й части и формированию горных батарей выполнил гвардии полковник И. А. Евсюков.
Первые две горные батареи вступили в бой с врагом 28 сентября. В приказе войскам Черноморской группы Закавказского фронта отмечалось, что первые же залпы этих батарей дали хорошие результаты. Программа формирования подразделений выполнялась успешно. Только с 28 сентября по 1 декабря 1942 года вновь сформированные батареи произвели 120 залпов и, как отмечало командование, «оказали большую помощь действующим частям».
Гвардейцы занимали огневые позиции на самых, казалось бы, недоступных горных вершинах.
Гора Индюк — одна из труднодоступных в цепи гор Главного Кавказского хребта. Но и сюда пробрались гвардейцы! В течение многих часов они преодолевали крутые подъемы, шли через лесные чащи, тащили на себе разборные установки, боеприпасы, аккумуляторы, но достигли цели! Внезапный огонь реактивной артиллерии с высоты, откуда противник не ожидал его, произвел на врага ошеломляющее действие.
В горах.
В семидневных трудных боях, происходивших на скатах этой горы, гвардейцы не раз выручали нашу пехоту.
Расчет горной боевой установки гвардии сержанта В. Кудоева занимал огневую позицию на одном из склонов горы Индюк. Гвардейцы Кудоева просматривали ущелье, находившееся в зоне расположения противника. Было раннее утро. Белая дымка тумана до краев наполнила это гигантское ущелье. Расстояние до него по прямой не превышало трех с половиной километров… Гитлеровцы обычно появлялись там только ночью. Но на этот раз они, видимо, хотели, воспользовавшись туманом, скрытно перегруппировать свои силы. Гвардейцы заметили передвижение войск противника. Сержант Кудоев доложил командиру батареи, и тот приказал произвести два залпа.
К этому времени в ущелье скопилось до двух рот немецких горных стрелков: было заметно, как они спустились туда со склонов горы и скрылись в тумане.
Залп, раздавшийся в горах, отозвался долгим эхом. Снаряды врезались в белые облака, расстилавшиеся внизу, и через несколько мгновений в ущелье послышались разрывы. Черные фонтаны земли поднялись кверху, за первым последовал второй залп.
Часа через два туман рассеялся, и гвардейцы, пользуясь биноклями, насчитали в ущелье до тридцати трупов вражеских солдат.
Тревожить противника днем и ночью, не давать ему покоя, уничтожать его в местах сосредоточения — такую задачу поставило наше командование перед гвардейцами, действовавшими в горах. И по горным склонам рассеялись кочующие боевые установки. Гвардейцы заранее выбирали огневые позиции, скрытно занимали их, производили залп и немедленно уходили в другой район, чтобы через некоторое время обстрелять противника с новой позиции.
Иногда местность оказывалась выгодной для занятия огневой позиции (открывался большой сектор обстрела), но трудно было отойти в укрытие после залпа: мешали крутые склоны, кустарники. А противник после огня «катюш», как правило, начинал ответную стрельбу. Создавалась угроза потери людей и материальной части. И вот в одной из горных батарей появилась «полуавтоматическая» горная «катюша», она «сама» выдвигалась на огневую позицию и почти мгновенно скрывалась после залпа. При этом расчет боевой установки оказывался в безопасности.
Сделали это так. Огневую позицию выбрали в узкой седловине, которая по отношению к противнику шла вдоль фронта, но заканчивалась почти отвесным спуском. От фронтального огня противника гвардейцев защищала высокая скалистая стена. По дну этого «коридора» гвардейцы проложили длинные деревянные брусья и вывели их на самый край отвесной скалы. Боевую установку смонтировали на деревянных полозьях. Подготовив данные для стрельбы и зарядив установку, гвардейцы выдвигали ее на открытую огневую позицию. Сами бойцы оставались в горном «коридоре». Там же они оставляли приборы управления огнем; провода от них вели к установке. Выдвинув «катюшу» на самую горную кручу, гвардейцы открывали огонь и, как только снаряды сходили с направляющих, пользуясь блоками, возвращали установку в седловину: она быстро ползла по деревянным брусьям… Противник открывал огонь, но «катюша» уже была в укрытии.
Эта необычная огневая позиция долго служила нашим гвардейцам.
Пути совершенствования
Первая конструкция горных реактивных установок, разработанная фронтовыми инженерами, наряду с достоинствами, имела существенный недостаток. Это выявилось скоро.
Как уже говорилось, для электрозапалов нужны были аккумуляторы, их приходилось доставлять в горы. Дело это само по себе нелегкое. Но запас электроэнергии в аккумуляторах быстро иссякал и приходилось тратить много труда и времени, чтобы с дальних огневых позиций возвращать их для зарядки.
Фронтовые конструкторы задумались: нельзя ли отказаться от электрозапалов и производить выстрел, скажем, с помощью выхолощенного винтовочного патрона? Тогда отпадет надобность в аккумуляторах.
Офицеры Суляев, Рипс и Алферов сконструировали специальный пистолет и запальные трубки. Это устройство позволило производить выстрел с применением выхолощенного винтовочного патрона.
