Это самое время нам за Русь умирать.
60. Почему все-таки Ленин сумел взять власть?
…Да, сыграли свою роль необыкновенные, можно смело сказать – уникальные в нашей стране свойства его личности, прежде всего – нечеловеческая целеустремленность. Нечеловеческая – то есть целеустремленность не человека, а пули, которая летит к цели, не замечая ничего живого вокруг.
Но не меньшую, если не большую роль сыграло иное: те, кто пытался противостоять Ленину и большевикам, не сумели предложить российскому большинству привлекательной идеологии.
Люди, составлявшие Временное правительство, продолжали говорить о войне до победного конца. А толпы – и солдаты, и штатские – уже, увы, просто не могли этого больше слышать.
Крестьяне хотели мира – и земли.
Именно это и предложил им Ленин.
Неискушенные в хитросплетениях политики, люди ведь не предполагали, что, завершая одну войну, Ленин давно решил втравить их в другую, гораздо более ужасную, – где брат пойдет с ружьем на брата, сын – на отца…
Декрет о мире, прочитанный Лениным на открывшемся вечером 25 октября II съезде Советов и 28 октября напечатанный в газетах, засвидетельствовал готовность России в одностороннем порядке выйти из войны.
И все-таки.
В Петрограде было 50 тысяч офицеров. Историки полагают – им ничего не стоило разметать неорганизованные толпы вооруженных людей. Почему офицеры остались дома в роковые часы истории отечества?!
Ответ, пожалуй, один: они не поняли, что бьют именно роковые часы.
61. Декрет о земле
Самый важный для подавляющего большинства российского населения – крестьянства – Декрет был оглашен лично Лениным в ночь на 26 октября.
Переняв (а проще сказать, присвоив) программу эсеров, самой популярной партии в крестьянской среде, Ленин обещал крестьянам землю:
«…Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа».
Помещичьи имения, монастырские и церковные земли переходили в распоряжение Советов крестьянских депутатов – до Учредительного собрания.
А вот досталась ли русским крестьянам обещанная земля – другой вопрос.
Один из пунктов Декрета ясно показывал, насколько мало собирался Ленин и его преемники считаться с тем, что сами же они людям обещали: «Формы пользования землей должны быть совершенно свободны…»
Это и называется демагогией – когда политики дают любые привлекательные для людей обещания, при этом совершенно не собираясь их выполнять.
Ленин прекрасно знал, что в той России, которую он предполагал построить на развалинах нынешней, «формы пользования землей» отнюдь не будут свободными. Земля отнималась у помещиков, монастырей и церквей, обращалась из частной во всенародную – точнее же, государственную собственность. Она переходила в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов… Крестьяне, конечно, не сразу расчухали, что земли им не видать. Поэтому Декрет о земле (вслед за Декретом о мире) сумел сыграть свою огромную роль в острый момент истории России – он привел крестьян под знамена большевиков.
62. Погромы усадеб
Начались погромы помещичьих имений.
Через двенадцать лет после крестьянских бунтов 1900-х годов, когда бунтари жгли усадьбы, но не трогали владельцев, картина была совсем другая… Теперь владельцев усадеб выкидывали из окон их наследственных домов, жгли и убивали.
«В разгромной волне, начавшейся весной 1917 г. и не остановившейся осенью, исчезли все сколько-нибудь развитые формы аграрного капитализма, в том числе и многие культурные хозяйства, имевшие большую культурную ценность. Погибали богатейшие библиотеки, собрания произведений искусства, особенно живописи и скульптуры» (Данилов В. П.).
Маяковский в одном из своих сочинений этих лет сохранил сказанные ему в те дни тихим голосом слова Александра Блока: «…сожгли… // у меня… // библиотеку в усадьбе…»
Усадьба Пушкина в Михайловском сожжена русскими крестьянами в феврале 1918 года.
63. Декрет о печати
27 октября 1917 года был издан Декрет о печати. Этим декретом запрещалась в России так называемая буржуазная пресса. А другой в России, где издавалось около двух тысяч газет и журналов, практически и не было. Декрет лицемерно (как очень скоро уяснилось) утверждал:
«Как только новый порядок упрочится – всякие административные воздействия на печать будут прекращены, для нее будет установлена полная свобода в пределах ответственности перед судом, согласно самому широкому и прогрессивному в этом отношении закону».
(В последующие десять-пятнадцать лет «новый порядок» явно упрочился – путем насилия. Но в этих обстоятельствах «административные воздействия на печать» только усиливались.)
Закрытию подлежали газеты и журналы, «сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов».
…Я думаю, даже если читателю этих страниц только девять-десять лет, он все равно неглуп и понимает, как легко в условиях вооруженной диктатуры (то есть насилия одних людей, вооруженных, над другими – безоружными) обвинить любого редактора или автора в «извращении фактов» – для этого достаточно, чтобы приведенные в статье факты не понравились власти.
