- Я думала, они знают, кто у них в палате находится…
- Это аварийная палата, ее перед ремонтом расселили. Там отделение бюджетное, а не коммерческое, в каком подружка твоя шаурму хомячила. Сабина бабушку туда положила, чтобы не оставлять в коридоре. А охранники несколько дней стояли на ушах, потому что кто-то проник в главный корпус, и его не могли найти. Обшарили все закутки, и ничего, хотя на камерах то и дело баба в маске мелькала. Но почему обязательно Халида? Может, просто какая-то больная на голову.
- Но она и должна быть больная на голову, - промолвила Ольга. - У нее было жутко изуродовано лицо. Пластическая хирургия помочь не могла, там все оказалось очень плохо. И она постоянно мучилась от боли. Сиделка делала ей инъекции. Совершенно логично, что она съехала с катушек.
- В таком случае, - перебила ее Агнешка, - еще более логично ей было бы покончить с собой задолго до наших дней. А не навещать старую бабку Лилию в ее смертный час.
- Вот именно, - ответила Ольга. - Халида покончила с собой. И тут уж я ничего не могу тебе объяснить.
____
-5-
Еще семь часов беспросветного поиска, и никакой награды участницам конкурса… Они шерстили поселок, улица за улицей, двор за двором. Дважды они заблудились, и Агнешка по карте (навигатор в телефоне то работал, то не работал) выбиралась к торговым рядам, "Продмагу" и "Ручейку". Восемь раз у них попросили на опохмел. Одиннадцать раз обложили херами. Один раз полицейские проверили документы, причем почему-то только у Агнешки, хотя блондинка совала свой паспорт, повторяя: вот, вот.
Они заглянули на ярмарку "Рыба Мёд Икра", купили несколько баночек мёда в разных местах и расспросили продавцов. Но никто не знал Алёну, внучку Лилии Ивановны, а если кто-то и знал, то не пожелал в этом признаваться.
Даже Ольга, свято верившая в существование внучки, впала в глубокую задумчивость.
Они остановились в тесном проулке, и Ольга достала сигарету.
- Дай и мне, - попросила Агнешка.
- Ты же не куришь, - удивилась блондинка, протягивая ей пачку.
- С тобой закуришь и запьешь, - честно сообщила Агнешка. - Оль, вернись в реальность. Если Алёна и существует, нам ее не найти. Мы не фээсбешники. Мы просто теряем здесь время. Ну? О чем ты думаешь?
Ольга сделала длинную затяжку.
- Я думаю, почему Халида села за руль пьяной, - произнесла она.
- Угу, - кивнула Агнешка. Она уже убедилась, что блондинка - большая искусница задавать неожиданные вопросы, особо на них не отвечая. - Это самое для нас важное здесь и сейчас.
- Да, - серьезно отозвалась Ольга. - Почему-то это очень важно. Видишь ли… Я могу чувствовать людей. Даже если никогда их не видела, а только слышала что-то. Халида не собиралась снова влипать в неприятности. Во-первых, она в этом поклялась, во-вторых, у нее были огромные планы, учеба, карьера, она за границу уехать хотела. И вела она себя тихо - ну, в ее понимании, конечно, характер-то никуда не денешь. Она обожала пакостить.
- По-твоему, кто-то умышленно ее напоил?
- По-моему, да. Халида много грозилась, но она была просто злой, агрессивной и не очень умной. До нее так и не дошло, что она наговорила много лишнего и нажила себе врага.
- Лилию Сумарокову? Она пришла по типу мириться, изобразила простецкую бабу, принесла с собой выпивку, а потом подбила Халиду поехать кататься?
Ольга промолчала.
- Ладно, Оля. Допустим, ты чувствуешь людей и их побуждения. Тогда скажи мне, каким чертом она, через сорок лет после самоубийства, приперлась к Лилии в больницу? Или ее тогда откачали, не?
- Нет. Ее нашли уже мертвой. Там что-то другое, о чем я даже и думать не хочу.
Женщины посмотрели друг на друга и отвели глаза.
***
Кафе "Ручеек" было всё же не самым посещаемым заведением в поселке. Сюда приходили, в основном, взять что-нибудь на вынос. Агнешка и Ольга уселись за "свой" столик возле окна, и Агнешка, собравшись с мыслями, сказала:
- Мне случалось сталкиваться с… скажем, с явлениями, в которых не всё объясняется законами физики. Как бы матрица лагает. Не ешь грязными руками, алё, на, салфеткой протрись! По нашей работе с чем только не столкнешься. Но там было проще. Можно проигнорить некоторые детали, а из остального построить ровненькую схемку. А мы ввязались в какое-то действо, и оно не закончилось со смертью Лилии, оно продолжается до сих пор. Завтра я возвращаюсь в Москву, и ты едешь со мной, это решено. Начнешь упрямиться - поставлю тебе ночью волшебный укол, и у тебя до самого дома будет приход.
- Ты всегда возишь с собой спецпрепараты? - осведомилась Ольга, глядя в зеркальце и подкрашивая губы. Надкушенный эклер она положила прямо на стол.