Победила творческая мысль фронтовиков-гвардейцев. Отныне горные батареи не нуждались в аккумуляторах.
Первое же испытание показало, что новые запалы действуют безотказно, и их стали применять во всех горных батареях.
В дальнейшем фронтовыми конструкторами были созданы разборные реактивные установки также и для снарядов М-13.
Войскам, оборонявшим Черноморское побережье, надо было считаться с возможностью высадки вражеских десантов в тыл со стороны моря. Правда, здесь несли охрану корабли Черноморского флота. Но и берега надо было сделать неприступными для противника. Для усиления обороны побережья были выделены специальные артиллерийские части, в том числе реактивной артиллерии. На железнодорожные дрезины гвардейцы поставили горные реактивные установки и были готовы в любую минуту появиться в любом пункте побережья вдоль железной дороги Сочи — Туапсе.
Осенью 1942 года реактивное оружие появилось и на море.
В один из тех дней из Сухумского порта вышел бронекатер, на борту которого находилась небольшая группа офицеров и солдат гвардейских минометных частей. Когда катер достиг назначенного района, командир приказал застопорить машину. Впереди на воде была мишень — старый плашкоут.
— Действуйте! — сказал командир бронекатера, обращаясь к офицеру-гвардейцу. — Покажите, как вы стреляете, и нас научите.
Командиру батареи, воевавшему до сих пор в горах, впервые пришлось командовать расчетом, занявшим огневую позицию на морском судне.
И вот прогремел залп. Несколько снарядов попали в цель; плашкоут пошел ко дну.
— Метко! — согласились морские артиллеристы.
После успешных испытаний реактивные установки были поставлены на многие бронекатера.
Горные реактивные установки были использованы не только в обороне, но и в наступлении. Личный состав этих батарей сыграл значительную роль при высадке десанта на «Малую землю» под Новороссийском осенью 1943 года.
Легкую реактивную установку нетрудно было погрузить на десантное судно и подготовить к бою на первой отвоеванной у врага пяди земли.
Труд конструкторов-фронтовиков, рабочих, освоивших производство горных реактивных установок, офицеров — организаторов этого дела, был по достоинству оценен командованием. Большая группа гвардейцев, а также рабочих, мастеров и инженеров сочинских железнодорожных мастерских была награждена орденами и медалями. Орден Ленина вручили военному инженеру Суляеву, орден Красной Звезды — военному инженеру Рипс.
ВОЕННАЯ МЫСЛЬ
Незримый фронт
Юркий вездеход бежал по размытой дождем дороге. Он то шумно расплескивал лужицы, то оседал в глубокую колею, выбрасывая из-под колес мокрый, шуршащий песок.
Была ночь. Тучи ушли за горизонт, открылись яркие августовские звезды.
Генерал Алексей Иванович Назаренко, устало откинувшись на спинку сиденья, курил и безучастно смотрел на дорогу.
Высоко в небе пронесся метеор, оставив позади огненный след.
— Видели, товарищ генерал? — спросил водитель. — И там, значит, на пост заступили.
— О чем ты? Кто заступил? — холодно отозвался командующий; он был занят своими мыслями.
— Дневальный заступил…
— Да что ты фантазируешь?
Назаренко стряхнул пепел с папиросы и посмотрел на водителя.
— Небесный дневальный, товарищ генерал, — ответил словоохотливый сержант. — Видели, как он под куполом пронесся? Ну, прямо циркач! Сам невидимка, а факел виден. Вон подлетел к Марсу, и смотрите — звезда уже горит.
— Сам придумал? — улыбнулся генерал.
— Сам… — но, глубоко вздохнув, водитель неожиданно заговорил о другом: — Да, тоже странничек, тоже покоя нет…
— Ах, вот ты о чем, — генерал понял намек своего шофера: устал он; уже пятый день находились они в пути.
— Может, служба надоела? Так прямо и скажи, — пошутил Назаренко.
— Что вы, не про то я! — смущенно ответил водитель.
— Не юли! — командующий дал понять, что разговор у них дружеский.
Высокий, ладно скроенный сорокалетний генерал, бывший для водителя олицетворением строгости, вдруг мягко, задумчиво сказал:
— Верно, Воротников, служба у нас беспокойная… Ну, что ж, тормози и пересаживайся на мое место.
— Разве я к тому? — забеспокоился водитель. — Я и до утра без дрема за баранкой просижу.
— Слыхал, что сказал?
— Виноват…
Вскоре вездеход бежал по шоссе, мощенному булыжником. За рулем теперь сидел генерал. Он возвратился к мыслям, ход которых был прерван разговором с водителем.
Вспомнился тихий майский день… Хутор, затерянный в лесах к востоку от Волхова. Изба с маленькими оконцами и низким потолком… Назаренко проводил совещание. Вошел адъютант и доложил, что прибыл подполковник Якушев.
— Якушев? — переспросил генерал. — Очень кстати… Зовите!
И вот он вошел, молодой, светловолосый, худощавый и стройный. Назаренко выслушал рапорт, поздоровался и, обращаясь к пожилому полковнику, сидевшему за столом, сказал: