Нахмурившись, он зажег свет, вынул из сумки ручку и карту и очеркнул пройденные путевые точки. Хотя в основном он выбирал их спонтанно, но перемещался, с небольшими погрешностями, параллельно белорусскому железнодорожному направлению. И сейчас находился у ветки железной дороги.
Впервые он почувствовал, что кто-то его преследует.
***
Расплачиваясь по счету, он заодно получил инструкции, как с минимальными потерями достичь Затоки.
- От нас прямо, с развилки налево, проедете Кашемировку и от нее напрямки, - администраторша зевнула в кулачок и убавила громкость у телевизора. – Слыхали, что с поездами творится? Опять псих какой-то по тормозам дал. В новостях кору слепили, что по железке «синий кит» шарится. Совсем ополоумели со своим китом.
Ведя машину одной рукой, а другой подстраивая тумблер обогрева, Бобров размышлял о человеке по имени Войтех, выдававшем себя за ученого. В размышлениях присутствовал и ротмистр Заренский, но где-то у задней кулисы.
Войтех.
«Если я сосредоточусь, то соображу, какая у него фамилия».
Допустим – всего-навсего допустим – что история Прасковьи Власьевны правдива более чем на пятьдесят процентов. Накинем еще десятку за уважение к старости (у бабушки склероз, но не маразм) и назначим Войтеха, арестованного чекистами, прямым или косвенным виновником гибели сельского священника. Но как он это намутил? Бобров признавал существование сглазов и проклятий, однако колдуны или ведьмы – те же гипнотизеры. Они бьют в подсознание, кодируют на депрессию, на виктимность, на ожидание беды, и сломленная жертва подчас сама подводит фатальный итог. Но ни ведьмы, ни колдуны не оперируют предметами и еще не состоявшимися событиями. Войтех мог сглазить Николая Сапова, но не мог наслать на него дьявола, как не мог силой воли обрушить купол часовни.
А если мог?
Если мог, то вопрос КАК не слишком интересен. Но КТО расправился со священником и вдребезги разнес всё в часовне?
Он не материализовался из воздуха (распаковался. Разархивировался) около часовни или внутри нее. Он пришел с поля. Здесь какой-то подвох. Почему с поля? Не там ли просверлена скважина из нашего мира в мир дееспособного зла?
- Я рехнусь, - угрюмо сказал Бобров. Напрасно он не позавтракал. Удрал из мотеля, будто за ним и впрямь кто-то гонится. – Да кому ты нужен.
«Тому, кто знает, что ты можешь назвать фамилию».
Его вновь охватила ночная тревога, с тем различием, что сейчас был день. Ну и что – дорога длинная, вокруг ни души.
Еще час, и он будет в Затоке. Уж там-то люди наверняка есть. Он пообедает в монастырской трапезной, и, весьма вероятно – хотя раньше ничего подобного не пробовал – помолится и поставит свечку кому-нибудь из святых.
Но в Затоку он попал значительно позже и не совсем в качестве туриста.
Три улочки чистой и ухоженной Кашемировки сходились в перекресток напротив двухэтажного дома с аптекой, универсамом и парикмахерской. Тут-то «буханка» и заглохла. Бобров переложил руль к обочине. Он минут десять крутил ключ зажигания, пока не убедился, что влип. В «буханке» что-то сломалось, а его максимум – перебортировать колеса. «Выстрелил» один из факторов риска, не прозвучавший из сахарных уст благоверной лишь по причине Бобровской скрытности – хуже профана по части машин днем с огнем не сыщешь. Ремонтной мастерской здесь, конечно же, нет… Бобров поскреб щетину на подбородке, спрыгнул на мостовую, подбоченился и взглядом конкистадора обвел местность.
Во дворе типового коттеджа парень в тельнике, камуфляжных штанах и берцах лихо рубил поленья. «Здравствуйте!» - окликнул его Бобров, парень вогнал топор в колоду и отозвался: «Вам тоже не хворать». Его-то помощью и заручился коммуникабельный, когда припрёт, Бобров. «Нормальная телега, почем брали?» Но диагноз был неутешителен.
- Бегунок сдох.
- И что теперь?
- Покупать надо.
- Где? – упадническим тоном спросил Бобров.
- В Затоке, в сервисе. Он дешевый. Привезете, я поменяю.
- А у них есть?
- Сейчас запрос сделаем. – Парень достал из кармана слайдер. – Алло, Вадик! Здоров! У тебя бегун уазовский нигде не заначен? Да? Ты проверь, чтоб я человека зазря не гонял. Точно? Он скажет, что от меня, зовут… как зовут? Виктором. Бывай, земеля! Ну вот, - сказал он Боброву. – Сейчас выдвигаетесь по Сосновой улице, в самый конец и на платформу. До Затоки электрички часто ходят, а оттуда до сервиса пешком – полторы сигареты. Адрес сейчас запишу вам и Вадима телефон. Однополчанин мой.
- Воевали вместе? – полюбопытничал Бобров.
- Ага, - задумчиво кивнул парень. – Только не скажу, с кем, а то не толерантно, так-то.
