Клебан, застывший на месте со втянутой в плечи головой, открыл глаза и с ужасом огляделся. Он пока не мог оценить масштабы и последствия спровоцированной катастрофы. В мозгу колотились две мысли. Первая: он только что угробил водилу из спецгаража и коллектора из хрен знает откуда, но это не нарочно, бычка сама собой включилась. И вторая: навряд ли суд примет во внимание такой довод. Пахло бензином и горячим железом. Кто-то застонал.
- Пацан, э… - коллектор распростерся на асфальте. С виду он как будто не особо пострадал – руки-ноги в комплекте - но это только с виду. Неведомая сила, вселившаяся в «амээр», с хирургической ловкостью раскидала внутри тела смертельный паззл, который назад уже не соберешь. Клебан отстраненно смотрел на коллектора и думал: этот тип уже умер, но не может выбраться из своего трупа, видать там всё здорово покорежено… - Подойди, э…
- Ну что тебе? – Клебан присел на корточки, стараясь не вступить новыми ботинками в кровь.
- Я ничего не чувствую, - просипел коллектор. – Тела не чувствую. Слышь, «скорую» бы мне…
- Щас вызову, - Клебан пошарил в карманах и достал мобильный. – Тебе все кости перебило. – Он сообразил, что не помнит номера «скорой помощи» и просто сказал, держа трубку возле уха: - Алло, здесь ДТП, двое пострадавших, приезжайте срочно.
Коллектор шевельнулся.
- Ты адрес не сказал, сука… - прошипел он.
- Найдут, - отмахнулся Клебан. Он встал так резко, что потемнело в глазах, и добавил: - Вымогай теперь долги с дьявола.
- Он мне звонил… - донеслось из кислотно-зеленой щели рта. – Я хотел вернуть… Я же чуял, что не надо… Ты… ты с ним заодно, да?
Клебан побрел прочь, почему-то спотыкаясь о совершенно ровный асфальт. По пути он наступил на что-то – это был мобильник коллектора, переживший хозяина на несколько минут, но под каблуком ботинка ему пришел конец. Кнопочная панель вмялась в корпус, дисплей треснул паутиной, и сообщение «Номер не определен. Этот абонент звонил вам 11 раз» навсегда погасло. Клебан остановился у обочины, обернулся через плечо, и увидел, что за телом коллектора пришли.
Стая взъерошенных, злобно рычащих собак окружила труп… Он приподнялся на локтях, обвёл безумными от смерти глазами свору и издал пронзительный визг – черная душа коллектора еще не нашла выхода в ад. Но вот вожак стаи сделал бросок и впился зубами в еще тёплую, мясистую плоть. Струя крови хлынула вверх, и визг оборвался, будто его обрезали ножом.
Клебан вновь втянул голову в плечи и засеменил по гравийной тропинке к железнодорожному полотну.
***
ДТП с двумя погибшими на шоссе Опольцево-Петля расследовали на федеральном уровне, поскольку водитель спецавтомашины находился при исполнении служебных обязанностей. Но установить причину так и не удалось, и, по всем признакам, вина лежала именно на водителе «амээра», не справившимся с управлением. Свидетелей происшествия в бывшей промзоне не нашли. Обглоданные собаками кости принадлежали, скорее всего, хозяину джипа «сааб».
Спецавтомобиль был оборудован видеорегистратором, однако в момент столкновения запись не осуществлялась. Регистратор джипа снимал пространство фронтально, и ничего полезного из его видеофайлов следователи не выжали. На девятой минуте после того, как джип бросило вперед, камера зафиксировала появившуюся со стороны обочины собачью стаю – шестеро огромных псов, цепочкой огибающих машину.
Семье погибшего водителя «АМР» выплатили единовременное денежное пособие, после чего успешно о нем забыли.
Память коллектора, не имевшего ни жены, ни детей, почтили в узком кругу сотрудники агентства. Никто из них не предположил, что смерть инспектора по задолженностям связана с его профессиональной деятельностью. Хотя факт, что именно его, а не амээрщика сожрали собаки, засел в голове у всех. Но обсуждать его по молчаливому соглашению не стали, чтобы не сделать далеко идущих выводов.
____
…Неделю спустя Клебан улучил момент, когда генеральный директор находился у себя в кабинете, и попросил пять минут его времени.
- Я насчет тех денег, которые мы с Васильковым должны, - пояснил он Ошуркову. – Тридцать тысяч…
- Угу.
- Вы их, конечно, можете с нашей зарплаты вычесть. Только у Василькова семья, ему трудно придется…
- Так я с твоей вычту, - предложил Ошурков. – За обоих. Ты у нас мужчина свободный.
- Есть другое предложение, - загадочно ответил Клебан. – Мы с Васильковым купили у частника ставец шестнадцатого века. Видели его уже?
Ошурков уже видел. Саргосян такие называет «славянская кустарщина». Впрочем, Саргосян вообще уверен, что до двадцать первого века культура была только в Армении. И лишь недавно робкие ее ростки пробились где-то в Швейцарии – когда он открыл там банковский счет.
