82. Горький о разгоне Учредительного собрания
Новая власть, возглавляемая Лениным, этим разгоном практически расписалась в своей нелегитимности, то есть незаконности. Она больше не опиралась хоть на какие-нибудь законные основания ее властных функций. Но после победы в Октябре это ее ничуть не смущало – ни тогда, ни в последующие, оказавшиеся очень долгими, годы.
9 января 1918 года Горький, хорошо известный читающей России своим революционным настроем – «Пусть сильнее грянет буря!..» (напечатанная в 1901 году нелегально, «Песня о Буревестнике» разошлась по России, несмотря на нелегальность, очень даже широко), – был глубоко возмущен расстрелом мирной демонстрации в поддержку Учредительного собрания.
Он писал в газете «Новая жизнь»:
«5 января 1918 г. безоружная петербургская демократия – рабочие, служащие – мирно манифестировали в честь Учредительного собрания. Лучшие русские люди почти сто лет жили идеей Учредительного собрания…»
Горький ведет, видимо, свой отсчет от декабристов – Пестель в эпоху Николая I планировал республиканское устройство России… Теперь Горький, повторю, ожидавший революцию и приветствовавший ее, предрекал, что разгоны мирных демонстраций «неизбежно удавят всю русскую демократию, погубят все завоевания революции…».
Некоторые историки России считают, что разгон Учредительного собрания был даже более важной вехой на гибельном пути России первой половины XX века, чем Октябрьский переворот. (Следует заметить: не все вполне взрослые люди знают, что до 1927 года – в течение десяти лет – большевики сами использовали политический термин «переворот», а не принятое позже слово «революция».)
83. Казаки и самоубийство атамана Каледина
В конце 1917 года казаки с фронта домой ехали организованно, «со своими конями и оружием… Прибывали на Дон в полном порядке, зачастую с артиллерией – она ж была своя, донская. Но едва ступали на родную землю, весь порядок кончался. Больше всего боялись осточертевшей войны и враждебно относились ко всем, кто звал их куда-то еще воевать. Многие оказались заражены большевизмом, еще больше – анархией, войдя во вкус безвластия.
Каледин говорил: “Весь вопрос в казачьей психологии. Опомнятся – хорошо. Нет – казачья песня спета!”»[8].
На Дону появились красные, то есть революционно настроенные казаки. «Дон от Дона я защищать не хочу», – говорил Корнилов, находившийся в это время на Дону.
Столицу донского казачества защищать от красных оказалось некому. Сотоварищи предлагали атаману донского казачества Каледину выехать, раз нельзя удержать казачью столицу, в станицы – попытаться там организовать борьбу против красных. Но Каледин, бесконечно уставший, морально и физически надломленный, ответил, что считает недопустимым для атамана бежать из Новочеркасска и скитаться по станицам.
В тот же вечер Алексей Максимович Каледин выстрелил себе в сердце. Это было 29 января 1918 года. В предсмертной записке генералу Алексееву он объяснил свой добровольный конец «отказом казаков следовать за своим атаманом»[9].
84. Ледяной поход
…Невероятно до смешного:
Был целый мир – и нет его.
Вдруг – ни похода ледяного,
Ни капитана Иванова,
Ну абсолютно ничего!
Корнилов принял решение уйти с Дона (где казачество отказалось поддержать белых) на Кубань.
В ночь на 23 февраля 1918 года Добровольческая армия под его командованием покинула Ростов-на-Дону, выступив в так называемый 1-й Кубанский поход; впоследствии он вошел в историю Гражданской войны в России под названием Ледяной.
Численность всей армии была четыре тысячи. Она шла с непрерывными боями, теряя сотни бойцов убитыми, ранеными и обмороженными.
На подступах к одной из станиц – речка без мостов, с обледенелыми берегами. Генерал Марков нашел брод и первым вступил в воду, весело объявив, что довольно мокро!
К вечеру упали резкие заморозки с пургой. Промокшие шинели солдат и офицеров оледенели. Обледенели затворы винтовок. Температура воздуха стремительно опустилась до двадцати градусов ниже нуля. Раненых, лежащих на телегах, вечерами приходилось освобождать от ледяной корки штыками…
Армия дошла с неимоверными трудностями до Екатеринодара. Уже было известно, что город пал под ударами Красной армии. Ряды добровольцев сильно поредели, люди были страшно утомлены. Но Корнилов сказал, что нет другого выхода, как брать город: отступить большевики все равно не дадут.
Он сам решил вести армию на штурм. Марков объявил своей бригаде: «Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Города не возьмем, а если и возьмем, то погибнем».
85. Смерть Корнилова
Но штурм так и не начался.