Бобров захватил рюкзак и уныло поплелся к платформе. Он бы дорого дал, чтобы обойтись без электричек, но бомбилы в Кашемировке не водились. Белорусская линия МЖД затаила угрозу, декларируя свои враждебные намерения чередой гротесков. Как будто на арене кривляется клоун в смеющейся маске, но с мясницким ножом за спиной. Но что конкретно готовится для него, Виктора Боброва, праздно колесящего по периферии на купленном за четверть цены микроавтобусе? Смерть от несчастного случая? Почему с такими преамбулами?
Он взял билеты туда и обратно, набросил капюшон – на платформе было ветрено – и развернул завалявшийся в рюкзаке сухпаек: шоколадку. Позвонил Ромка, и Бобров с набитым ртом ответил: «Ну?»
- Х-и гну! – без претензий на оригинальность срифмовал компаньон. - Ты где?
- В Кашемировке.
- А Кашемировка где?
- Там, где у меня машина сломалась!
- Чинишь?
- За деталью еду.
- Так и знал, что барахло купили. Короче, мне племяннику Шкруевича стрелу забивать? А то ты брошюру куда-то сныкал. Конверт под столом валяется, а брошюры нету.
- В сейфе.
- И в сейфе нет.
«Твою мать, - подумал Бобров. – Я ее читал, когда сигналка заглючила. Ломанулся к машине, контору не запер. Но у нас же никогда не воровали, а посторонних в здание не пускают».
Версией о краже Ромка остался недоволен.
- Кто на нее позарился-то? Еще бы раритет, а то поди у букиниста червонец стоила, и то он торговался… Кстати, младший Шкруевич – экстрасенс. Целительством занимается, причем элитно, у него на Варварке салон. Попробую насчет бланко-издательской договориться…
Но Бобров его не слушал. Ему не удалось воссоздать последовательность своих действий после срабатывания сигнализации. Но он вспомнил другое.
Шкруевич: «Надо переиздать. Малым тиражом, только для своих». Ромка: «Пятьсот экземпляров вас устроит?» «Меньше. Сто, сто пятьдесят». «Сделаем, Бронислав Войтехович».
Войтехович. Сын Войтеха. (В России мальчиков редко называют Войтехами, и вряд ли до революции было иначе). И по возрасту вполне годится в сыновья.
***
В затокинском автосервисе другой одетый в камуфляж парень, со шрамом во всю щеку и синей наколкой «ВДВ» на фалангах вручил ему запчасть.
- Юрец смс кинул, его до шести не будет, - сообщил он, пробивая в кассе чек. – Дочку на диспансеризацию повез.
- Спасибо, - ответил Бобров. Блин, сговорились они все, что ли?! - А монастырь далеко?
- Монастырь… Момент. Михалыч! – крикнул он пожилому толстяку, грузившему в багажник «Оки» шипованную резину. – Пассажира до богадельни возьмешь?
Толстяк закрыл капот и подошел к Боброву, протягивая руку.
- Копытин, Антон Михайлович.
- Виктор.
- Сейчас тронемся, я там рядышком живу. Вадим, у тебя совесть есть? Ты мне техосмотр обещал еще в прошлом месяце!
- Михалыч, да меня инспекции задрали, то пожарникам неймется, то ифэнээс, то еще шобла какая на огонек завалит! Сделаю я тебе тэ-о, не дави пока!
- Тю, какие мы нежные. Виктор, милости прошу в лимузин.
Копытин крутил трехспицевую баранку, и она полировала выцветший спортивный джемпер с динамовской эмблемой, обтягивающий брюшко. Он без устали трепал языком, воспевая свои заслуги перед Затокой, обществом и отечественной педагогикой. У него учительский стаж тридцать лет, преподавал историю и географию, автор сотни методических пособий, своих детей четверо, дети – они же будущее. Такой галиматьи Бобров наслушался по первому каналу, но Копытин ему и слова вставить не давал, а от его разухабистой манеры рулить Виктора донимала морская болезнь.
- Ну, а вы какими судьбами к нам? – снизошел до зеленеющего Боброва Копытин.
Бобров нехотя отчитался о своей экспедиции.
Услыхав про его мытарства на большаке, Антон Михайлович прицокнул.
- Поди-ка, а ведь Томка-то, невестка бабы Паши – сестра коллеги моего, он их навещает раз в месяц. Муж Томкин два трактора по пьяни утопил, а с третьим и сам утоп, не вылез. Теперь на ней и дом, и баба Паша… Нагородила вам старушка ужасов, как батюшка грехи отмаливал за всю деревню, а по часовне черт скакал?
- Да.
- Что думаете?
Бобров думал, что тут удивительное совпадение. Тему, которую он обсуждал сам с собой, исчерпав уже все аргументы и контрдоводы, теперь можно обсудить с заинтересованным человеком, пусть даже это болтливый, напыщенный Копытин.
- Много отсебятины.
- Верно. Но баба Паша эту историю не придумала. Она лишь передает ее так, как слышала от других.
- Слышала или видела?
- Ей уже мнится, что видела, но, скорее, слышала. Ее, пятилетнюю, родители вряд ли взяли на ночное бдение. Помимо того, что батюшка панику поднял, в ночь ждали урагана. В Изнанково не только купол обвалился у часовни – посрывало кровли, столбы телеграфные уронило. Среди сельчан были погибшие. Конечно, по батюшкиному наущению люди остались без укрытия. Но основную мощь урагана приняла на себя деревня. Полтора километра от Прежнего Изнанкова до амбаров в Новом многих спасли.