагогов учебные проекты, лучшие из которых отмечались медалями разного достоинства. В общепринятой классической манере Тоном были выполнены первые композиции – «Великолепное и обширное здание среди сада для вмещения в нем разного рода редкостей» (1811) и «План для общественного увеселения жителей столичного города» (1812).
На старших курсах Тон получает первые награды: малую серебряную медаль за «Инвалидный дом» и большую серебряную за «Монастырь» (1813). В 1815 году он выполняет выпускную программу «Здание сената». Удостоившись за нее малой золотой медали, Тон окончил Академию и был оставлен при ней пенсионером[8], войдя в число 30 выпускников, ожидавших командировки за границу «для усовершенствования в искусствах». Ему было присвоено звание художника 1-й степени.
В июне 1817 года «за недостатком способов сея заведения» академия вынуждена была предложить пенсионерам «присыскать себе приличную способностям своим службу или состояние» – к счастью, Тона это не коснулось. Он еще годом ранее нашел себе работу, поступив на службу чертежником при Комитете для приведения в лучшее устройство всех строений и гидравлических работ в Санкт-Петербурге и прикосновенных к оному местах. Этот комитет возглавлялся известным инженером Августом Бетанкуром (автором проекта московского Манежа) и предназначался для руководства всеми крупными архитектурно-строительными работами столицы. В комитете служили крупнейшие зодчие Карл Росси и Василий Стасов. Именно в тот период, когда здесь работал Тон, то есть в 1816–1818 годах, архитекторы комитета разрабатывали проекты основных ансамблей Петербурга. Причастность к крупным градостроительным проектам, которые осуществлял комитет, помогла Тону освоить принципы архитектурной организации городских пространств. Это сказалось впоследствии на необыкновенной точности, позволявшей ему вписывать свои постройки в городскую среду.
Известна по крайней мере одна творческая работа Тона тех лет: он спроектировал для графа Платона Зубова оранжерею для разведения ананасов, обогреваемую паром, водогрейное устройство при этом одновременно обслуживало и прачечную. Константин Тон не порывал связей и с академией, продолжая разрабатывать проекты по программам для соискателей академических званий. В 1817 году президентом Академии художеств стал Алексей Оленин – энергичный организатор и просветитель, знаток искусства, окружавший себя видными деятелями русской культуры. Тон попал в общество, постоянными членами которого были лучшие представители русской интеллигенции первой трети XVIII века. Жуковский, Карамзин, Крылов, ученые, художники, артисты были постоянными гостями Оленина в доме на набережной Фонтанки. Стал здесь бывать и молодой архитектор Тон.
Поддержка Оленина в будущем оказала огромное влияние на его творческую судьбу. Достаточно упомянуть тот факт, что Оленин возобновил поездки пенсионеров Академии в Европу. Одним из первых, кто выехал за границу, был Тон, чему Оленин всячески способствовал. Претендуя на поездку в Италию, Тон представил на суд Академии проект ярмарки, сопроводив его просьбой: если труд его «заслуживает внимания совета, удостоить его посылкою, для усовершенствования в художестве, в чужие края на казенном содержании». Шансов на поездку было немного. Однако прошло всего полгода, и в 1819 году Тон уезжает за границу.
За границей Тон провел девять лет. Выехав из Петербурга в мае 1819 года, через Берлин, Дрезден, Вену он едет в Италию, ставшую основным местом его работы. Вместе с ним были и другие пенсионеры Академии: Глинка, Гальберт, Щедрин, Басин. В Италии Тон изучает памятники искусства Античности и Возрождения, и в частности руины на Палатинском холме в Риме. Исследования античных развалин, предпринятые Тоном, позволили ему разработать проекты реставрации святилища Фортуны в Пренесте и комплекса императорских дворцов на Палатине в Риме. Создание подобных «реставраций» считалось обязательным разделом программы занятий академических пенсионеров в Италии: оно должно было способствовать лучшему усвоению законов классической композиции, которые молодым архитекторам предстояло затем использовать в проектной практике.
До возращения в Россию Тон почти не занимался проектированием зданий. Его биографы упоминают лишь один особняк, построенный им в Швейцарии по частному заказу; он пробовал также силы в конкурсе на проект застройки восточной стороны Дворцовой площади в Петербурге. Но проект остался на бумаге.
В декабре 1828 года Тон возвращается в Петербург. Президент Академии художеств, которым оставался все тот же Оленин, поручил ему разработать проекты оформления парадных залов Академии, остававшихся не вполне отделанными со времени окончания строительства академического здания в 1780-х годах. Недавний пенсионер с успехом решил предложенную ему задачу: уже в самом начале 1829 года его проекты удостоились «высочайшего одобрения». Они сыграли в жизни архитектора важную роль, принеся ему в 1830 году звание академика. Со следующего года он начал преподавать в архитектурном классе, а еще два года спустя занял в академии должность «профессора 2-й степени». Преподаванием Тон занимался фактически до конца жизни, воспитав за это время немало учеников.
Впервые в поле зрения государя Тон попал в конце 1820-х годов, когда в Петербурге велось проектирование церкви Святой Екатерины у Обводного канала. Ни один из восьми проектов не устроил Николая I: «Что это все хотят строить в римском стиле; у нас, в Москве, есть много прекрасных зданий совершенно в русском вкусе», – молвил император. По совету Оленина Тон разработал и предложил проект в том самом русском вкусе эпохи XVII столетия, который очень понравился царю. По распоряжению Николая I в 1828 году Тона причислили к Кабинету Его Величества, с выплатой довольно солидного ежегодного содержания в 3000 рублей.
Немало поспособствовал утверждению авторитета Тона как одного из первых зодчих России выбор государем именно его проекта храма Христа Спасителя в Москве, задуманного как памятник победе России в Отечественной войне 1812 года. 10 апреля 1832 года Николай I начертал на окончательном варианте проекта Тона одобряющую резолюцию. Стиль храма был обозначен как русско-византийский, основанный на авторской интерпретации древней отечественной архитектуры.
Идея строительства в Москве храма Христа Спасителя была сформулирована еще Александром I в манифесте 25 декабря 1812 года, однако первую попытку ее практического воплощения постигла неудача. Поначалу все было гладко: Александр I сам выбрал проект Александра Витберга. Храм торжественно заложили в 1817 году на Воробьевых горах, но строительство затянулось. Вступивший на престол в 1826 году Николай I закрыл комиссию по постройке храма, впоследствии Витберг был осужден за растрату и в 1835 году сослан в Вятку. Вот на таком неблагоприятном фоне проходила работа уже над вторым проектом храма.
Тон, проектируя самый известный московский храм, отмечают искусствоведы, стремился использовать другие, чем прежде, композиционные принципы: теперь он вдохновлялся не изощренными в своей декоративности церквями XVII века, а стремился подчеркнуть сходство созданного им образа с могучими кремлевскими соборами. Этому способствовали и монументальные пропорции основного объема здания, и относительная скупость внешней декорации. Зато внутри храм должен был поражать великолепием декоративной отделки, разнообразием отделочных материалов, красочностью росписей.
Детализация общего замысла Тона, разработка рабочих чертежей и шаблонов, эскизов внутреннего убранс