Слава Амону, мы вернулись благополучно. Ликовали оба берега Нила. Великие и малые Верхнего и Нижнего Египта вышли нас встречать. Сама Лучезарная ожидала нас во вновь сооруженном храме своего родителя во главе придворных и жрецов. Увидев кадки с мирровыми деревцами, она вознесла хвалу своему небесному отцу и воскликнула:
– Теперь ты можешь гулять в своем саду, как в Пунте!
При виде человечков она обратилась к ним со словами:
– Пляшите, угождая владыке своему Амону!
Мне было приказано занести эти слова ее величества вместе с отчетом о нашем плавании на стены святилища.
Резец мой стал плугом, а каменные плиты пашней. Я проводил борозды и сеял слова, чтобы посещавшие храм могли узнать о Стране благовоний и о том, что мы оттуда привезли. Но так как не все разумеют божественные знаки, я тем же резцом изобразил высокий берег, заросший невиданными деревьями, хижины на столбах, вождя с «вернись дубинкой», его необъятную супругу и осла, на котором она восседала. Приглядитесь, и вы увидите меня на палубе рядом с Хебсеном, чье сердце неустрашимее, чем у льва. А вот обезьянка, которую я подарил учителю за то, что он избрал меня, а не Яхмеса, чей отец был носителем царских сандалий.
Знайте, что все это исполнил я. Владычица похвалила меня и назначила Главным писцом дворца, куда я получил доступ вместе с великими Обеих земель[154]. Мне было милостиво дозволено построить себе гробницу из твердого камня как человеку, имеющему знатных предков.
В страну Офир
И призвал к себе царь Соломон слугу своего Бен-Аведана и сказал ему:
– Вот уже двадцать лет воздвигаю я Дом Бога и свой дом, не жалея для этого ни золота, ни серебра, ни меди, ни кедровых досок, ни масличного, ни кипарисового дерева. И стала пуста моя казна. У тестя моего царя египетского золота столько, сколько песку, но не дает он мне его больше, а сам стремится отнять у Израиля все, что может. Услышал я, что за морем против земли, какою владеет царица Савская, лежит страна Офир. Золото там дешевле меди, и делают из него наконечники копий. Отправляйся в Ецион-Гавер, что при Элафе, на берегу Чермного моря, в земле иудеев, построй там корабль наподобие таршишского. Дружественный мне царь Тира Хирам даст тебе корабельщиков, и ты отправишься в страну Офир и возьмешь там для меня золота, сколько сможешь добыть.
И поклонился Бен-Аведан царю Соломону, нагрузил ослов и мулов всем, что необходимо для постройки таршишского корабля, и вместе со своими людьми отправился через пустыню в Ецион-Гавер. Был при нем тирянин от царя Хирама, корабельный мастер. В Ецион-Гавере строили корабль три года. После этого прибыл корабль таршишский царя Тира Хирама с корабельщиками для корабля царя Соломона, где уже находились Бен-Аведан и его слуги.
И были подняты якоря. И отплыли оба корабля при спокойном море и попутном ветре. Никогда еще не плавал Бен-Аведан по морю. Все ему было внове, и сердце его переполнилось страхом. Корабельщики же царя Тира Хирама над ним потешались, особенно когда он совершал молитву Богу при виде высовывавших из волн пастей морских лисиц. Но Бен-Аведан молитв не прекращал и на насмешки тирян не обращал внимания, ибо зависел от этих людей и не мог без них ни плыть по морю, ни отыскать дорогу в страну Офир.
Прислушиваясь к разговорам тирян, понял Бен-Аведан, что эти грубые, не знающие имени Бога люди давно плавают по морям и бывали не только в Офире, но и еще южнее, на берегу, который люди царя Египта, тестя царя Соломона, называют Страной благовоний. Они все время боялись встретить египетские корабли, плывшие вдоль берега Египта. И понял Бен-Аведан, что царь Соломон и царь Хирам решили добыть золото страны Офир так, чтобы об этом не узнал царь Египта, тесть царя Соломона.
Прошло две луны, и из моря показались горы. Тирянин-кормчий объяснил, что это и есть страна Офир. И прилепились оба корабля к берегу, заполненному голыми и черными, как смола, людьми с курчавыми волосами и толстыми губами. Не испугались они кораблей и не убежали, а приблизились, размахивая руками. Поодаль стояли их жены, голые и толстые, с детьми на руках. Блестели на них золотые кольца без числа, мужи же размахивали копьями с золотыми наконечниками.
И разгорелись глаза тирян. И вынесли они на берег все, что захватили для обмена, и разложили так, чтобы прельстить людей Офира. И те забегали, защелкали языками, заплясали, вскидывая ноги, радуясь этой невидали. И отдавали они за нее все, что у них просили, и кольца золотые, что были на женах, и золотые наконечники. Когда же это кончилось, понесли слитки из золота.
