дали новых событий.
И вдруг случилось необычное. Позади цепей кавалеристов небо мгновенно осветилось ярким заревом. Возник гул и свист. Он прокатился над головами кавалеристов, раздробился, но уже далеко впереди, в стане врага. Там кверху поднялись клубы дыма, перемешанного с землей.
Кавалеристы еще не понимали, что это такое. Даже удивились: артиллерия — не артиллерия, бомбы — не бомбы… А может, та самая «катюша», о которой идет молва?.. Но раздумывать было некогда. Когда рассеялся дым, разведчики, к немалому своему удивлению, обнаружили, что овраги, где только что накапливались гитлеровцы, почти пусты. На противоположных склонах валяются трупы вражеских солдат, горят бронетранспортеры и грузовики. А дальше, все удаляясь, исчезают в сумерках толпы бегущих гитлеровцев.
И повторилось то, что было несколько дней назад под Малой Белозеркой. Наши воины сами поднялись и пошли в атаку.
Залп «катюш», оказавшийся столь неожиданным для обеих сторон, внес решительную перемену в ход боя.
Гвардейцы 4-го полка сражались бок о бок с кавалеристами в течение пяти суток. Вместе с наиболее маневренными эскадронами они выходили на те участки, где складывалась наиболее трудная обстановка.
Вечером 1 октября полк получил приказ отправиться на другой участок Юго-Западного фронта. В подразделениях и штабе уже заканчивались приготовления к маршу. И вдруг с околицы хутора отчетливо донесся цокот копыт. На быстром разгоряченном коне прискакал молодой лейтенант:
— Пакет от командира 14-й кавалерийской орденов Ленина, Красного знамени и Красной звезды, подшефной комсомолу, имени Пархоменко дивизии! — с достоинством отрапортовал офицер связи.
Это был приказ, в котором кавалеристы благодарили за оказанную им помощь.
«На протяжении шести суток, с 26.9 по 1.10.1941 года, — говорилось в приказе, — 4-й гвардейский минометный полк участвовал в боях совместно с вверенной мне 14-й кавалерийской дивизией, — писал командир соединения генерал-майор В. Д. Крюченкин. — В процессе ведения боев весь личный состав полка показал исключительное умение и четкость работы по выполнению боевых задач, личную выдержку и готовность к самопожертвованию. Несмотря на явное превосходство сил противника, его маневрирование на поле боя, командование полка сумело быстро и четко выполнить поставленные задачи; оно искусно применяло и использовало мощь нового грозного вида оружия. Все попытки противника создать концентрацию войск и перейти в атаку срывались метким огнем гвардейских минометных батарей. Противник понес большие потери».
От лица кавалеристов командир дивизии объявил благодарность всему личному составу 4-го полка и выразил уверенность, что гвардейцы, «действуя на любом участке фронта, будут еще лучше громить и уничтожать фашистских захватчиков».
Не только на южных фронтах, но и на западе от Москвы, и на севере, под Ленинградом, и в лесах Заполярья — повсюду росла, множилась боевая слава гвардейцев.
12 сентября 1941 года — одна из знаменательных дат в истории советской реактивной артиллерии. В этот день 2-й дивизион 5-го гвардейского минометного полка произвел залп по сосредоточению крупной группировки противника, изготовившейся к наступлению в районе деревни Хандрово близ станции Мга (Ленинградский фронт). Результат залпа оказался поистине ошеломляющим. Противник, действовавший на этом участке, видимо, впервые подал под огонь русских «катюш»… И наши фронтовики видели, как солдаты двух гитлеровских дивизий — 161-й пехотной и 12-й танковой — были буквально охвачены паникой, бросились бежать, оставив на поле боя несколько сот убитых и раненых, 17 танков и 16 орудий.
…Так было в августе — сентябре 1941 года. Конечно, спустя год — полтора залп одного дивизиона или даже целого полка уже не оказывал подобного воздействия. Гитлеровцы уже не решались атаковать плотными цепями и без достаточного огневого прикрытия, как например, под Малой Белозеркой, Диканькой или Хандрово. Противник вынужден был рассредоточиваться и окапываться…
События под Малой Белозеркой, Диканькой и Хандрово показали, какую грозную силу представляли «катюши» уже в первые дни их применения.
«Русское орудие, метающее реактивные снаряды»
Ночь. В главной канцелярии фашистского генерального штаба не стихает разноголосый треск телеграфных аппаратов. Ползут и ползут белые бумажные ленты. Они кружевами ложатся на столы, вырастают холмиками на полу, а если смотреть издали, то кажется, будто по обширному подземному убежищу, где размещается узел связи, разливается белая пена. Фашистские генералы, опережая друг друга, докладывают о продвижении своих войск в Прибалтике, Белоруссии, на Украине. Пройдет час, другой, и по берлинскому радио будет передано: «Наши армии, преодолевая упорство русских, продолжают наступление на столицу большевиков».
