ал себя не в своей тарелке, не мог взять нормальный тон. Закончил и вовсе дурацким вопросом: «Я тебя не шокировал своим звонком?»
5 ноября
Сегодня было собрание инициативной группы. Я шел на него и немного нервничал, сам не мог понять отчего. После того моего звонка мы с Верой не виделись, но перезванивались по поводу книги. Иногда я ловил себя на том, что мне хочется ее увидеть. И вот, наконец, мы встретились. Мне кажется, я вел себя естественно и ничем не выдал своего волнения. Да собственно, я и не волновался, это не то слово. Просто я был несколько возбужден и более разговорчив, чем обычно. Думаю, никто ничего не заметил. Хотел пригласить Веру после собрания в кафе, но так и не решился. А жаль. Следующая встреча будет только после Нового года. Надо подождать, пока все, кто обещал, напишут материалы для книги. Да и ребята должны прислать свои биографии в конце года.
25 ноября
Заходил Василий. Наше общение все чаще происходит по одной и той же схеме.
– Ну, как дела?
– Плохо.
– Что так?
– Опять поссорились. Ксения меня достала своим нытьем!
– Не она тебя достала, а ты ее!
– Так я еще и виноват?
– Конечно, я уже сто раз тебе говорил, что противно смотреть, как ты ее мучаешь: или женись, или оставь девушку в покое.
Примерно такой диалог с вариациями у нас повторяется уже на протяжении последних четырех лет. Заморочил девчонке голову. Ксения из-за него бросила своего итальянца, который жениться обещал. Во всяком случае, у него она работу интересную имела и деньги приличные. Как его бросила, пришлось с фирмы уйти – итальяшка все закатывал сцены ревности. А наш Василий еще тот фрукт оказался. Ее мучает и сам мучается.
Куда только ум весь его подевался? Пропивает он его потихоньку. Удивительно слеп бывает все-таки человек. Ведь он болен, а рядом лекарство, вот оно – бери и пей. Все просто и ясно.
30 ноября
Василий совсем с катушек слетел… На последнее собрание, где мы книгу обсуждали, пришел подвыпивши, начал всем плакаться, как ему тяжело. И жену он, видите ли, все еще любит. И денег у него нет на то, чтобы новую семью завести, да еще и алименты платить. И вообще, больно Ксения красивая, как бы потом не загуляла. В общем, бред, да и только.
– Статью про нашего Василия я бы озаглавила «ТТТ», – сказала Вера, когда он ушел.
– А что это значит? – не понял я.
– Знаешь, когда я была в Индии, то узнала, что у каждого сикха обязательно должно быть пять предметов, начинающихся на букву «к». Это «кеш» – никогда не стриженные борода, усы и волосы. Потом «кангха» – гребень, помогающий уложить волосы; «кара» – стальной или железный браслет на правой руке; «качх» – штаны особого покроя и «кирпан» – меч. Именно все это, а не тюрбан, как думают многие, и определяют суть настоящего сикха. Тюрбан им нужен для того, чтобы прятать под него длинные волосы. Так вот, еще в Индии мне пришло в голову, что и многих европейских мужчин можно тоже охарактеризовать пятью словами. Только начинаются они на букву «т», а не на «к». И определяют суть внутреннюю, а не внешнюю.
– Интересно, мне что-то ничего такого на букву «т» не приходит в голову.
– Базовых характеристик три: тряпка, трус и трепло.
– Так… ясненько. Ты сказала пять, какими же еще эпитетами ты одарила род мужской?
– Как тебе вот эти: трахальщик и тугодум?
– Слушай, ты так обозлилась на род мужской, а сама замужем. И, если не ошибаюсь, второй раз. Какая-то неувязочка получается…
– Ну, первый полностью подпадал под категорию «ТТТ». Потому и разошлись очень быстро. А второй муж – археолог. Знаешь, трусы и тряпки в этой профессии не слишком приживаются. И чем еще хорош муж-археолог, да еще увлеченный своей профессией? Он вечно в экспедициях, ты с ним в основном по телефону общаешься, – рассмеялась Вера.
Я долго с ней спорил насчет этой дурацкой теории, как-никак мужская честь задета. Но, придя домой, задумался. Конечно, она все сильно преувеличивает. Ей вообще всегда был свойствен максимализм. Но вообще-то много развелось среди мужиков этих «тэтэтэшников». В чем тут дело?
У Веры на этот счет интересная теория. Она считает, что мужчин развратил комфорт. Что изначально характеризовало мужчину? Способность переносить лишения. Он часто жил в отсутствии комфорта физического – ведь мужчина значительно больше, чем женщина, находился в пути, вне дома. Не менее, а может и более важно было его умение мириться с отсутствием комфорта психологического. Он должен был порой вести себя жестоко и даже убивать себе подобных, не воспринимая это как трагедию. Нынешний же мужчина, избавленный от необходимости бороться, защищаться, сражаться и убивать, конечно, в чем-то выиграл. Но проиграл, по мнению Веры, в главном – утерял свою мужественность. Причем настолько, что стал неспособен принимать решения, которые создают для него дискомфорт – физический или психологический.
