Залп произвела батарея из пяти установок БМ-13, которой командовал капитан Флеров.
Это и был первый боевой залп советской реактивной артиллерии. Этот удар оказался для противника поистине как гром среди ясного дня. В самый разгар боя, когда немцы уже были уверены в успехе борьбы за Оршу, когда уже смолкла наша ствольная артиллерия, израсходовав все боеприпасы, когда наши арьергарды уже готовились к отходу, на противника неожиданно обрушился шквал огня, заставивший его дрогнуть. Все здания вокруг вокзала загорелись. Словно факелы, вспыхнули немецкие бронемашины, сосредоточенные на одной из пристанционных улиц. Реактивные снаряды попали и в оставленный нашими войсками склад боеприпасов. Он взорвался, усилив гул, грохот и пламя пожаров. Среди фашистских солдат началась паника, многие стали спасаться бегством… Лишь через полчаса противник смог возобновить наступление. К этому времени наши арьергарды отошли за реку Оршицу; теперь важно было задержать противника и на этом рубеже. По просьбе командира 413-го стрелкового полка 73-й стрелковой дивизии командование приказало произвести батарейный залп по переправе через Оршицу. Гвардейцы быстро подготовили новый залп и метко накрыли цель. Переправа была уничтожена, наступление противника и здесь на время задержалось.
Так открылась первая страница боевой летописи советской реактивной артиллерии…
Вслед за первой гвардейской минометной батареей в июле были сформированы вторая, третья, четвертая, пятая… Они появились не только на Западном фронте, но и под Ленинградом и Киевом.
Боевые документы тех дней сохранили для истории отзывы командующих армиями и командиров дивизий, на участках которых прогремели первые залпы «катюш».
— Новое оружие высокоэффективно. При массовом применении оно может оказать войскам большую помощь как в обороне, так и в наступлении.
Фронтовики просили как можно быстрее формировать новые подразделения реактивной артиллерии.
В начале августа на заседании Государственного Комитета Обороны были оглашены донесения с фронтов:
— Пленные, захваченные в районе Ярцево (северо-восточнее Смоленска), свидетельствуют, что, как только раздаются залпы реактивных батарей, среди солдат противника начинается паника. Спасаются бегством не только те подразделения, которые оказываются на обстреливаемом участке, но и расположенные в стороне, на удалении 1—1,5 километра.
— В боях под Смоленском залпом реактивной батареи полностью уничтожен батальон вражеской пехоты.
Конструкторы, создатели нового оружия, офицеры и генералы, которым было поручено формирование первых подразделений реактивной артиллерии и управление ими, докладывали:
— Наши батареи обладают высокой маневренностью.
— Залп батареи длится несколько секунд. Хотя рассеивание снарядов значительное, все же создается плотность огня, достаточная для поражения неукрытой живой силы.
— Наибольшая эффективность стрельбы достигается при отражении атак и контратак противника, при уничтожении открытых огневых средств и техники.
Смерч в Запорожской степи
Формирование новых частей проходило быстро. Дивизионам и полкам «катюш» выделяли самую добротную технику — новые автомобили и новейшие радиостанции, лучшее инженерное имущество и автоматическое стрелковое оружие. Бойцам и командирам выдавали специальное обмундирование — мундиры.
Наступал день вручения боевой техники. Бойцы и командиры выстраивались в две шеренги впереди боевых машин. Перед серединой строя становились командир и комиссар части. Они поочередно вызывали к себе расчеты боевых машин.
«Клянусь ценой своей жизни охранять вверенную мне боевую технику, — повторяли гвардейцы вслед за командиром. — Буду умело и бесстрашно выполнять приказы командования…»
На виду у всего полка артиллеристы подписывали это клятвенное обещание.
Командование поздравляло гвардейцев с получением оружия. Бойцы и командиры занимали места на боевой машине и под звуки торжественного марша проезжали перед строем своих товарищей.
…На фронт уходили все новые и новые дивизионы и полки. Одну группу таких частей, отправлявшихся на Южный фронт, возглавил Герой Советского Союза майор (впоследствии генерал) Л. М. Воеводин.
Из Москвы эшелоны прибыли в город Сталино. Отсюда полки своим ходом направились в район Большого Токмака. Разместились в густых садах колхоза имени Ворошилова.
Майор Воеводин доложил командующему войсками Южного фронта:
— 2-й и 8-й гвардейские минометные полки прибыли в ваше распоряжение!
— Вы подоспели вовремя, — приветливо встретил гвардейцев командующий. — Предстоят трудные бои.
Через несколько дней боевое крещение получил дивизион гвардии капитана Н. В. Скирды.
Никита Скирда — волевой, мужественный фронтовик-артиллерист, уже не раз бывавший в трудных делах. В реактивную артиллерию он пришел недавно, но полюбил это новое оружие и поверил в него.
Из колхоза имени Ворошилова дивизион капитана Скирды спешно выдвинулся на участок 9-й армии. Обстановка на этом участке была трудная. Немцам удалось форсировать Днепр и занять Большую Белозерку. Сейчас они шли на Малую Белозерку. Противник рвался на юг, чтобы запорожскими степями выйти через Мелитополь к Азовскому морю и отрезать наши войска, оборонявшие Крым.