Литераторы России приняли это предостережение к сведению. И литература стала так или иначе приспосабливаться к новым условиям.
Но любое приспособление к власти – запомните это на всю свою, надеюсь, очень долгую жизнь, мои юные читатели! – губит литературу. Потому что литература так уж устроена: она может быть только свободной. Другая – никому не нужна. А любые попытки приспособиться мешают свободному развитию замысла поэта или писателя. И значит – противопоказаны искусству.
Декрет о печати переломил развитие русской литературы. Она потеряла важнейшее условие своего существования – независимость.
А теперь скажите-ка, мои умные читатели (обращаюсь к умным, поскольку уверена, что ленивые умом – а таких немало, и им грозит, что они из-за лености ума никогда не поумнеют! – эту книжку не читают), когда же было выполнено обещание Ленина и в Россию вернулась «полная свобода» печати? Ась?
Он ведь обещал – громогласно всему народу России – «как только новый порядок упрочится…»? Ну вот 1950-е годы (в конце их я как раз начинала печататься и прекрасно помню весьма сложные условия печатания), 60-е, 70-е… Что, «новый порядок», то есть так называемая советская власть, так и не упрочился, что ли? Почему во дворе цензурного управления в Китайгородском проезде в начале 80-х годов, незадолго до Горбачева и перестройки, мешками сжигали верстки не допущенных цензурой к печати книг и статей? Это чистая правда – мне рассказывал тот, кто этим сам занимался! Сжигали – потому что верстки запрещенных цензурой произведений даже не принимали на хранение в архивы!
«Предварительная цензура», которая у нас действовала после Октября и до конца «советской» власти, ужасна тем, что преграждает путь к читателю готовому произведению – и порою, как было в нашей стране, на долгие годы, а то и до конца жизни автора – Михаил Булгаков, Василий Гроссман… При этом само слово «цензура» было в нашей стране в «советское» время запрещено к употреблению и устно, и печатно. У нас, в «советской» стране, цензуры нет и быть не может!
Так вот, большевики во главе с Лениным обманули людей. Они скрыли от них, что «новый порядок», установленный ими после Октября, то есть диктатура, то есть насилие (вплоть до расстрела) одних людей над другими (смысла слова «диктатура» Ленин как раз никогда не скрывал), прямо связан с непременной цензурой.
И свобода печати вернулась в нашу страну Россию не тогда, когда «новый порядок» упрочился, как обещали в Декрете о печати в 1917 году, а как раз тогда, когда режим, введенный в конце 1917 года, наконец рухнул! (Напомню тем, кому взрослые не рассказали, – в конце августа 1991 года.)
Вскоре после этого, в 1993 году, когда странная аббревиатура СССР исчезла наконец с карты мира и на нее вернулась Россия, в Конституции Российской Федерации появилась статья 29, часть 5, где сказано: «…Цензура запрещается».
Я очень горжусь этой статьей Конституции моей страны. За нее лучшие люди России отдавали свою свободу. А некоторые и жизнь.
64. Россия перед Октябрем 1917 года
А теперь вернемся немножко назад и посмотрим, а какую именно Россию застал Октябрь 1917 года? То есть – так ли уж он был ей нужен?
«В 1917 году Россия занимала ключевые позиции почти во всех перспективных научных отраслях, определивших облик науки и техники XX века. Взлет русской науки, образования и промышленности был прерван революцией» (Сапрыкин Д.).
Это надо понять и, что называется, крепко-накрепко запомнить. Не думать больше – после того, как вы это только что прочитали (а это не чьи-то домыслы, а точный исторический факт), – что Октябрь принес свет просвещения в невежественную Россию… А многие люди даже сегодня именно так и думают, да еще и стараются внушить это детям. Но это совсем не так.
В 1901 году учреждена была Нобелевская премия. В первые же годы ее получили два русских ученых за достижения в области физиологии и медицины – Павлов и Мечников!
«В расцвете была Петербургская математическая школа, называемая еще “школой Чебышева”. С 1912 года бурно развивалась Московская математическая школа Николая Николаевича Лузина. Большая часть известнейших советских математиков были его учениками. (Через двадцать с лишним лет академика подвергли травле, открывшейся статьями в «Правде» в июле 1936 года – «О врагах в советской маске», «Враг, с которого сорвана маска» и другими, где объявлялось, что Лузину «принадлежит, быть может, первое место среди врагов советской науки и советской страны…» – М. Ч.) Расцвет русской математики не ограничивался столицами. Казань, Варшава, Харьков, Киев, Томск, Одесса были научными центрами мирового уровня. ‹…› В металлургии, зарождавшейся тогда науке о материалах, физической химии русские ученые тогда занимали ведущие позиции. Огромное влияние на мировую науку оказали