Рассказы про «Катюшу» — страница 5 из 33

Выработалась своеобразная тактика: произведя залп, дивизион немедленно снимался с огневой позиции, отходил в тыл, чтобы через несколько часов, получив новые данные разведки, по указанию командования появиться в новом районе.

Громкую славу заслужили под Москвой дивизионы Героя Советского Союза капитана Карсанова, капитанов Коротуна, Колесникова, Романова, старшего лейтенанта Бондарева и многие другие.

12 ноября 1941 года дивизион капитана Карсанова в течение нескольких минут произвел три залпа по вражеским войскам, сосредоточившимся у деревни Скирманово. Удар был настолько неожиданным и эффективным, что наши стрелковые подразделения смогли занять этот населенный пункт почти без сопротивления со стороны противника. В районе, подвергшемся обстрелу, гвардейцы насчитали 17 подбитых танков, более 20 разбитых минометов и несколько орудий.

— Никто из нас утром не знал, где мы окажемся к полудню и кому придем на помощь вечером или ночью, — рассказывали командиры дивизионов, участники боев за Москву.

Гвардейцы часто вступали в бой прямо с ходу.

Утром 19 октября на Волоколамское направление прибыл дивизион гвардии старшего лейтенанта Бондарева. В полдень он уже произвел первый залп. И с этого дня в продолжение более полутора месяцев гвардейцы по нескольку раз в сутки меняли огневые позиции.

В ноябрьских оборонительных боях дивизион Бондарева наряду с другими частями действовал на самых трудных участках — под Спас-Рюховском и Клином, Солнечногорском и Красной Поляной, Крюковом и Дедовском.

Высокую маневренность и стойкость показали дивизионы, приданные войскам, действовавшим под Волоколамском.

Юго-восточнее Волоколамска, на шоссе, ведущем в Москву, расположен населенный пункт Ново-Петровское. В условиях осенней распутицы Волоколамское шоссе особенно, интересовало гитлеровцев. Они рассчитывали здесь кратчайшим путем пробиться к Москве.

Противник бросил в бой большое число танков, для борьбы с которыми нужно было использовать любые средства, тем более, что противотанковой артиллерии у нас тогда было мало. Под Ново-Петровском, на участке 18-й стрелковой дивизии, действовали подразделения 14-го гвардейского минометного полка. Гвардейцы задумались: нельзя ли против немецких танков применить «катюши»? На вооружении нашей реактивной артиллерии в то время имелись только снаряды М-8 и М-13. Не обладая ударным действием, они не могли пробить броню танков. И все же гвардейцы 14-го полка в числе первых частей реактивной артиллерии применили свое оружие против танков. Огонь «катюш» оказался достаточно действенным, чтобы уничтожать десантников, следовавших на броне, и выводить из строя ходовую часть танков; при попадании снарядов в моторные отделения танки загорались.

Наиболее опасные танковые атаки, предпринятые врагом у Ново-Петровского, были отбиты при активном участии гвардейцев 14-го полка.

Критическим моментом ноябрьских боев оказался выход вражеских войск к каналу Москва — Волга в районе Яхромы. Это произошло 23—26 ноября. Передовым частям противника удалось переправиться на восточный берег канала. Создалась угроза наступления врага в обход Москвы. Советское командование спешно развернуло и бросило в бой резервные соединения 1-й ударной армии, которые нанесли врагу контрудар и отбросили его на западный берег канала.

Для поддержки войск 1-й ударной армии командование выделило части ствольной артиллерии, а также значительное число гвардейских минометных дивизионов. К Яхроме были направлены дивизионы, находившиеся в резерве и снятые с других участков фронта.

В то время, когда немецкие танки начали прорыв к берегам канала Москва-Волга, дивизион гвардии старшего лейтенанта Бондарева стоял на огневой позиции у двадцатого километра шоссе Москва — Минск. Гвардейцы получили приказ немедленно выступить через Москву в район Костино, юго-восточнее Дмитрова, и к рассвету прибыть на место.

Путь предстоял немалый — свыше 80 километров. Ночь. Вокруг ни единого огонька. Машины шли с потушенными фарами. Водители устали, но колонна продвигалась без остановок. К рассвету гвардейцы уже были у цели. Вместе с другими дивизионами они успели к самому решающему моменту боя и открыли огонь по группе немецких танков, прорвавшихся по невзорванному мосту на восточный берег канала.

Залпы «катюш» по наступающим гитлеровцам слились с ударами ствольной артиллерии. Совместными усилиями всех наших войск немецкие танки, переправившиеся через канал, были уничтожены.

На путях наступления

Еще осенью, когда враг приближался к Москве, пустынно стало в летнем лагере артиллерийского училища: штаб формирования гвардейских минометных частей переехал далеко на восток. Отныне второй родиной «катюш» стал Урал. Здесь изготовляли реактивные снаряды, здесь строили направляющие конструкции для боевых машин, здесь же формировали, обучали и снаряжали новые полки реактивной артиллерии. Точно в сроки, установленные Ставкой Верховного Главнокомандования, полки прибывали на фронт. Многие из них выходили на рубежи обороны Москвы.