Наутро снаряд попал в домик, где расположился штаб Корнилова. «Силою взрыва его отбросило и ударило о печь. Когда вбежали в комнату, он еще дышал. И скончался, вынесенный на воздух, на руках Деникина»[10] и нескольких офицеров.
Для обезглавленной армии не осталось иного выхода, как отступать.
Чтобы уберечь останки генерала от красных, его отпевали и хоронили тайно. Могилу сровняли с землей. Но красные, войдя в станицу, в поисках кладов раскопали свежую могилу, извлекли тело. Что с ним творили пьяные красные командиры в присутствии специально приехавших на машинах высших чинов «советской» власти, описывать не буду. Такого издевательства над телом врага в России не видели, пожалуй, со времен Ивана Грозного.
86. Досталась ли крестьянам обещанная ленинским Декретом земля?
Революция шагала по России, и шаг ее был кровавым, поскольку нет хуже войны, чем гражданская, – внутри одной страны, одного народа. О том, как отец убивал сына и сын отца, читайте в «Донских рассказах» Шолохова.
Казалось бы, Декрет о земле полностью отвечал многолетним, если не вековым крестьянским чаяниям. Крестьяне выразили их еще в мае 1917 года в многочисленных наказах депутатам Всероссийского съезда крестьянских Советов. Теперь же, то есть после Октября 1917 года, новым по сравнению с наказами было одно, но постепенно оказавшееся крайне важным: «главенство в организации отношений на земле большевики отдали не общинам, а именно земельным комитетам и советам» (Рогов В. А., Пацация М. Ш. Первые советские декреты).
Это очень помогло власти в начавшемся вскоре ее наступлении на крестьянство: община (мир) была все-таки частью крестьянского сообщества, а комитеты власть назначала сама. Крестьяне землю (как объект свободного хозяйствования) так и не получили.
87. Новый календарь
26 января 1918 года Ленин подписал декрет «О введении в Российской республике западноевропейского календаря».
До этого в России использовался старый, так называемый юлианский календарь (введенный Юлием Цезарем в 45 году до н. э. – почему и назван был юлианским). Почему же? Потому, что православие было государственной религией России (до 23 января 1918 года, когда церковь была специальным декретом новой власти отделена от государства), а церковь не принимала григорианский календарь, которым пользовалась вся Европа.
Расхождение в 12 дней (для XIX века) и в 13 дней (для XX) создавало сложности: большевистский переворот назывался Октябрьским, хотя для всего мира он произошел не 25 октября (по старому стилю), а 7 ноября (по новому).
Технология введения нового календаря была такой: первый день после 31 января 1918 года был не 1 февраля, а сразу 14 февраля. (До 1 июля предлагалось в скобках писать «старую» дату.)
Для многих в этом тоже увиделись черты апокалипсиса, то есть конца света.
Писатель Иван Бунин записывает в дневнике 5 февраля: «С первого февраля приказали быть новому стилю. Так что по-ихнему нынче уже восемнадцатое».
Строго говоря, нарушалось нечто существенное, поскольку – издавна привычное. Например, елка в России с середины 1840-х годов наряжалась обычно на Рождество, вечером 24 декабря: недаром наверху помещалась Рождественская, то есть Вифлеемская звезда. И стояла наряженной до Нового года. Рождественский пост кончался в Рождественскую ночь – и люди не чувствовали себя неудобно спустя неделю в новогоднем застолье.
Теперь Новый год падал на разгар православного поста.
Елка неделю стояла, дожидаясь «нового», православного Рождества – 7 января. А 24 и 25 декабря теперь потеряли значение «нашего», российского Рождества. Присоединиться же в праздновании Рождества к католическому и протестантскому миру (то есть 25 декабря) в России так и не смогли – в сущности, до сего дня.
88. Глава для самых любознательных
Эту довольно трудную главку читают только те, кто живет по принципу – хочу все знать!
Что это был за иной, европейский календарь?
В 1582 году постановлением папы римского Григория XIII юлианский календарь в католических странах (то есть в тех, на которые распространялась духовная власть папы) был заменен на более точный; его назвали григорианским.
Протестантские страны (не подчиняющиеся духовно римскому папе) переходили на новый календарь медленно – на протяжении XVII–XVIII веков. Последними среди них были Великобритания и Швеция. Атеистическая Советская Россия, перешедшая на новый стиль в начале 1918 года, отнюдь не была последней – после нее перешли православная Греция (1924), мусульманские Турция (1926) и Египет (1928).
Православная церковь сохранила для богослужебных целей (и до сего времени) юлианский календарь. По нему каждые 128 лет накапливался лишний день (в механике этого накопления предлагаю моим юным читателям разобраться самим при помощи интернета! Они сделают это лучше меня).