- Послушай, до сих пор я считала, что наша затея - невинная блажь из желания сделать добро незнакомой Алёне. Ладно, я не против добра. Но сейчас я так не считаю. Мы играем стрёмные роли, нам не дали прочесть сценарий, и что нам светит по сюжету - отдельный вопрос. Я уже молчу, что точно к нашему приезду в поселке появилась стая бешеных собак. Хорошо, что мы на них не наткнулись, а то бы мой баллончик не помог. Или ты умеешь собакам зубы заговаривать?
- Не умею. Мне тоже не хотелось наткнуться на стаю. Они следили за нами. Я видела. Десять, пятнадцать собак. На волков похожие. У одной слюна из пасти лилась.
Агнешка, редко ругавшаяся матом, отпустила несколько крепких словечек.
- …дь! И ты молчала?!
- Не хотелось, чтобы ты нервничала.
- …ц. Оля, это просто …ц. У меня, …дь, других слов нет и не будет.
- Не ругайся. - Ольга закрыла пудреницу и убрала ее в сумку вместе с помадой. - Я ужасно расстроилась. Мы должны были ее найти сегодня.
- Должны мы, как же. Никому мы ничего не должны. - Агнешка осеклась и пробормотала: - Черт! Мы облазили весь этот злогребучий поселок от края до края. Везде, везде мы спрашивали про Алёну. Везде, блин. Кроме самого очевидного места.
Она вылезла из-за стола, подтянула джинсы и подошла к раздаче.
- Здрасьте, Алёна, - сказала она азиатской кассирше. - Ну мы вас обыскались.
***
Ольга тоже подошла, на ходу жуя эклер.
- Но, - робко заметила она через Агнешкино плечо. - Но ведь у нее…
- Главврач поликлиники, - без выражения произнесла Агнешка. - Романов Евгений Львович. Я ему экзамен сдавала. Сейчас ему уже за семьдесят. Один из лучших трансплантологов был.
Кассирша положила на прилавок левую руку. Шрамы на безымянном пальце и мизинце были почти не видны, но они были.
- Да, - сказала она. - Мне пришили пальцы, успели. Очень повезло. Я лишь недавно выяснила, кто меня оперировал… Если бы сержант, сам с раздробленным коленом, не схватил меня в охапку и не доставил в больницу за пять минут, я бы осталась инвалидом.
- А нынче он в отставке и караулит поликлинику, - констатировала Агнешка. - Ну так как правильно вас звать-то? - сварливо уточнила она. - Алия? Алтынай?
- Нет, правильно - Алёна. Я метис. Верка со "скорой" сказала, что вы меня ищете. Зачем я вам?
- Ваша бабушка Лилия Ивановна скончалась на девяносто третьем году жизни, - ответила Агнешка. - Вы получаете в наследство двухкомнатную квартиру в Москве, в хорошем кирпичном доме, метро Выхино. Последним желанием Лилии Ивановны было, чтобы вас нашли и оповестили. Теперь вы оповещены, а дальше сами разбирайтесь. Ольга, мы уезжаем.
Она двинулась обратно к столику, но Ольга медлила, наблюдая за кассиршей. А та с испугом пробормотала:
- Это… нее, мне ничего не надо.
- Что вам не надо? - резко обернулась Агнешка.
- Вот именно, - подхватила Ольга. - На вашем месте я бы близко к этой квартире не подходила. Мне очень нужно было вам об этом сказать. И убедиться, что вы поняли.
- Я понимаю гораздо больше, чем вы, - отрезала Алёна. Она повесила на дверь табличку "Технический перерыв" и задвинула щеколду. - Давайте посидим, я вам все расскажу. Пирожные за счет заведения.
- А вас не уволят? - забеспокоилась Ольга.
- Это моё кафе, - объяснила Алёна. - У меня еще девочка работает, она сейчас на больничном. Ничего страшного. Вы же приехали в такую даль, с ног сбивались. Спросили бы меня сразу, вот же лицензия над прилавком: Алиева Алёна Жунсоевна…
- А мы лёгких путей не ищем, - раздраженно буркнула Агнешка. Вот это она лоханулась, теперь всю жизнь будет лицензии читать.
Алёна набрала из буфета сладостей, сложила в вазочку и поставила ее перед гостьями.
- Вот что тут самое главное, - начала она. - Моя бабушка Лилия Ивановна ненавидела меня и мою маму.
Ольга потянулась к вазочке.
- Ненавидела? - насторожилась она. - А за что?
- В душе не ведаю, за что, но ненавидела. Мы чем-то мешали ей, очень мешали, но она никогда прямо не говорила этого. Она вообще была очень скрытной. Мы и не общались почти: она работала в деревне, откуда Верка-фельдшер родом.
После войны Лилия выступала с концертами перед фронтовиками, и на одном из них познакомилась с сотрудником военного архива. Они поженились, прожили вместе почти десять лет. Дедушка перенес несколько тяжелых контузий и нуждался в серьезном лечении, но не мог оставить работу даже на день. В пятьдесят шестом году он скоропостижно скончался, но перед этим нашел что-то в спецхране. Что-то такое, чего нельзя было находить ни ему, ни кому-либо еще. Но он не просто нашел это. Он оставил в дневнике подробные записи и анализ обнаруженных документов. Лилия прочла дневник, и у нее зародился идефикс, соответственно которому она и стала действовать.