У Бен-Аведана и его слуг не было ничего запасено для обмена. Они снимали с себя все, что у них было, и тоже меняли на золото, оставаясь сами почти голыми. Но не допустил Бог Авраама, Исаака и Иакова, чтобы Бен-Аведан вернулся к царю Соломону с пустыми руками. Ночью услышал Бен-Аведан чей-то жалобный голос, и вышел он на палубу и увидел ползущего мужа. При свете луны блестели оковы на его руках и ногах. И поднял Бен-Аведан этого человека на палубу, Приказал людям своим сбить оковы из золота, омыл глубокие раны на боках и спине от бича. И бросился этот человек к ногам Бен-Аведана и обнял их. Потом он показал на меч в ножнах, с которым Бен Аведан не расставался. И вынул Бен-Аведан меч из ножен и дал этому человеку, и тот сошел с палубы. К утру он вернулся с пятьюдесятью мужами, и каждый из них нес, сгибаясь от тяжести, ручные и ножные оковы. И положил тот человек к ногам Бен-Аведана его меч, а те, кого он привел, ручные и ножные оковы из золота. И стали люди Офира плясать. И слуги Бен-Аведана тоже стали плясать, радуясь золоту.
И пробудились тогда тиряне, ибо они, выпив вечером вина, крепко спали. При виде золота на палубе у них разгорелись глаза, но они не посмели к нему притронуться, ибо видели, что мужи Офира, люди крепкие, не дадут Бен-Аведана в обиду.
И сказал тогда тирянин-кормчий Бен-Аведану:
– Бери золото, а мне отдай этих людей, и я их в Тире продам.
И ответил Бен-Аведан тирянину:
– Этих людей освободил я, слуга царя Соломона, и они принадлежат ему. Решать царю Соломону, а не мне, слуге его, что делать с этими людьми.
После этого корабли отлепились от берега и вышли в море. Ветер надувал паруса, а люди Офира сидели под ними, и Бен-Аведан показывал им небо, море, солнце, луну, морских лисиц, которых он больше не боялся, и называл их имена. Люди Офира повторяли их вслух. К тому времени, когда показался Ецион-Гавер, они научились говорить на языке Израиля и молиться Богу Израиля.
В Ецион-Гавере корабельщики царя Тира пересели с корабля царя Соломона на корабль царя Хирама и отплыли. Бен-Аведан не отыскал на берегу мулов и ослов, ибо их похитили кочевники. И он приказал людям Офира брать золото, бурдюки с водой, провизию и идти за ним. Своих же слуг он оставил в Ецион-Гавере охранять корабль царя Соломона, чтобы не похитили и его.
И двинулись люди Офира во главе с Бен-Аведаном в Иерусалим через пустыню. И несли новые слуги царя Соломона на своих плечах то, что ранее сковывало их руки и ноги. И радовался Бен-Аведан, что он возвращается не с пустыми руками.
Царь Соломон вышел из дома своего, чтобы взглянуть на то, что привез Бен-Аведан из страны Офир. И возликовал он при виде золота и новых своих слуг, славивших его и Бога Израиля. И те, кто стоял на площади перед домом царя Соломона, тоже ликовали. Приказал царь Соломон отнести золото в дом свой, а людей страны Офир передал Дому Бога, чтобы они его охраняли.
После того он ввел слугу своего во внутренние покои и сказал ему так:
– Я доволен тобой, Бен-Аведан, и даю тебе за это в жены дочь мою Тафифь. Ты человек умный и понимаешь, что дар этот дороже золота, которое ты привез.
И бросился Бен-Аведан в ноги тестю своему, благодаря его за милость.
– Будущей весной ты возьмешь людей Офира и пойдешь в Ецион-Гавер, сядешь там на корабль и сам поплывешь в страну Офир. Я дам тебе то, что ценят люди Офира.
Плавал Бен-Аведан в Офир несколько раз и привез столько золота, что царица Савская, когда она посетила царя Соломона, удивлялась его богатству.
Элисса
Сюжет рассказа основан на предании об основательнице Карфагена Эллисе (в унаследованной римлянами ливийской традиции – Дидоне). Большинство древних авторов относит основание Карфагена к концу IX в. до н. э.
Эллиса подняла с подушки измученную сновидением голову. Этой ночью он явился к ней вновь, возлюбленный, супруг, учитель. Ведь Сихей был старше ее на пятнадцать лет. И знал намного больше, чем положено знать жрецу Мелькарта. Его память была насыщена древними преданиями не только Тира, но и других финикийских городов. И не только финикийских. Он знал Священное Писание соседей-евреев. И не раз к нему являлись седобородые мудрецы Иерусалима, и, стоя поодаль, Элисса слушала о тех временах, когда Тир и Иерусалим были не соперниками, а союзниками, когда финикийские строители царя Хирама сооружали дворец царя Соломона и храм его Бога Яхве.
Но нет, Сихей не был человеком, зарывшимся с головою в древние свитки. Его страстью была охота. Несколько раз в году с неразлучным псом Сидом он уходил в горы и возвращался иногда без добычи, но всегда с сияющими глазами, прекрасный, как кедр высот Ливана. Однажды он взял Элиссу с собой, и они бродили весь день среди великанов гор, а когда стемнело, лежали на мягкой, как пух, хвое и Сихей читал ей древнюю поэму о Даниилу, муже исполинском, и супруге его Пагату, родившей героя Акхита. И вспомнила Элисса слова, которые он говорил ей в ту ночь, повторяя поэму:
Визит царицы Савской к царю Соломону. Художник Пьеро делла Франческа. Росписи капеллы Баччи церкви Сан-Франческо в Ареццо. 1452 г.
Супругу свою он, как птицу,
кормил из руки
И давал ей питье: первый день и второй,
И третий, четвертый день давал он ей