Ольга не сомневалась: тетя Нина никогда не пожалела о том, что сделала этот шаг. Не так уж много на свете мужей, которые и в старости с такой любовью смотрят на свою жену. И все же, способна ли любовь одного заполнить отсутствие ее у другого? Наверное, нет. Иначе не были бы так редки тетины улыбки.
А с фотографии на Ольгу смотрела девушка, которой хотелось не только улыбаться, но и смеяться. Скорее всего, она и рассмеялась. Уже после того, как фотограф сказал свою традиционную фразу: «Внимание, сейчас выпорхнет птичка!» и сверкнула белая магниевая молния. И этот так и не увиденный нами смех остался там, в прошлом. Он был предназначен тому, кто подарил ей ландыши.
И тут Ольга явственно услышала голос тети Нины.
– Устала я жить. Да и заждались меня там мои…
Вечер в Тоскане
То адский ветер, отдыха не зная,
Мчит сонмы душ среди окрестной мглы
И мучит их, крутя и истязая.
Когда они стремятся вдоль скалы,
Взлетают крики, жалобы и пени,
На господа ужасные хулы.
И я узнал, что это круг мучений
Для тех, кого земная плоть звала,
Кто предал разум власти вожделений.
– Боже мой! Куда мы попали? И холод какой, я здесь замерзну! – Оксана беспомощно оглянулась на мужа.
– Говорил тебе, оденься потеплее!
– Но Антонио сказал, что мы едем на виллу к преподавателю игры на флейте. Кто же знал, что вместо этого окажемся на развалинах в духе Пиранезе!
Оксана с мужем проводила летний отпуск у друзей в Тоскане. Они приезжали сюда уже четвертое лето подряд. Правда, этой весной они твердо решили поехать куда-нибудь в другое место, но Антонио, их итальянский приятель, узнав об этом, так расстроился и так усиленно уговаривал не изменять традиции, что они не смогли ему отказать.
Много лет назад Антонио купил недалеко от Лукки, на холмах, большой участок земли, на котором стояло несколько полуразрушенных сооружений. Восстановление зданий, оказавшихся частью монастыря, потребовало многих лет, огромных усилий и немалых денег. Но результатом стала великолепная усадьба в типично тосканском стиле, выдержанная в красно-охристых тонах. Дом стоял на холме. Внизу в долине, затянутая легкой серо-голубой дымкой, столь типичной для тосканских пейзажей, угадывалась Лукка. По вечерам она уже не просто угадывалась, а манила сотнями разноцветных огоньков, которые ближе к ночи сливались с мощными всполохами закатного разноцветия.
Оксане казалось, что она не только в другой стране, но и в другой эпохе. Этому способствовала прежде всего внешность владельца поместья. Высокий, крупный, величественный, с гордо посаженной головой, полный сознания собственного достоинства, но без тени снобизма или тщеславия, Антонио прекрасно вписался бы в любую фреску Доменико Бигорди по прозвищу Гирландайо. Тем более, как и большинство персонажей Гирландайо, он был выходцем из аристократического рода. Его жена Бингул, турчанка по происхождению, была интересна той восточной, немного грубоватой красотой, которая, к сожалению, так быстро увядает. На первый взгляд в этой паре доминировал Антонио. Но после первого же вечера, проведенного в их обществе, Оксане стало ясно, что движущей силой в этой семье является Бингул. В ней чувствовалась энергия, внутренняя сила, уверенность, и вы неизбежно подпадали под обаяние ее личности.
Утренний завтрак в саду за длинным столом под тенью столетних оливковых деревьев плавно переходил в обед. Расходились для недолгого послеобеденного сна и плавания в бассейне. Ужин, начинавшийся около восьми, мог с легкостью закончиться далеко за полночь, когда все возможные и невозможные звезды и созвездия, казалось, специально высыпали на низко подвешенное небо, чтобы доставить хозяевам и гостям помимо гастрономического еще и эстетическое наслаждение. За столом гости не только услаждали свои желудки, что в Италии не так уж и сложно, но и удовлетворяли свои потребности в интеллектуальных беседах. А это по нашим временам уже большая редкость. И здесь пальма первенства принадлежала Бингул, а не Антонио. Именно она каждый раз, когда беседа уже замирала и гости начинали переглядываться, не зная, удобно ли еще немного просто так посидеть, наслаждаясь этим чудным тосканским вечером, или пора уходить, Бингул подбрасывала очередную тему для обсуждения, как умелый истопник подбрасывает полено в топку именно тогда, когда огонь затухает.
Однако в организации развлечений не было равных Антонио. Он постоянно придумывал, куда еще надо свозить гостей, что стоит им показать. И теперь Оксана проклинала именно Антонио, принявшего приглашение флейтиста.
– Нет, это невозможно! – Оксана пыталась пройти вглубь двора по выложенной из битого кирпича и камней узенькой дорожке. – Ты посмотри, здесь везде грязь.
– Ты как цапля на грядках! – рассмеялся Николай.
В своих белых брюках, легкой шелковой блузке и белых босоножках на каблуках она и впрямь выглядела здесь нелепо.
– Где это ты видел цаплю, разгуливающую по грядкам? И откуда здесь взялись грядки? Кроме развороченной земли и бурьяна я ничего не вижу! – Оксана оставила попытку прогуляться и вернулась к дому.