Войска 9-й армии отстаивали каждую пядь земли. Но у противника было больше авиации, больше танков, больше артиллерии, больше пехоты. Гитлеровцы наступали.
Дивизион Скирды подходил к фронту. Раненые пехотинцы, отходившие в тыл, глядя на автомобили, покрытые чехлами и напоминавшие понтоны, удивлялись:
— Это немцам, что ли, в помощь подвозите? Чтобы им легче было перебраться через Днепр? — зло, в отчаянии спрашивали Скирду раненые. — Пушки нужны, а не ваши понтоны! Какой такой начальник распорядился?
О «катюшах» на Южном фронте слышали все, но какие они — еще никто не знал.
Скирда — горячий человек. Он готов был в три голоса кричать: «Да не понтоны у нас, а пушки». Но вспоминал клятву, данную в летнем лагере под Москвой, вспоминал, что он гвардеец, и мягко, чтобы не обидеть раненых, отвечал:
— Зря, друзья, сердитесь… Обождите, скоро узнаете, что за «понтоны» встречали.
Дивизион сосредоточился в самом центре Малой Белозерки, за оградой церкви. Вокруг церкви высокие деревья. Под ними и расположились заряженные боевые машины. Гитлеровцы продолжали наступление. Они шли на Малую Белозерку густыми цепями, во весь рост. До окраины станицы оставалось километра два.
— Медлить нельзя! Дайте дивизионный залп! — приказал командарм майору Воеводину.
Начальник оперативной группы держал связь с дивизионом Скирды по радио.
— Произвести пристрелку! — распорядился Воеводин.
В сторону противника полетели два снаряда… Еще минута — были учтены поправки, подготовлены новые данные, и вот уже на атакующие цепи противника обрушился залп из нескольких сотен снарядов… Результат оказался ошеломляющим! Степь, поросшая бурьяном и перекати-полем, высохшая под знойным августовским солнцем, вдруг вся заполыхала огромным пожаром: огненный вал прокатился по земле и поднялся в высоту. Полетели клубы черной земли, взлетел пепел, загорелись на лету сухие стебли перекати-поля… Десять, пятнадцать, двадцать минут кипел, клубился, висел над степью огненно-черный смерч. Потом водворилась тишина — необычайная, долгая. Она сначала казалась такой же грозной, как несколько минут назад — гул и грохот разрывов. Но вот тишина нарушилась. В степи родилось и хлынуло, перекатываясь и все отдаляясь, неудержимое долгое «ура».
Степь вдруг заполыхала огромным пожаром.
— Пошли! Пошли! — обрадовались наши гвардейцы и вновь стали заряжать боевые машины.
— Вот вам и «понтоны»! — улыбнулся Скирда, вспомнив разговор с ранеными.
Гитлеровцы потеряли только убитыми не менее трехсот солдат и офицеров. А уцелевшие, но ошеломленные столь неожиданным ударом, бросились бежать к Большой Белозерке…
Впервые за долгие дни мучительного отступления войска 9-й армии сами поднялись в атаку. Они продвинулись на 10—12 километров вперед, а отдельные полки достигли даже восточных окраин Большой Белозерки… Наши бойцы еще толком не знали, какая сила вызвала в степи огненный смерч, заставивший врага отступить. Но они знали: это оружие родной Советской Армии, оно послано им в помощь. И вот результат — они идут вперед!
Вечером командующий армией решил атаковать Большую Белозерку. Наступлению пехоты должны были предшествовать залпы «катюш». Но майор Воеводин получил приказ немедленно отправиться в район Васильевки. Там противник форсировал Днепр, создалось еще более угрожающее положение. 2-й и 8-й гвардейские минометные полки выступили к Васильевке.
Вечер на хуторе близ Диканьки
Кто не читал знаменитых повестей Н. В. Гоголя о былях и небылицах, услышанных великим писателем в долгие вечера на хуторе близ Диканьки? Нечто фантастическое и вместе с тем совершенно реальное произошло в один из вечеров на тех же хуторах в конце сентября 1941 года, когда шли самые тяжелые бои на Полтавщине.
Под Диканькой оборонялись воины 14-й кавалерийской дивизии. В течение многих дней они отражали атаки врага. Гитлеровцы бросали на спешенные кавалерийские подразделения танки и авиацию, обстреливали наши боевые порядки шквальным артиллерийским и минометным огнем, вели наступление с фронта и с флангов, просачивались в тыл.
На помощь кавалеристам прибыл 4-й гвардейский минометный полк. Первым боевую задачу получил дивизион под командованием гвардии майора Худяка.
Ранним вечером гвардейцы сосредоточились на одном из хуторов близ Диканьки и скрытно установили свои боевые машины возле хат, в садах, у заборов.
Командир дивизиона занял наблюдательный пункт на крыше одной из хат. Гвардейцы зарядили боевые машины.
Гитлеровцы накапливались в оврагах и балках. Наши кавалеристы готовились встретить очередную атаку врага — двенадцатую за сутки! Утомленные многодневными боями, они с тревогой ожи