На этом завершилась ее первая, едва начавшаяся, история влюбленности. Оставшееся время она всячески избегала ничего не понимавшего юношу. Подругам она тоже ничего не объяснила и вздохнула с облегчением, когда наконец смогла вернуться домой. Николай, который остался в лагере, каким-то образом раздобыл ее адрес, и она некоторое время получала от него чрезвычайно романтические письма. Он писал ей о своих чувствах, о том, что очень скучает без нее, ходит туда, где они бывали вместе, сидит на лавочке, на которой она так часто сидела, а он рисовал ее. Эти письма оставляли ее совершенно равнодушной, и она была только рада, когда их поток иссяк.
В отличие от прикосновения более чем тридцатилетней давности, сегодняшнее было явно многообещающим.
Концерт закончился, на них обрушился шквал аплодисментов. Вокруг обсуждали сюрприз – именно так было заявлено в программе. Кто-то считал, что он удался на славу. Другим казалось, что организаторы в своем стремлении устроить нечто оригинальное перемудрили и концерт получился на редкость занудным. Некоторые находили, что представление приобрело не радостный, а какой-то трагический оттенок, было больше похоже не на праздник, а на поминки. Если бы поинтересовались мнением Татьяны, она вряд ли бы нашлась что сказать. Она аплодировала, а сама судорожно думала о том, как же им с Борисом теперь вести себя друг с другом. Татьяна боялась посмотреть на него, но когда наконец решилась, то выражение его глаз, еще более радостное, чем прежде, сразу усмирило нервозность, поселившуюся в душе. Ей стало легко и тоже радостно.
И все случившееся после концерта было таким же светлым и прекрасным, как и этот обмен взглядами, предрешивший события ночи.
Когда утром Татьяна проснулась, Бориса уже не было в номере. Она посмотрела на часы и ахнула: почти десять! Встав, она заметила записку на столе: «Танюша, совсем забыл, что в девять прослушивание кандидатов на будущий год. Меня пригласили принять участие. Это рядом с моей гостиницей. Подходи туда к двенадцати. Пообедаем и пойдем в горы. Все было прекрасно! Целую, целую мою ненаглядную!»
Татьяна оделась для прогулки в горах, позавтракала и вышла на улицу. Ей не хотелось сидеть в номере. Погода была восхитительная, под стать ее настроению. Она решила пойти к гостинице Бориса и ждать там, ей не терпелось его увидеть. Но по мере приближения к гостинице, в которой жил Борис, ее шаги все замедлялись.
«Куда я так бегу? Что это со мной? И так ли уж хочет он меня видеть? Кинулась ему в объятия, ну он и воспользовался. Зачем отказывать себе в удовольствии? А я уж и навоображала себе бог знает что! Если бы мне сказали, что я способна лечь в постель с мужчиной, практически ничего о нем не зная, я бы не поверила. Еще бы! Соскучилась по ласке. Когда я последний раз с мужиком спала?»
Татьяна быстро прикинула, сколько лет прошло с момента ее развода с мужем, Анатолием. Срок выходил солидный, немудрено было и голову потерять. Когда она все-таки вошла в гостиницу, часы показывали половину двенадцатого. «Рано я пришла. Но ничего, узнаю, здесь ли он. Господи, я же даже фамилии его не знаю!» – но она все-таки заставила себя подойти к стойке регистрации.
– Monsieur Boris, le musicien Russe, est à l’hôtel14? – давно она не чувствовала себя столь глупо.
– Oui, il est revenu15, – как ни странно, консьерж сразу понял, о ком идет речь.
– Quelle numéro, s’il vous plaît?16
– 15, deuxième étage.17
Поблагодарив, она поднялась пешком на второй этаж и пошла по коридору, отыскивая комнату.
Из-за двери, на которой красовалась цифра пятнадцать, доносилась русская речь. У нее отнюдь не было желания подслушивать, но говорили очень громко. Татьяна в нерешительности остановилась, не зная, постучаться или уйти
– Нет, это ты меня послушай! – раздался низкий мужской голос.
«А… Это его приятель, Влад, – догадалась Татьяна. – Нет, не буду заходить», – решила она.
– Она, конечно, не молодуха и красавицей не назовешь…
Татьяна, уже собравшаяся пойти вниз, в холл, и там дождаться, пока уйдет приятель Бориса, застыла на месте.
– Зато при деньгах. Там и машина BMW, и отель нехилый, и прикиды клевые. Я в них толк понимаю. Так что все в ажуре, будь спокоен. – Влад говорил напористо.
«Боже мой! Это же они меня обсуждают!» – у Татьяны так застучало в висках, что она не расслышала реплики Бориса, который говорил довольно тихо.
– Скорее всего, и при красном паспорте с белым крестиком. А чего еще нам надо? – сказав это, Влад расхохотался.
Татьяна начала медленно пятиться от двери. Она пятилась, но гогот настигал ее. Тогда она повернулась и побежала вниз по лестнице. Потом выскочила на улицу и почти бегом направилась к своей гостинице. В гостинице она быстро покидала вещи в чемодан и спустилась в холл. Оплата номера заняла еще десять минут. Администратор лишь задала вопрос: «Вы еще вернетесь? У вас три ночи зарезервированы?» Услышав «нет», поинтересовалась: «У мадам все в порядке? Вас что-то у нас не устраивает?» Услышав еще одно «нет, все в порядке», успокоилась и пожелала счастливого пути.