Занятная теория. Конечно, не все так просто, но что-то в этом есть. Мне кажется, корень проблемы, скорее, в экономических условиях жизни. Мужик по своей сути добытчик. Он должен знать, что он обеспечивает семью и на нем все держится. А последние сто лет один кризис за другим, все шатко, нестабильно. Откуда у мужика уверенность в своих силах возьмется? А у нас в стране мужиков просто как класс извели, заодно с буржуями и кулаками. Советская власть постаралась уничтожить всякий намек на сильную личность.
Если так и дальше пойдет, то вскоре мужчины уступят пальму первенства женщинам. Об этом много в последнее время разговоров – женщины, мол, превращаются в сильный пол. И я подумал, что в этом есть своя закономерность. У мужчин исчезает потребность реализовать свою силу в том, для чего она предназначалась – защищать, добывать, завоевывать. В то же время женская сила по-прежнему остается востребованной. Чтобы вынашивать, рожать, выкармливать ребенка, Ну и, конечно, чтобы обслуживать мужчину. Да еще прибавились все те области деятельности, что и у мужчин. Вот и получается: у мужчин сужается поле применения силы, а у женщин – увеличивается. Логическим следствием становится не только ненормальное перераспределение ролей в семье, в обществе в целом, но и все возрастающая женская агрессивность. Недавно читал, что число женщин, осужденных за преступления, связанные с насилием, возросло в нашей стране, например, в несколько раз.
Ничем хорошим это, по-моему, кончиться не может. Что же станет с обществом, если исчезнет женщина как символ примирения, умиротворения, усмирения?
5 декабря
Последнее время постоянно ловлю себя на том, что думаю о Вере. Мы с ней больше не виделись, да и звонить сейчас нет повода. А рука так и тянется к телефону. Хотя, вроде бы, она не в моем вкусе. Мне всегда нравились женщины славянского типа: светловолосые, высокие, статные, с голубыми или серыми глазами, с крупными правильными чертами лица. А она маленького роста, темненькая и глаза карие. Правда, глаза у нее очень красивые, выразительные. И в них все отражается – радость, грусть… В ней есть что-то цыганское. И вообще, она больше похожа, по выражению французов, на garcon manqué. Как это перевести? Мужик в юбке? Грубо и неточно.
Неудавшийся мальчишка? Так не говорят. В общем, есть в ней что-то мальчишеское, задорное. Красивой ее не назовешь, пожалуй, интересной. Лицо подвижное, и в этом его главная прелесть. И еще у нее удивительная улыбка. Когда она улыбается, то вся преображается и становится просто очаровательной. Она, безусловно, умна. Пожалуй, впервые я могу это определенно сказать о женщине. Мне интересно разговаривать с ней. Вера всегда находит какие-то небанальные аргументы в пользу своей точки зрения. До этого я получал удовольствие от разговоров лишь с двумя-тремя мужчинами, которые могли противостоять мне в спорах. Ей это тоже удается.
В юности я мечтал встретить женщину, достойную преклонения. Ту, которую мог бы поставить на пьедестал. Сейчас мне все это кажется романтическим бредом, навеянным чтением Бальзака и Стендаля. Так, болезнь переходного периода. Это прошло уже годам к двадцати, тем более что ничего похожего или даже близкого к идеалу я не встретил.
Жена? Я не столько полюбил ее, сколько завоевал. Она встречалась с моим знакомым. И я в порядке самоутверждения решил попробовать отбить ее. Отбил, но в процессе завоевания, как это часто бывает, сильно преувеличил достоинства объекта моих захватнических планов. Мне даже показалось, что влюбился. К тому же она была из хорошей семьи. Отец принадлежал, как говорили раньше, к номенклатуре. У них была отличная квартира в престижном доме на Котельнической набережной. А я тогда был гол как сокол. Отец и мать к тому времени уже умерли. Вернувшись из армии, я ютился у старшей сестры, а у той было уже трое своих детей. Жил на стипендию почти впроголодь. Короче, женившись, я почувствовал себя человеком. И хотя очень скоро понял, что любовь к жене была всего лишь влюбленностью, игрой молодой крови, но мы с ней ужились неплохо. За двадцать лет поругались-то всего пару раз. Хотя теперь я иногда думаю, что это от безразличия друг к другу. Ведь очень скоро мы начали жить как бы в параллельных измерениях.
И вот сейчас, встретив Веру, я вдруг подумал: а может, и не нужен идеал? Вот женщина, симпатичная, меня к ней влечет, мне с ней очень интересно. Наверное, этого и достаточно.
16 декабря
Получил неожиданное приглашение. Позвонил Володя Проклов и сказал, что собирается праздновать пятидесятилетие на горном курорте где-то в Италии. Приглашает на неделю. Закупил на корню какой-то отель, гостям остается оплатить только билеты на самолет. Он может себе это позволить, единственный с нашего курса выбился в олигархи. А я в институте, да и после него какое-то время, был чуть ли не ближайшим его другом. Последние годы мы немного разошлись. Дела и интересы разные. К тому же общение с ним не получается. Он теперь признает только монолог. Да и тот о себе. Володя и его бизнес. Володя и его дома. Володя и его семья. Остается только слушать и изображать по мере возможности восхищение.