К началу декабря здесь сосредоточились почти две трети всех сформированных частей «катюш». Они расположились по всему огромному полукольцу — от Волжского водохранилища до Тулы.

Реактивная артиллерия, выдвинутая на московские рубежи, представляла теперь поистине грозную силу. При разработке оперативных планов декабрьского контрнаступления командованием были учтены также возможности и этого нового вида артиллерии.

В приказе войскам Западного фронта предписывалось всемерно использовать гвардейские минометные части, обладающие высокой маневренностью и большой мощностью огня.

— Позади Москва — отступать некуда; поможем отстоять родную столицу! — такую клятву дали гвардейцы в трудные октябрьские и ноябрьские дни.

Теперь, в канун декабрьского контрнаступления, гвардейцы Западного, Калининского и Юго-Западного фронтов вместе со всеми воинами повторяли призыв:

— Разгромим врага под Москвой!

От Калинина до Тулы загремели залпы гнева, залпы возмездия.

…Поздним декабрьским вечером стали поступать боевые донесения от полков и отдельных дивизионов «катюш». Боевой документ лаконичен, в нем содержатся только самые важные сведения о делах части или подразделения. Но когда объединили эти документы, составив общую сводку о боевой деятельности реактивной артиллерии фронта за день, раскрылась картина огромного ратного труда и подвигов многих тысяч гвардейцев.

На участке 30-й армии, у Московского моря, — свидетельствовали документы, — отличился 1-й дивизион 14-го гвардейского минометного полка. Он помог отразить несколько ожесточенных контратак противника. Под Дмитровом, в полосе 1-й ударной армии, образцово выполнил боевые задачи 3-й отдельный гвардейский минометный дивизион. На истринском направлении, поддерживая наступающие части 20-й и 16-й армий, храбро сражались воины 15, 7, 26, 37, 1 и 10-го отдельных гвардейских минометных дивизионов. На центральном и южном участках Западного фронта — на можайском и малоярославецком направлениях, под Наро-Фоминском и Серпуховом — прогремели залпы 20, 40, и 36-го отдельных гвардейских минометных дивизионов. Под Тулой продолжали мужественно сражаться воины 23-го отдельного гвардейского минометного дивизиона…

Так было изо дня в день в продолжение всего декабря.

Дивизион гвардии старшего лейтенанта В. Куйбышева вместе с наступающими войсками 30-й армии действовал на клинском направлении. Стояли тридцатиградусные морозы. Свирепствовали вьюги. В лесах и на большаках высились огромные сугробы снега. Грузовики и боевые машины утопали в снегу, их приходилось вытаскивать на себе… Но гвардейцы не отставали от наступавших войск. Выдвигаясь на исходный рубеж, они нередко обходили колонны пехотинцев, и наши солдаты, теперь уже хорошо знавшие машины, «похожие на понтоны», сторонились, приветствуя водителей:

— Дорогу гвардии!

Наводчик А. Сорокин из батареи гвардии лейтенанта Татарчука рассказывал:

— Бои на клинском направлении были трудными. Шла первая военная зима, еще непривычно было ночевать в заснеженных лесах, среди сугробов, в поле на морозе. Колючий ветер обжигал лица; коченели руки и ноги. Бывало, коснешься металла при зарядке боевой машины или при работе с буссолью — руки словно прилипают к железу. Но главное, конечно, не в этом. Немцы отчаянно сопротивлялись, цеплялись за каждую высотку, каждый рубеж. Еще бы, они собирались зимовать в теплых московских квартирах, а их выгнали на мороз и заставили откатываться на запад!

Фашистская армия была еще сильна. Гитлеровцы часто переходили в контратаки. Наши войска брали каждый населенный пункт в трудном, упорном бою.

Батарея, в которой я служил, продвигалась в боевых порядках передовых стрелковых частей. По нескольку раз в сутки мы открывали залповый огонь.

Помнится ночной бой за деревню, расположенную к северу от Клина. Немцы оборудовали там блиндажи и дзоты, отрыли глубокие траншеи. А на подступах к деревне — открытая, насквозь простреливаемая противником местность. Как только наши пехотинцы поднимались в атаку, гитлеровцы обрушивали на них сильный пулеметный и минометно-артиллерийский огонь.

Командир стрелкового полка, наступавшего на деревню, приказал гвардии лейтенанту Татарчуку перед самой атакой нашей пехоты дать залп по противнику.

— Не дадим фашистам опомниться! — говорил командир полка.

Приказ мы выполнили. Как только стемнело, подошли к деревне. Для огневой позиции выбрали скрытое место в лесу. Командир батареи скомандовал расчетные установки, и мы, наводчики, быстро навели боевые машины в цель.

— Огонь! — подал команду лейтенант Татарчук.

Жарко пришлось гитлеровцам! В бинокли мы наблюдали, как из деревни в разные стороны стали разбегаться немецкие солдаты и офицеры. Наши пехотинцы вскоре ворвались в деревню. Но на этом бой не закончился. Примерно через час гитлеровцы предприняли контратаку. Они двинулись с трех направлений. И снова нам пришлось поработать. Теперь нашей батарее было приказано вести огонь западнее деревни, чтобы не допустить подхода свежих сил противника. Стрелять по населенному пункту было уже опасно: можно было задеть своих бойцов.