– Да, неплохое место для сторожевой башни, но вот поселиться здесь я бы ни за что не согласился, – Николай с сомнением огляделся по сторонам. – Странно, Винченцо сказал, что они давно здесь живут, а выглядит все как в разгар стройки.
Винченцо – тот самый преподаватель музыки, к которому они и приехали в гости, – встретил их на заправочной станции, куда они больше часа добирались от поместья Антонио. Потом они долго петляли за ним по дороге, забираясь все круче и круче в горы. Наконец, возле какой-то деревянной хибары Винченцо остановился. Он заявил, что Антонио должен оставить свое громоздкое «Вольво» тут, а дальше они поедут на его машине, лучше приспособленной к езде по горной дороге. Увидев недоумевающие взгляды своих гостей, он объяснил, что дорога такая крутая и разбитая, что иначе нельзя. Первыми в машину Винченцо усадили Оксану и Николая, а Антонио и Бингул остались ждать второй ездки. Уже на первых метрах Оксане стало ясно, что Винченцо не преувеличивал опасность передвижения по данной местности. Честно говоря, ей вообще не верилось, что она доедет живой и невредимой. Дорога взбиралась все круче и круче, порой подъем шел под углом в сорок пять градусов, а то и больше. Камни, которыми она была кое-где выложена, создавали скорее проблемы, чем помогали. Машину трясло и раскачивало из стороны в сторону. Подскочив в очередной раз на особенно крупном булыжнике, машина угрожающе наклонялась на бок. Когда они нависали над обрывом, Оксана, вцепившись руками в сиденье, молилась всем богам – христианским и языческим, – чтобы и на сей раз пронесло, миновало…
А Винченцо как ни в чем не бывало крутил баранку, с усмешкой поглядывал на Оксану и с юмором повествовал о том, куда они едут.
Дед Винченцо жил в деревне, расположенной в долине, но много лет назад он, большой оригинал, купил участок земли на высокой горе. Вся деревня над ним потешалась. Там стояла давно разрушенная и никому теперь не нужная дозорная башня, построенная бог знает в каком веке. С тех пор гора вся заросла деревьями, но когда-то никакого леса здесь не было, и вид с вершины открывался на всю долину. Сам дед так никогда и не поселился на горе, но завещал участок детям.
Оксана от страха плохо воспринимала то, что рассказывал Винченцо, но, услышав, что вилла профессора на самом деле сторожевая башня, поняла, что даже если они и доберутся живыми до места назначения, их испытания на этом не кончатся. И оказалась права.
– Господи, и чего было тащиться в этакую даль на ужин! – продолжала возмущаться Оксана. – И все Антонио! У него просто шило в одном месте! Это не я, это моя бабушка так говорила, – отмахнулась она от осуждающего взгляда мужа.
– Не ворчи, тебе это не идет. Антонио в лепешку расшибается, чтобы тебя ублажить, а ты недовольна. Мне кажется, он к тебе неравнодушен.
– Когда кажется, креститься надо!
– Я так понимаю, это тоже из репертуара твоей бабушки, – усмехнулся Николай.
– Ну и что? А про Антонио – ты сморозил глупость. Он – монумент. А монументы не влюбляются. Разве что в себя! И с чего это тебе такое в голову пришло?
– Во время пикника он от тебя просто не отходил.
– Ерунда! Просто он видел, что я неловко себя чувствую среди этой разодетой публики, вот и не оставлял одну. – Оксана попыталась закутаться в легкую шаль, которая не столько согревала, сколько дополняла ансамбль. – С этими итальянцами никогда не знаешь, чего ожидать, Когда приглашают на ужин, завозят в какое-то разбойничье логово, а зовут на пикник – оказываешься на светском рауте.
Несколько дней назад Антонио повез их к знакомым на агротуристическую ферму. По его словам, там должен был состояться пикник по поводу выхода в свет мемуаров одного из членов семейства. Оксана и Николай оделись по-спортивному: джинсы, легкие свитера. Пикник, да еще ближе к вечеру – какая еще может быть одежда? Тот факт, что Антонио вырядился в белые брюки и блейзер, их не смутил: даже к завтраку тот являлся в накрахмаленной до полотняной твердости рубахе, а к ужину каждый раз облачался в новый пиджак. Единственная вольность, которую он себе позволял, находясь на природе, это отсутствие галстука. Бингул неважно себя чувствовала и осталась дома. Втроем они с трудом влезли в крошечный Fiat Uno. Эту машину Антонио специально держал для поездки по местным узеньким дорожкам, петлявшим по тосканским холмам. Вскоре въехали на большой участок выравненной земли, использовавшийся как парковка. Со всех сторон на эту импровизированную стоянку съезжались такие же малюсенькие мини куперы, форды фиесты, митсубиси кольт, тойоты ярис… и прочая автомобильная мелочь. Из них, кряхтя, вылезали… дамы, если не в кринолинах, то, во всяком случае, в вечерних туалетах, а порой даже в шляпах. И мужчины – в костюмах или, как минимум, по примеру Антонио, в блейзерах. Оксана накинулась на Антонио: как он не предупредил их о том, что здесь планируется светский раут? Но тот лишь беспомощно развел руками. «Если бы Бингул поехала, – подумала Оксана, – то она непременно позвонила бы и уточнила, что за мероприятие планируется».