А Москва? Что сообщит Москва? Миллионы людей во всех частях света ждут ее обнадеживающих вестей. Но Москва, как и раньше, сурово и сдержанно говорит: «Армия и народ усиливают отпор захватчику. На всем протяжении фронта от Баренцева до Черного моря идут ожесточенные бои».
Ползут и ползут белые бумажные ленты. И вдруг с одного из участков фронта поступает зашифрованное донесение, содержание которого надолго останется секретом и раскроется лишь впоследствии, после войны:
«…Русские применили батарею с небывалым числом орудий. Снаряды фугасно-зажигательные, но необычного действия. Войска, обстрелянные русскими, свидетельствуют: огневой налет подобен урагану. Снаряды разрываются одновременно. Потери в людях значительные».
Проходит час, и примерно такие же донесения принимаются с других участков германо-советского фронта. Шифровки не залеживаются. Связисты генерального штаба передают телеграммы по назначению. В результате следует приказ: любой ценой добыть подробные сведения о новых русских батареях.
…Советские «катюши» оказались для противника такой же неожиданностью, как и наши танки Т-34, впервые примененные также в начале войны. Гитлеровцы даже не сразу поняли, что за артиллерия появилась у русских. В приказе ставки немецкого верховного командования от 14 августа 1941 года утверждалось: «Русские имеют автоматические многоствольные огнеметы… Выстрел производится электричеством. Во время выстрела образуется дым… При захвате таких орудий немедленно сообщать»… Лишь две недели спустя противник разгадал, какое в действительности новое оружие применяют русские. 28 августа в немецкие войска была направлена новая директива «Русское орудие, метающее реактивные снаряды». В этом документе уже говорилось определенно: «…войска доносят о применении русскими нового вида оружия — реактивного. Из одной установки в течение 3—5 секунд может быть произведено большое число выстрелов». И снова фашистское командование требовало «о каждом появлении этих орудий… доносить в тот же день».
Началась подлинная охота противника за советскими «катюшами». О том, какие приказы были изданы при этом гитлеровцами, какие методы разведки они применяли, рассказывается в главе «Тайна маяка». Здесь мы заметим, что появление советских «катюш» вызвало среди немецких солдат немало различных толков.
В августе — октябре 1941 года гитлеровская пропаганда изо дня в день твердила:
«У Красной Армии нет современной боевой техники. А те орудия, самолеты и танки, которыми к началу войны располагали русские войска, уже большей частью захвачены или уничтожены наступающими немецкими армиями… Путь на Москву открыт. Овладение русской столицей — дело ближайших недель».
Но время шло, сопротивление советских войск возрастало, и гитлеровцы все чаще попадали под губительный огонь «катюш», несли огромные потери от огня всех видов советской артиллерии, встречали все более упорное сопротивление советской пехоты. И немецкие солдаты не без основания задумывались: «А верно ли, что Красная Армия уничтожена?.. Она отступает, но у нее есть «катюши», которые опустошают ряды атакующих, у нее появились танки Т-34, против которых бессильны немецкие пушки…»
За передачу сведений о том, что где-то вблизи действуют советские «катюши»[1], гитлеровских солдат карали точно так же, как за распространение панических слухов.
Часто на фронте можно было слышать:
— Если противник знает устройство советских «катюш», то почему он сам не создаст такое же оружие?
Но дело было не в секрете устройства этого оружия. В немецко-фашистской армии еще с довоенных лет велись работы по конструированию реактивных снарядов. К началу второй мировой войны в Германии были созданы шестиствольные реактивные минометы, затем восьми- и двенадцатиствольные. В ходе войны немецкие военные конструкторы разработали еще ряд систем реактивного вооружения. И все же ни шести-, ни восьми-, ни двенадцатиствольные реактивные установки, применявшиеся немецкими войсками, не шли ни в какое сравнение с нашими «катюшами». Гвардейские минометные части Советской Армии создавали такой мощный массированный огонь, какого никогда на протяжении всей войны не могла создать реактивная артиллерия фашистской армии. Это признавали все. И это было свидетельством превосходства не только нашей военной науки, но и материальных возможностей для создания новой техники и вооружения.
Слава и сила советских «катюш» основывались на замечательных успехах отечественной науки и техники, на беспримерном героизме фронтовиков и на великом самоотверженном труде героев тыла, которые бесперебойно снабжали гвардейские минометные части боевыми машинами и боеприпасами.
Под Москвой
Осенью 1941 года шли тяжелые бои под Москвой. Ударные группировки врага — его танковые и моторизованные дивизии, словно гигантские стальные стрелы, выпущенные из лука, последовательно наносили удары по наиболее уязвимым местам нашей обороны. Советское командование выставляло здесь щиты из самых надежных, стойких и мобильных частей. Сюда же выдвигались и гвардейские минометные полки и дивизионы. К началу ноября под Москвой действовало значительное количество таких дивизионов. Обладая большой маневренностью, они всегда появлялись там, где требовалось быстро нанести контрудар, остановить врага, разгромить его в местах сосредоточения.