Сев за руль, Татьяна поняла, что вести машину не сможет. Руки, лежавшие на руле, дрожали. Она порылась в косметичке, где обычно лежали кое-какие лекарства. Не найдя ничего подходящего, все-таки завела мотор. Когда выехала на улицу, в зеркале заднего обзора увидела Бориса, поднимавшегося по ступенькам главного входа в ее гостиницу. Татьяна испуганно пригнулась, будто он мог заметить ее.
Немного отъехав от Вербье, остановилась на первой же стоянке. Вышла из машины, отошла немного в сторону от дороги и присела на большой валун, стоявший под елью. Дерево было старое, и его мощные разлапистые ветви полностью скрывали ее от взглядов водителей проезжавших машин. Татьяна хотела успокоиться, прежде чем начать спуск по горной дороге. Ее все еще била дрожь. Но успокоиться не удавалось.
А в ушах по-прежнему звучал смех, но уже не Влада, а мужа. Почему Алексей тогда засмеялся? Они тогда вдвоем отдыхали в Болгарии. Дочку отвезли к его родителям на каникулы, а сами решили вдвоем отдохнуть. Надо честно признаться себе: у нее теплилась надежда на то, что им удастся разворошить и вновь разжечь уголья почти совсем угасшего семейного очага. Что было смешного в том, что вернувшись в гостиницу после прогулки, она застала его в постели с какой-то девицей. Алексей ничуть не смутился. Он просто встал, накинул халат, другой подал девице и со смешком сказал ей: «Давай, поторапливайся, не видишь, жена заявилась!» А потом, взглянув на Татьяну, добавил: «А может, нам на троих сообразить? Как вам мое предложение?» И захохотал… Она столько лет терпела его измены. Но этот смех… Его она не смогла простить. Скорее всего, этот резкий, громкий гогот, как ножницы, перерезал последнюю ниточку, связывавшую их.
Опять гостиница. Прямо рок какой-то с этими гостиницами. Хотя, наверное, люди, оказавшись вне стен дома, и ведут себя не так, как в обычное время. Раскованнее, что ли. Вот и она расковалась… Дура! Решила, что ей, наконец, повезло. Счастье привалило! Как же, привалило. Держи карман шире! Ее просто хотели развести. Так это у них, что ли, называется. Подцепил, значит, Борис богатенькую стареющую особу. Жиголо несчастный! И еще все про меня Владу рассказал. И про гостиницу! И про мою машину как-то узнал! А платье Влад сам видел! Интересно, на что они рассчитывали? Деньгами, что ли надеялись у меня разжиться или что?
Татьяна рассмеялась. Не заплакала, хотя очень хотелось, а засмеялась. «Какие же они дураки! BMW, шикарная гостиница, наряды. Боже мой, если бы они знали, что машину я в лизинг взяла, в дорогую гостиницу попала случайно, платье такое шикарное купила впервые в жизни. Наверное, еще и коктейль перед гала-концертом произвел впечатление. Еще бы, зал для почетных гостей, да и пригласил меня туда не кто-нибудь, а сам господин Блейк, известный меценат! И билеты предоставил в первых рядах партера! Тут уж никаких сомнений быть не может. Важная особа. Да если бы вы знали, господа, что та, кого вы на крючок подцепили, практически безработная. Вот сейчас приеду в Женеву и узнаю, что меня увольняют». Тут Татьяне стало очень жалко себя и она, наконец, расплакалась. Слезы помогли. Посидев еще немного и успокоившись окончательно, Татьяна вернулась к машине.
До Женевы было недалеко, полтора часа езды. Торопиться было некуда, и Татьяна ехала не спеша. Ей вдруг пришла в голову странная мысль. А не может ли быть, что все происходившее в Вербье было подстроено, и ее просто загоняли в нужную лузу, как шар на бильярдном поле. Она перебрала все события этих трех дней. Первый вечер в зале Комбин. Этот мужчина, сидевший рядом и так слушавший музыку, что стал частью ее, а она частью него. Нет, она оказалась в соседнем кресле по чистой случайности. Это она увидела свободное место и пересела. После концерта она случайно натолкнулась на Бориса, выходя из отеля. На следующий день она случайно встретили его на мастер-классе. Нет, все это не было подстроено. Это точно. Случай свел ее с Борисом, но и спутал его карты тоже случай. Если бы она не пришла в гостиницу чуть раньше и не услышала его разговор с Владом…
Почему-то вспомнилась где-то прочитанная фраза Дюма: «Случайность – запасной фонд Господа Бога».
«Но и что же это все значит? То подстроили мои встречи с Борисом, то устроили так, чтобы я от него сбежала. Похоже, там наверху просто заскучали и решили развлечься, поиздевавшись надо мной».
Вернувшись в Женеву, Татьяна на следующий же день вышла на работу, хотя у нее и оставалось еще три дня отпуска. Ей было невыносимо сидеть дома, перед глазами все время вставало лицо Бориса, она слышала его голос, снова и снова проживала каждый момент, проведенный с ним вместе. И как бы она ни убеждала себя, что должна прекратить думать о нем, это ей не удавалось. Она могла бесконечно повторять, что этот человек подл, низок, ничтожен, но легче не становилось.