Но ставец какой-то непростой, это Ошурков зуб мог дать. Наводя ревизию на складе, он зацепился взглядом за медную приблуду… рассматривал ее несколько секунд… и вдруг отшатнулся, почувствовав: еще мгновение, и он увидит на матовой поверхности отражение незнакомого грозного лица.
- Мой оценщик сказал, что за него можно выручить не меньше двухсот тысяч, - продолжал Клебан. – Надо только найти покупателя, но с этим вы справитесь не хуже Оганеса.
- Ты что, - Ошурков пристально взглянул на Клебана, - выносил его из офиса?
- Да ни в жизнь, - соврал Клебан. – Отфоткал с трех сторон и по электронке послал. Мужик давно к нам в штат просится, учились мы вместе, вот я ему и подкинул тест на профпригодность.
- Ох ни фига себе, ты у нас теперь еще и менеджер по подбору персонала?
- Максим Никитьич, хватит к словам цепляться! Я вам даю ценную информацию. Используйте ее, и получите хороший навар. Потому что Оганес будет гнать, что это, мол, славянская кустарщина, это никому не интересно, и что в лучшем случае двадцатка сверху.
Ошурков поразмыслил.
Делать ему больше нечего, как самому, минуя Саргосяна, торговать антиквариатом, еще и настолько стремным. Но… в конце-то концов, тачку давно надо в ремонт загнать, а бабла лишнего нет. Не лишнего, впрочем, тоже. А еще ипотеку гасить и сауну на фазенде достроить…
В Ошуркове пробудился давно спавший крепким сном авантюрист.
- Ладно, - наконец, кивнул он. – Считай, я списал твой долг. А в следующий раз осторожнее давай! Чтобы больше мой кабинет никто штурмом не брал, ясно?
- Ясно, Максим Никитьич, - ответил Клебан и вышел.
Накануне ему позвонил Цыплаков и рассказал, что нашел-таки описание последних часов воеводы Затокинского. Причем нашел гораздо быстрее, чем рассчитывал, исходя из своего опыта архивиста. (Там ведь залежи, Игнат, от пола до потолка залежи, а этот документ словно нарочно поближе устроился). Громовласу воздалось по всем грехам сразу, и стойкость, которую он проявил, не вызвала у монаха-хрониста никакого восхищения, ибо он, разумеется, приписал ее поддержке самого сатаны. Единственная просьба, с которой Громовлас снизошел до своих палачей – позволить ему напиться своей крови. И «питьё» поднесли ему в его собственном, с родовым гербом, сосуде. Приложились к сосуду и пятеро его дружинников, ожидавших своей участи с равнодушным высокомерием, словно ведая о смерти нечто, никому иному не ведомое.
Из рук в руки ставец прошел полный круг. Очевидно, тогда и потерялась крышка. Громовлас с усмешкой предложил испить и палачам, но те, разумеется, отказались, и, укрепив себя молитвами, поспешили закончить дело.
Но и для палачей наступал уже отмеренный срок, и молитвы не спасли их. В ночь на постоялом дворе они напились, отдыхая от тяжких трудов, а на рассвете всех троих сыскали подле эшафота - три разорванных в клочья тела. Что за дикого зверя повстречали они в темноте, или то был сам нечистый - хронист из монастыря ответа не знал и явно не хотел узнать его.
Клебан раздумывал о том, что воевода Затокинский, изничтожавший всеми доступными способами сборщиков податей и вымогателей долгов, по сути, отстаивал простое человеческое право – не платить. Но продать за долги е г о собственное имущество – деяние, которому прощения категорически нет. Священный гнев дал Громовласу силу и власть вмешаться, хоть и опосредованно, в омерзительные делишки топчущих землю, присовокупив безлимитный трафик неизвестного сотового оператора. С какими бы словами ни обратился воевода к покойному коллектору, тот не мог не понять – здесь не обычный наезд, здесь всё обычное кончается.
В чистом небе над зданием офиса чуть слышно раскатился гром…
Комбриговы Дачи
Комбриговы Дачи
Олег Новгородов
В тот раз Бобров отправился на дачу электричкой: машина потребовалась жене, это было срочно и не обсуждалось, а служебный УАЗ прозябал в автосервисе. Взяв билет и миновав скопище гастарбайтеров, он очутился на перроне. До поезда оставалось около получаса, которые он проводил в свое удовольствие: купил в ларьке что-то съестное (на ценнике значилось «шаверма»), изрядно «желтую» газету с крикливыми заголовками на титульной странице и обосновался на скамейке подальше от толпы.
Вокзалы, это глыбы мироздания, которые почти не меняются, а редкие перемены невооруженным взглядом и не заметишь. Можно сколько угодно их совершенствовать, перестраивать и оснащать системами распознавания лиц, но сонмы попрошаек, бездомных, карманников и транзитных пассажиров быстро возвращают вокзальной инфраструктуре «надлежащий» вид. Бобров листал таблоид, а мимо курсировали бойцы транспортной полиции - тощие, прыщавые пацаны призывного возраста. На их физиономиях читалась паника новорожденных, отпущенных погулять по родильному отделению. Должно быть, более матерые коллеги оставались тем временем «на подхвате» – покуривали и расслаблялись где-то в тенечке.